Я бросился в самолет, влетел в кабину. "Беретту" они забрали из ящичка, но фонарь оставили. Я сел в кресло и начал спешно готовить машину к взлету.
Все, кажется, работало нормально. Я взглянул на горизонт. В восточной стороне неба был лишь слабый намек, не более, на рассвет. Через двадцать минут появится хорошая видимость. Но у меня не было двадцати минут. В этот момент я думал только о том, как идет полоса. Жаль, что я не заметил по компасу, когда садился. Неплохо бы сейчас включить посадочные фары, но при знании точного направления по компасу можно было бы взлететь и безо всяких огней.
- Готов к взлету, - прокричал я Кену и включил стартер левого двигателя. Маховик медленно провернулся. Я дал газу. Двигатель недовольно заворчал, чихнул, затарахтел, опять чихнул и наконец заработал. Земля пустыни осветилась голубоватыми бликами. Я стал запускать правый двигатель.
Этому ещё более не хотелось работать, но теперь я имел возможность подпитать его током от правого двигателя, а не от аккумуляторов, которым я не доверял после двух дней пребывания машины на солнцепеке. Заработал и правый.
Кен перевязывал часовому колено.
- Все на борт! - зычно выкрикнул я.
Кен встал, затем застыл. Со стороны деревни приближались три фигуры. Я отпустил стояночный тормоз, дал газу левым двигателем и развернул самолет в их сторону, затем снова поставил его на тормоз. Теперь, если дело дойдет до стрельбы, я могу включить посадочные фары и, возможно, ослепить нападающих, а у нас с Кеном будут хорошо видимые цели.
Два человека, вроде бы, остановились, а один продолжал идти. Я достал с пояса револьвер и положил его на сиденье рядом с собой.
В двадцати ярдах он остановился и развел руками, чтобы показать, что он без оружия. Я убавил газ, взял револьвер и спустился на землю.
Это был один из помощников хозяина каравана. Он стоял между мной и своими друзьями, остановившимися у края поселка. Преодолевая шум двадцати восьми цилиндров, я крикнул ему:
- Не вздумай помешать нам!
- Ми-истер Клей?!
- Да. А что?
- Хозяин каравана - он убит! - крикнул он.
Это подходило под мою теорию.
- Но я его не убивал! - крикнул я.
- Я знаю! И знаю, кто его убил!
- Юсуф?!
- Да, он убил хозяина!
- Юсуф мне не друг! - Я выразительно замотал головой. - Он убил хозяина, потому что хозяин не дал ему убить меня!
Он разобрался в сказанном, перевел себе, потом кивнул.
- Это верно! Да! Но вы не отдали нам груз, который у вас!
- Это не ваш!
Наступила пауза.
- У меня есть люди! - предупредил он.
Рядом со мной Кен сделал быстрое движение, чтобы посмотреть, не обошли ли нас с другой стороны деревни.
- А у нас есть оружие! - крикнул в ответ я.
Если дело дойдет до стрельбы, то сейчас самое время для этого. Обстановка сгустилась, достаточно было неверного движения. Но за спиной я слышал ободряющий гул моторов. Такой шум по мне, особенно в таком месте, где я чужой.
Светало быстро, а свет и время были их союзниками. Я крикнул:
- Мы летим в Триполи! Полиции я сообщать не буду!
Человек медленно кивнул. Это, возможно, была лучшая сделка, которую он мог заключить в таких условиях. Мог бы попытаться выбить и получше условия, но тогда ему пришлось бы приобрести в животе несколько дырок диаметром 0,38 дюйма. Будут новые дни и новые сделки. Как Аллах пожелает.
- Трик ислама, - тяжелым голосом произнес он. Что означает: пусть этот путь приведет к спасению. Хорошее пожелание, особенно в данных обстоятельствах. - Аминь.
Он сделал быстрый сдержанный жест, повернулся и большими шагами пошел прочь. Белый бурнус трепетал в такт его шагам.
Кен повернулся ко мне.
- Давай на борт, - сказал я. - Это только что избранный. Они, может быть, не все у него под контролем.
Мы нырнули под левое крыло и забрались в самолет. Кен на мгновение остановился, похлопал по основанию крыла и улыбнулся.
- Четверть миллиона, - промолвил он.
Меньше, вроде, чем я оценивал два дня назад. Я направился в пилотскую кабину.
Полоса стала различимой: гладкая площадка среди неровной земли. Послышалось, как с шумом закрылась внешняя дверь. Я прибавил газу, повернул влево от рассвета и включил двигатели на полный вперед.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
17
На три тысячи футов мы забирались против солнца. Я передал Кену управление, а сам пошел в салон посмотреть, что поисковая группа из каравана там унесла или сломала.
Искали они, видно, тщательно, даже вскрыли некоторые панели настила, но очень аккуратно. Помимо "беретты" они взяли пару карт и кое-что из простейших инструментов - ключи, отвертки и тому подобное. В ящичке я нашел три патрона 7,65 миллиметра от "беретты".
Одежду мою перерыли, но ничего не взяли, включая кожаную куртку. Не замшевую - простую шоферскую куртку на молнии. Я сменил форму, одел куртку, потом прошел в туалет и, выжимая последние капли воды из умывальника, стал смывать с лица засохшую кровь.
Порез, как будто бы, оказался чистый и не очень глубокий. Хозяину каравана хотелось поставить мне клеймо, и это ему удалось. Даже если наложить швы, тонкая белая линия в три с половиной дюйма останется у меня на всю жизнь. Но зато у меня осталась сама жизнь, чего не скажешь про хозяина каравана.
В кабину я вернулся усталый, голодный, с бородкой, как у пророка, но все-таки чуть почище прежнего. Я сел и расслабился, а Кен вел машину. Десять лет с лишним прошло, как мы сидели в одном самолете.
Ему, видимо, хотелось спать, но глаза его горели, когда он пробегал ими по приборам, а руки сжимали и отпускали штурвал. Воздух вокруг нас казался тихим, как в морозную ночь: ни тряски, ни порывов ветра, ни вверх не бросает, ни в ямы не проваливаемся. Да ещё и Кен за штурвалом.
Через некоторое время Кен спросил меня:
- А что ты скажешь им, когда мы прилетим в Триполи?
- Особых проблем не будет, - ответил я. - Скажу им, что выгрузил груз в Эдри, переночевал, хотел лететь на следующий день, да двигатель забарахлил. Я сел где-то в пустыне, подремонтировать, и потерял ещё одну ночь.
- А представь, что они свяжутся с Эдри?
- Не думаю. Официально я вез детали буровых. А кто подозревает, что это не было буровое оборудование, считают, что я вез оружие для Алжира. Официально Ливия поддерживает алжирских повстанцев, так что все, что нужно ливийцам - это чтобы это дело не выплыло наружу и не дало французам оснований для обвинений в нелегальном снабжении алжирцев оружием. И если я буду твердо придерживаться своей легенды, они меня поддержат.
- А как насчет хозяина каравана и того малого, которого я ранил в колено?
- Такой же ответ. Дело в том, что они - не граждане Ливии. Эти караваны вообще не хотят принадлежать ни одной стране: от этого их торговля только пострадает. Я не думаю, что кто-то что-то узнает. А этот полицейский наверняка будет молчать. Ты знаешь, - добавил я, - пожалуй самое серьезное во всем этом то, что я забрал его револьвер. А он принадлежит государству.
- С этим нет проблем, - сухо сказал Кен.
Я посмотрел на него.
- Кен, друг, это же мой приход, помнишь? Я десять лет летаю по этим местам. Я знаю, что тут и почем.
Он кивнул.
- Ну, извини.
- А как насчет твоей легенды? - поинтересовался я.
- Я чист, за исключением одной вещи: у меня ливийская виза в паспорте, но нет отметки о въезде. Так что если бы ты приземлился одновременно с каким-нибудь лайнером, я протиснулся бы вместе с пассажирами.
Это он сумеет. Даже после трех дней пребывания в пустыне его одежда так и кричала, что этот человек при деньгах. Никто не задаст ему лишних вопросов.
- Это можно организовать, - сказал я. - А как быть с "вальтером"?
- Постараюсь его сохранить. Он мне нравится.
Я достал револьвер полицейского и взвесил его на руке. Под барабаном на нем был грубо проставлен номер, но не номер изготовителя.
- У меня впечатление, что на глаз видно: это государственная собственность, - сказал я. С этими словами я открыл стекло и выкинул его за борт, стараясь не задеть им винта. - Наплевательски я все-таки отношусь к оружию: за три дня это третий пистолет уплывает от меня. Ладно, может, вернутся.
Кен с любопытством посмотрел на меня, его длинное лицо слегка нахмурилось. Потом он кивнул и занялся над радиокомпасом. Вскоре я принял у него управление. Воздух стал ощущаем, будто камней под колеса накидали.
Горючего у меня было на четыре часа, а лететь оставалось два, и я посвятил это время прогулке по эфиру, пока не наткнулся на радиообмен между "Идрисом" и рейсовым самолетом компании "Алиталия". Я спланировал свою посадку сразу после самолета "Алиталии", связался с аэропортом, назвал диспетчерской вышке свои данные. Сел я около восьми часов утра.
Кен выпрыгнул и ушел, едва мы застопорили двигатели. Я стал ждать, что будет дальше. Появился полицейский с красивыми белыми поясом и кобурой, но оружия в кобуре явно не было. Мне жалко стало, что и тут они расстаются с пистолетами.
