Он поинтересовался, не смогу ли я пойти поговорить с синьором таким-то. Синьор такой-то - если мне не изменяла память - был полицейским чином.
Почему же не пойти? Сочту за честь. Мы пошли.
Это был маленький загорелый человек в белой рубашке и серых фланелевых брюках. Он занимал небольшой кабинет в здании аэропорта. Он встал, наклонился вперед, опираясь о стол обеими руками, и, глядя мне в живот, попросил:
- Ваш паспорт, пожалуйста.
Я дал ему паспорт. Он посмотрел и убедился, что я тут легально, потом начал листать его в обратную сторону, посмотреть, где я ещё бывал. Проще сказать, я бывал везде. Он закрыл паспорт и положил на стол.
- Вы были в Эдри?
- Да.
- Разгрузились нормально?
- Да.
- Можно посмотреть квитанции?
Я вытащил стопку бумаг, выбрал одну и протянул ему. Она была подписана мистером Паттерсоном. Добрым старым "мистером П.". За последние десять лет его подпись появлялась на многих полезных мне документах.
Синьор изучил бумагу и кивнул.
- Груз состоял из того, о чем тут говорится?
- Не знаю, я не смотрел.
В первый раз он поднял голову и заглянул мне в лицо. Долго и пристально смотрел он на меня, затем улыбнулся, еле заметно. Игра шла в соответствии с правилами. Предписанные вопросы, положенные ответы. Никаких нарушений, никакого расследования, все как по нотам.
- Есть ещё одна штука, капитан Клей...
- Да, слушаю?
- Когда вы тут садились два дня назад, с вашего самолета неожиданно сошли два человека. Может быть, вы сумеете...
- Разумеется. Один - молодой парень, ливиец. Он до этого мало летал и очень боялся. В последний момент он не захотел лететь, вот и вышел. И мой пилот сошел после него - посмотреть, в порядке ли он. Похоже, ему было плохо, поэтому я предложил моему второму пилоту остаться и присмотреть за ним. В таком коротком полете мне не нужен был второй пилот.
Он кивнул и снова улыбнулся.
- Понимаю. Конечно.
- А вы не знаете, как он, - спросил я.
- Ваш второй пилот? Роджерс? Он в отеле, я думаю.
- Да нет, я про того ливийского парня.
- Боюсь, что не знаю, командир. Молодежь - это такой своенравный народ, никого не слушают. Это уж я знаю.
Он снова взглянул на меня. Лицо его не выражало никаких эмоций. Совершенно никаких. Затем он вернул мне паспорт и сделал несколько быстрых заметок в своей записной книжке.
Следствие прошло удовлетворительно. Получены адекватные ответы. Нет необходимости в каких-либо дальнейших следственных шагах в отношении подследственного. Игра закончена. Мы оба играем за одну команду.
Он встал.
- Благодарю вас, что вы сэкономили мне время, командир. Мне очень жаль, что пришлось вас немного задержать, тем более что вы устали. Но тут есть ещё одна вещь. Полагаю, с вами хочет побеседовать джентльмен из афинской полиции, всего одну минуту. Я думаю, он уже здесь.
Этого в правилах игры не было.
Он подошел к двери, открыл её и крикнул в коридор, потом отошел в сторону и пропустил джентльмена из Афин.
- Капитан Клей, представляю вам синьора Анастасиадиса.
После этого он вышел и закрыл за собой дверь.
Анастасиадис был пониже меня, но пошире и при солидном брюшке. Я дал ему около сорока пяти: он вряд ли мог быть младше этого для работы по командировкам за границу. У него было плоское квадратное лицо, ещё более плоским и квадратным делали его лицо гладкий зачес назад, темные волосы и очки без оправы. На нем был льняной мятый костюм кофейного цвета, кремовая рубашка и галстук со срезанным низом, полосатый, как неаполитанское мороженое.
Мы обменялись рукопожатиями, и он слегка улыбнулся мне, затем показал на стул, а сам обошел стол и сел в кресло хозяина кабинета. Я сел и стал смотрел на него.
Вначале он поерзал вместе с креслом, занимая удобное положение, потом достал из карманов записную книжку, ручку, пачку "Честерфилда" и большую плоскую хромированную зажигалку и расставил их, словно фигуры на шахматной доске. Затем он поискал вокруг глазами, нашел простенькую металлическую пепельницу и добавил её в свою коллекцию.
Все это он делал очень аккуратно. Одно мне не понравилось: несколькими движениями он сделал стол определенно своим, а меня - посетителем при нем.
- Командир, вы разрешите мне посмотреть ваш паспорт? - произнес он мягким, неторопливым голосом, в его произношении слышалась некоторая шепелявость.
Я протянул ему паспорт. Он просмотрел несколько последних страниц, затем отложил его в сторону, в один ряд с пепельницей.
- Вы знаете мистера Микиса? - спросил он.
- Агента? Да. Он снабдил меня грузом, который я привез сюда.
- А что это был за груз?
- Оборудование для буровых установок.
- Вы сами его проверяли?
- Нет. Ящики были так хорошо упакованы, и на них были таможенные пломбы - пломбы греческой таможни.
Это его ничуть, похоже, не смутило. Но внезапно он словно стал вспоминать что-то. Он достал сигарету.
- О, я прошу прощения, командир. Мои манеры подводят меня. Вы курите?
Я покачал головой. Мне очень хотелось закурить, но я не хотел выглядеть как человек, который очень хочет курить.
- Сейчас такая сухость, - сказал я. - Да, так о чем вы? Что-нибудь не то с грузом?
Он вежливо положил сигарету обратно на стол.
- Возможно, командир.
- Если Микис дал мне незаконный груз, я вернусь в Афины и выбью ему зубы.
Он улыбнулся, несколько досадливо, и сказал:
- Боюсь, мистер Микис убит.
Я застыл. Когда я подумал, что хватит и пора размораживаться, я неловко наклонился в его сторону и спросил:
- Когда это произошло?
- В день, когда вы вылетели из Афин. Скорее всего, перед самым вашим отлетом.
Я уставился на масляное пятно на колене и изобразил раздумья.
- Я вылетел в то утро около одиннадцати. Перед этим я был у Микиса в его конторе. Около десяти часов. Его там не было.
Он, видимо, знал, что я побывал там. Может, мне самому ему чистосердечно рассказать все? Это мне не повредит, а может и помочь. Если мне только нужна помощь.
- Вы входили в его кабинет?
- Во внутренний - нет. Я постучал в дверь, ответа не услышал и подумал, что его нет, бегает по делам.
- А ещё кого-нибудь там видели?
- Нет. Ни секретаря, ни кого иного.
- И никто не приходил, не уходил?
- Никто.
Он уверенно сделал какие-то пометки в своей записной книжке.
- А насчет груза, который я привез сюда, - медленно произнес я, - он никак не связан?
Он улыбнулся и развел руками.
- Поскольку мы не знаем, что это был за груз - если это было не оборудование для буровых, - ничего про связь между тем и другим сказать не могу.
Он подождал, не сообщу ли я чего нового. Ничего не дождавшись, он спросил:
- Откуда пришел этот груз?
- Микис сказал, что он лежал на складе в Афинах с тех пор, как пришел из Ирака.
- А он не прибыл с островов, с Киклад?
Теперь мне просто жутко захотелось закурить.
- Нет, насколько я знаю. А почему оттуда?
- Ведь Микис много торговал с Кикладами, разве не так?
- Этого я не знаю. - Я действительно этого не знал.
- А вы не приземлялись на Саксосе днем раньше?
- Да, но это не по делам Микиса. Меня на этот полет нанял другой.
- А мистер Китсон - он знал мистера Микиса?
- Я не знаю. Но я так не думаю.
Он сделал ещё несколько аккуратных записей. Потом ему захотелось узнать, зачем я заходил к Микису перед вылетом из Афин. Затем, что Микис хотел что-то подправить или дополнить в грузовом манифесте, который он мне вручил за два дня до того. Поскольку я не застал его, то воспользовался прежним манифестом.
Потом он заинтересовался моей щекой. Я повернулся к нему, чтобы он мог как следует рассмотреть её и самолично убедиться, что порез я приобрел уже после Афин, и объяснил, что ремонтировал двигатель в пустыне, рука соскользнула и я задел щекой об острый край обтекателя.
Он принял это не моргнув глазом и, возможно, не веря ни одному моему слову, но все это нашло отражение в блокноте. Это был хороший полицейский, может быть очень хороший, но он был не в своей стране. Он может сколько угодно не верить мне, но если он начнет расследовать, зачем я в Ливии, то упрется в стену. Ему скажут: мол, спасибо большое, но мы уже все проверили, у нас нет оснований сомневаться в словах командира самолета Джека Клея. Трик ислама - и не хлопайте дверью, когда будете уходить.
Он поблагодарил меня за уделенное ему время, посоветовал показаться врачу с порезом и показал на дверь: мол, я могу идти. Открывая мне дверь, он произнес:
- По-моему, когда я летел сюда из Рима, в самолете были ваши друзья. Наваб - э-э-э Тун-габ-хадры, да? - и его два очаровательных секретаря.
"Очаровательные" - это очень тонко подмечено, особенно в отношении Хертера.
- О, что-то всех потянуло в Триполи, как на встречу в родительском доме, правда? - сказал я, и только потом подумал, что зря так сказал.
18
Триполи построен, пожалуй, лучше всех других городов Северной Африки, но это и самый скучный город. Широкие главные улицы и просторные государственные здания выглядят по-итальянски, они и сделаны итальянцами. За ними теперь стоят большие прямоугольные здания, построенные для американских семей, живущих или работающих вне военно-воздушной базы Уилус. А на западе - арабский квартал, Медина, с его узкими переулочками и темными дверными проемами с сидящими там согбенными, скрюченными старцами, чего только ни вытворяющими из кусочков меди. Но выглядело это все ненатурально. Создавалось впечатление, будто их наняли сидеть там, потому что кто-то видел нечто подобное в Марокко и счел, что такие картины добавляют туризму местный колорит.
