Карсон раскрыл портфель, свою красную шкатулку. Он вдруг подумал, что таскает домой не меньше документов, чем какой-нибудь правительственный министр. Просто тонул в бесконечных бумагах. Совсем иначе обстояли бы дела, сумей он сам возгласить группу "Трибьюн".
Просматривая свой распорядок на предстоящую неделю, Карсон обратил внимание на предстоящую вскоре встречy с Грэхемом Купером, бизнесменом и крупным воротилой из ЮАР. Как и многие провинциальные миллионеры, он был одержим стремлением пробиться в крупную международную компанию, завоевав тем самым место под солнцем. Добиться того, чему ему так не хватало престижного статуса, приглашения на светские приемы, обрасти связями. Свободные капиталы Купера составляли около пятидесяти миллионов, и он прилетел в Лондон, чтобы обсудить, стоит ли вкладывать их в группу "Трибьюн".
Сидя в кресле, Карсон сжимал наполненный виски стакан обеими руками, словно вознося молитву или благодарение. С Купером он был знаком уже давно, и тот до сих пор представлялся ему личностью довольно неясной. Карсон метнул взгляд на часы. В Кейптауне было два часа ночи. Ну и черт с ним! Он снял трубку и набрал домашний номер Стюарта Петейсона, заместителя главного редактора местной желтой газетенки.
Много лет назад они работали вместе, и за Стюартом до сих пор оставался должок. В те годы Стюарт был военным корреспондентом "Дейли Телеграф" в центральной Африке, а Карсон занимал пост его непосредственного начальника, редактора отдела новостей.
Та сцена до сих пор живо стояла перед его глазами. Карсон вызвал Стюарта в Лондон, чтобы обсудить с ним его затраты на жилье и служебные расходы, которые едва ли не вдвое превышали аналогичные траты других журналистов. И вот, перебирая корешки квитанций расходных ордеров, заполненные корявым почерком (Карсон всегда считал это подозрительным, поскольку сам в школьные годы на экзамене по французскому языку неразборчиво царапал те слова, в правописании которых не был уверен), Карсон вскоре обнаружил подделку.
Одна из многих привилегий зарубежных корреспондентов заключалась в праве нанимать уборщицу для своего офиса. В случае Петейсона, офис находился в его квартире. Жалованье, которое он выплачивал приходящей девушке, втрое превышало обычные расценки. Остальные расходы составляли приемы и угощения неведомых сановников, фамилии которых были накарябаны неразборчивым почерком. И вот тут-то Карсон и заприметил фальшивку. Один из ресторанных чеков был подправлен. Аккуратно, но не слишком. Одна палочка превратила сумму 79 фунтов - в 179. Не присмотрись Карсон внимательнее, он так ничего и не заметил бы.
Тогда он начал изучать фотокопии остальных чеков из любимого ресторана Петейсона и вскоре заметил, что некоторые из них были выписаны почерком самого Петейсона. Выдавала его черточка буквы "т", которую Стюарт почему-то всегда выводил слегка изогнутой. Итак, мошенник подделывал расходные документы.
На следующий день, когда Стюарт Петейсон вошел в его кабинет, Карсон, охваченный бешенством, вскочил и так вмазал кулаком по столу, что едва не сломал его.
- Ты за кого меня принимаешь, сукин сын? - проорал он, швыряя фотокопии чеков в лицо молодому человеку. - Подделал чеки, мерзавец, подпись чужую поставил! Это, между прочим, уголовщина! Воровство! Да я тебя, паскуду, могу за это на двадцать лет в тюрьму засадить!
Карсон обогнул свой письменный стол и, повернувшись спиной к незадачливому репортеру, снял трубку телефонного аппарата.
- Пришлите ко мне начальника охраны, - потребовал он. - Затем, бросив трубку, повернулся к Петейсону. - Этому зажравшемуся бездельнику понадобится четыре минуты, чтобы сюда добраться, - сказал он. - За это время вы должны честно во всем признаться. В противном случае, я выдвину против вас обвинение. Вы совершили уголовно наказуемое преступление. Как вам, улыбается провести в темнице десяток-другой лет?
И тут Петейсон сломался, и слезы, дождем покатившиеся из его глаз, смешались с потом, который лил градом. Карсон ощутил чуть солоноватый запах страха и самодовольно ухмыльнулся - с молодыми подобная тактика наскока всегда срабатывала.
- Мистер Карсон, - жалобно проблеял молодой журналист, втянув голову в плечи. - Это все из-за женщины. Это совсем юная проститутка. Я познакомился с ней в баре, и мне даже в голову не пришло, что она... Словом, я даже не подозревал, что она продается. Я думал, что она меня любит, и сам из-за неё совсем голову потерял. А потом случилось нечто совершенно ужасное. Она меня шантажировала, угрожала, что расскажет все моей жене, покажет ей видеозапись. Ее сутенер тайком заснял нас. Господи, что же мне делать?
Обхватив голову руками, Петейсон горестно зарыдал.
Для Карсона все это было не впервой. Молодым корреспондентам случалось попадать и не в такие переделки. Хорошо еще, что в данном случае была замешана девица легкого поведения, а не несовершеннолетний мальчик, в компании с которым шантажист несколько лет назад заснял их спецкора в Египте.
Карсону и в голову не приходило настучать на Петейсона, однако он хотел, чтобы парень испил чашу унижения до конца. Вдобавок его вполне устраивало, когда подчиненные, в особенности, молодые журналисты, чувствовали себя обязанными ему по гроб жизни. Иными словами, ему было выгодно спасти Петейсона.
- С женой своей разбирайся сам, дурачок ты этакий, - увещевающе заговорил он. - А тебе я, так и быть, последний шанс дам. Собери эти счета. - Петейсона послушно опустился на четвереньки и принялся поспешно собирать разбросанные по полу корешки. Справившись с этим, вручил их Карсону. Тот вложил их в прозрачную папку и упрятал в сейф.
- Один твой неверный шаг, - сказал он, - и я дам этому делу ход. Ты меня понял? А теперь проваливай.
Карсон никогда больше не упоминал этот эпизод, а Петейсон с тех пор служил ему, как собака.
И вот теперь сонный голос Петейсона ответил ему в трубку.
- Надеюсь, ты там не с дешевой шлюхой валяешься? - прорычал Карсон.
- Энди, ну как вам не стыдно? - укоризненно промолвил Петейсон. - Одну минуту. - Карсону был слышно, как он встал и перешел в другую комнату. Чем я могу быть вам полезен? Надеюсь, вы позвонили в два часа ночи не для того, чтобы поинтересоваться моим здоровьем?
- Стюарт, мне нужна твоя помощь, - признался Карсон. - Только дело очень деликатное, и должно остаться между нами. Покопайся в досье Грэхема Купера, разнюхай, не водятся ли за ним темные делишки. Для меня все сгодится, любое дерьмо. Просвети его рентгеновским аппаратом, если потребуется. Учти, времени у меня в обрез. И... сердечный привет супруге.
Он бросил трубку и отправился спать.
Глава 9
- Как насчет шампанского, Джорджи? - спросил Лес Стрейнджлав и поманил рукой официанта. - Только - обычного. На представительских что-то экономить стали.
По приглашению Леса, они обедали в ресторане "Лепон де ля Тур". Лес этот ресторан обожал, а вот Джорджина считала, что слава этого заведения непомерно преувеличена, под стать ценам. Сама она предпочитала рестораны попроще.
С Лесом её несколько лет назад познакомил Дуглас. По большому счету, он ей нравился. В свои пятьдесят пять лет Лес считался одним из наиболее преуспевающих дельцов в сфере рекламного бизнеса. Наивная улыбка придавала его облику неповторимое очарование, а сочетание с бронзовым загаром, не сходившим круглый год, до сих пор позволяло назвать его красивым.
Несмотря на то, что родители увезли Леса из Перта в пятилетнем возрасте, после чего он долгие годы проживал в лондонском Ист-Энде, австралийский акцент сохранился у него во всей красе. Лес вовремя сообразил, что для блистательного развития карьеры и победы над конкурентами в британском рекламном бизнесе одного лишь юношеского очарования и синих глаз недостаточно. И вот тогда он и начал брать уроки дикции у престарелого забулдыги-австралийца, с которым познакомился в одном из пабов. А одевался с тех пор исключительно в костюме от Р.М.Уильямса, модного австралийского дизайнера. Затем, побывав двадцать лет назад в Сиднее, Лес приобрел там по случаю картонный ящик, битком забитый старинными гравюрами и картинами первых австралийских переселенцев. Лес любовно заключил их в рамки и развесил по стенам своего особняка в Мур-Парке, фешенебельном лондонском пригороде. Каждый посетитель удостаивался экскурсии по этому "родовому музею". Тыча в очередную картину, Лес говорил: "Это лачуга, которую возвел мой прапрадед, который отбывал там каторгу. А по этому двору я носился, ещё будучи сопливым мальчуганом". Все это звучало весьма убедительно и производило сильное впечатление.
Лес обладал редким качеством: он умел убеждать, не навязываясь. Для агентства "Маклейрдс" он был поистине незаменим. Его девиз гласил: "Самая блистательная работа не спасет скверных отношений, но прекрасные отношения компенсируют и самую скверную работу". За свою долгую карьеру Лес многократно убеждал всех в правдивости этого лозунга.
