– Считаешь? – воинственность ее начала убывать помаленьку, на глазах выступили слезы. – Ты?.. Ты завел себе кого-то, да? Ты собрался бросить меня и Ванечку? Сейчас?! Именно сейчас, когда мы так в тебе нуждаемся?!
– А потом нуждаться, стало быть, не будешь? – вопросом на вопрос ответил Карпов и вдруг решился проявить осведомленность: – А что Жорж? Он совсем не годится на роль утешителя, нет?
– Жорж??? – прошипела испуганно Светка и так густо покраснела, что казалось, щеки сейчас лопнут. – К-какой Жорж?! О чем ты, милый?!
– О чем ты, милый! – передразнил ее с брезгливой гримасой Глеб и плюнул себе по ноги. – Думаешь, муж у тебя идиот совершенный? Ничего не понимал, знать не знал и не ведал? И шушуканий ваших не слышал?
– Ах, ты подслушивал! – воскликнула Светка и сложила тонкий рот в презрительную ухмылку, снова сделавшись очень похожей на покойную мать. – Ты ползал по полу, будто бы играя с ребенком, а сам подслушивал! Фу, Глеб, как некрасиво!
– А рога наставлять мужу по маминой подсказке, красиво, по-твоему?! – изумился Карпов.
И тут же задался вопросом: с кем жил-то все это время, почему не распознал в жене такую же сволочь, что и маменька?
– Ага! – подхватила тут же Светка боевым кличем. – Вот ты и сознался!
– В чем?
– В том, что приложил руку к смерти мамы! – Она тяжело и часто задышала. – Ты ведь подслушал наш разговор? Подслушал! Понял все не так, как надо, конечно же, но все равно!.. Ты решил, что я тебе изменяю? Решил! И решил, что мама в этом виновата… Как глупо все! Ты глупый ревнивец, Карпов! Ничего не понимающий ревнивец! И за это ты…
– Что? – вяло отозвался Глеб, тут же поставив в последней семейной главе жирную точку.
Все! Он ни за что не станет с ней жить дальше. Ни за что! Той женщины, перед которой он ползал на коленях, унижался и со слезой вымаливал прощения, обещая все на свете, больше нет. Ее, может, и не было, он сам себе ее выдумал и прожил много лет с пеленой на глазах. Но теперь все! Теперь он так жить не станет.
– За это ты поплатишься!!!
Светкиной решимости хватило даже на то, чтобы подскочить к столу, накрытому клеенкой в ядовито-голубых рыбинах, и стукнуть по нему кулачком. И еще что-то орать, брызжа слюной. Противное, гадкое, плохо усваиваемое воспаленными от хлопот и бессонницы мозгами.
Карпов решил, что пускай наорется. Он просто сидел, смотрел на нее, устало размышляя о том, когда лучше и кому все же собирать вещи. Ему как бы не резон из собственной квартиры съезжать, да и некуда. А у нее теперь вон мамина жилплощадь пустует. Пускай уж сюда и перебирается.
– Я тебя посажу, Карпов!!! – надрывалась его жена в каком-то странном болезненном неистовстве. – Вот увидишь, ты будешь сидеть, сволочь!!!
– За что? – уточнил он, поморщившись.
Неожиданно разболелась голова, то ли от ора ее, то ли от того, насколько противной она ему теперь казалась.
Как жил?! Как жил-то с ней столько времени, не замечая, что она вылитая Наталья Ивановна? Моложе только и слабее характером.
– За то, что ты убил мою маму!!! – Она смотрела на него совершенно безумными глазами и уже не казалась, а была ему чужой женщиной.
– А если я ее не убивал? – изумленно воскликнул Карпов.
– Все равно!!! Все равно ты сядешь!!!
– Что все равно? Ты идиотка, что ли? Почему я должен отвечать за преступление, которого не совершал?
– Потому что кто-то должен за это ответить, – выпалила она растерянно и принялась тут же рассуждать: – Думаешь, милиция станет искать настоящего убийцу? Убийцу одинокой пожилой женщины? Спишут все на грабителей или бомжей. Убийцу они точно искать не станут. Тем более что…
– Тем более что?
– Тем более что он может оказаться из их рядов!
– Дура!!!
– Можешь оскорблять меня сколько угодно, но за смерть мамы ответишь ты!
И абсолютно довольная собой Светка вновь вернулась к раковине. Повозила влажной тряпкой по рабочему столу, отерла брызги с края раковины. Сунулась к холодильнику, пошарила по полкам, буднично проворчав, мол, сколько всего осталось, куда теперь все девать. Хлопнула дверцей, закрывая. Постояла, о чем-то думая. И снова:
– Да, Карпов, за смерть мамы ответишь ты. И знаешь, почему я так хочу?
– Почему?
Просто так спросил. Вообще-то все равно, по какой причине его жена сошла вдруг с ума. Или всегда была такой умалишенной, он не присматривался просто. Его теперь неудержимо тянуло этажом выше, к Кристине.
Пару минут назад ее привез какой-то парень на машине, Карпов увидел в окно. Высадил, поддерживая под локоток, хотел пойти с ней, но она отказалась, замахав на него руками. Парень, видимо, тот самый коллега, о котором говорила Кристина, уехал. А она скрылась в подъезде. И теперь дома совершенно одна. И ей наверняка плохо, выглядела она совершенно подавленной. И ему – Карпову – теперь тоже плохо. И хочется понимания и даже сострадания немного к себе. Шутка ли, жена закрыть его собирается!
– Почему я так хочу?
Она сладко улыбнулась, опершись спиной о дверцу холодильника, будто перекрывая к нему доступ для Карпова. А он и не собирался, между прочим, ничего кушать здесь. Полез бы кусок в горло? Вряд ли.
– Да, да, почему ты так хочешь?! – Он встал и направился к двери.
Словесная дуэль с женой уже не просто раздражала, она выбила в темени громадное дупло, заливаемое ядом мерзких обвинений. Сил не было смотреть на Светку, слушать, разбираться в мотивах ее глупости. И уж тем более не было ни сил, ни желания оправдываться.
А Кристина там одна…
– Потому хотя бы, что ты никогда должным образом не относился к моей маме. Ты не уважал ее!
– Я??? – Вот тут он остановился, уязвленный до глубины души. – Я каждую субботу, вместо того чтобы уехать с мужиками на рыбалку или охоту, давился ее вонючим пирогом…
– Он не был вонючим! – перебила она его с визгом и послала ему в спину тряпку, которой только что стирала со стола. – Он был вкусным! Никто так не умел готовить рыбно-луковый пирог, как она!
– И слава богу! – фыркнул Карпов, хватая с вешалки куртку. – Иначе бы давно вымерли.
– Ты-то жив!
– Потому что не ел его почти! – Он уже тоже орал на нее, презирая себя за это и понимая, что их могут услышать на лестничной клетке и не дай бог этажом выше, но все равно орал. – Делал вид, что ем, а сам не ел! Потому что его невозможно жрать, он был отвратительным! А я все равно каждую субботу ездил сюда! Ездил и ездил, хотя и терпеть не мог этих визитов и обедов ее гребаных!!!
– Вот! Вот ты и сознался!!! – верещала жена где-то за его спиной. – Сознался в своем двуличии! Ты!.. Ты насквозь фальшивый! Ты – одна огромная сплошная ложь!!!
– Я??? Я лгал??? Я, а не ты??? Ты много лет прожила со мной, имитируя удовольствие, все время врала и притворялась, а теперь меня же и обвиняешь?! Ну ты и сука, Светка!!!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
