– Будь проклят этот грязный рабовладелец! – сказал он. – Но мы
должны что-то придумать. К черту Нэтталла! Внесет он залог или нет, выдумаеткакое-либо объяснение или нет, – все равно шлюпка наша. Мы убежим, а вместес нами и ты.
– Фантазия, Питер, – прошептал мученик. – Мы не сможем бежать…
Залог не внесен… Чиновники конфискуют шлюпку… Если даже Нэтталл невыдаст нас… и нам не заклеймят лбы…Блад отвернулся и с тоской взглянул на море, по голубой глади которогоон так мучительно надеялся вернуться к свободной жизни.Огромный красный корабль к этому времени уже приблизился к берегу исейчас медленно входил в бухту. Две или три лодки отчалили от пристани,направляясь к нему. Блад видел сверкание медных пушек, установленных наносу, и различал фигуру матроса около передней якорной цепи с левой сторонысудна, готовившегося бросить лот.Чей-то гневный голос прервал его мысли:
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
Это был полковник Бишоп со своими телохранителями.На смуглом лице Блада появилось иное выражение.
– Что я делаю? – вежливо спросил он. – Как всегда, выполняю свои
обязанности.Разгневанный полковник заметил пустую фляжку рядом с колодками, вкоторых корчился Питт, и пальмовый лист, прикрывавший его спину.
– Ты осмелился это сделать, подлец? – На лбу плантатора, как жгуты,
вздулись вены.
– Да, я это сделал! – В голосе Блада звучало искреннее удивление.
– Я приказал, чтобы ему не давали пищи и воды до моего распоряжения.
– Простите, господин полковник, но ведь я не слышал этого
распоряжения.
– Ты не слышал?! О мерзавец! Исчадие ада! Как же ты мог слышать, когда
тебя здесь не было?
– Но в таком случае, можно ли требовать от меня, чтобы я знал о вашем
распоряжении? – с нескрываемым огорчением спросил Блад. – Увидев, что вашраб страдает, я сказал себе: "Это один из невольников моего полковника, а яу него врач и, конечно, обязан заботиться о его собственности". Поэтому ядал этому юноше глоток воды и прикрыл спину пальмовым листом. Разве я не былправ?
– Прав? – От возмущения полковник потерял дар речи.
– Не надо волноваться! – умоляюще произнес Блад. – Вам это очень
вредно. Вас разобьет паралич, если вы будете так горячиться…Полковник с проклятиями оттолкнул доктора, бросился к колодкам и сорвалпальмовый лист со спины пленника.
– Во имя человеколюбия… – начал было Блад.
Полковник, задыхаясь от ярости, заревел:
– Убирайся вон! Не смей даже приближаться к нему, пока я сам не пошлю
за тобой, если ты не хочешь отведать бамбуковой палки!Он был ужасен в своем гневе, но Блад даже не вздрогнул. И полковник,почувствовав на себе пристальный взгляд его светло-синих глаз, казавшихсятакими удивительно странными на этом смуглом лице, как бледные сапфиры вмедной оправе, подумал, что этот мерзавец-доктор в последнее время сталслишком много себе позволять. Такое положение требовалось исправить немедля.А Блад продолжал спокойно и настойчиво:
– Во имя человеколюбия, разрешите мне облегчить его страдания, или
клянусь вам, что я откажусь выполнять свои обязанности врача и не дотронусьни до одного пациента на этом отвратительном острове.Полковник был так поражен, что сразу не нашелся, что сказать. Потом онзаорал:
– Милостивый бог! Ты смеешь разговаривать со мной подобным тоном,
собака? Ты осмеливаешься ставить мне условия?
– А почему бы и нет? – Синие глаза Блада смотрели в упор на
полковника, и в них играл демон безрассудства, порожденный отчаянием.В течение нескольких минут, показавшихся Бладу вечностью, Бишоп молчарассматривал его, а затем изрек:
– Я слишком мягко относился к тебе. Но это можно исправить. – Губы
его сжались. – Я прикажу пороть тебя до тех пор, пока на твоей паршивойспине не останется клочка целой кожи!
– Вы это сделаете? Гм-м!.. А что скажет губернатор?
– Ты не единственный врач на острове.
Блад засмеялся:
– И вы осмелитесь сказать это губернатору, который мучается от подагры
так, что не может даже стоять? Вы прекрасно знаете, что он не потерпитдругого врача.Однако полковника, охваченного диким гневом, нелегко было успокоить.
– Если ты останешься в живых после того, как мои черномазые над тобой
поработают, возможно, ты одумаешься.Он повернулся к неграм, чтобы отдать приказание, но в это мгновение,сотрясая воздух, раздался мощный, раскатистый удар. Бишоп подскочил отнеожиданности, а вместе с ним подскочили оба его телохранителя и даже внешненевозмутимый Блад. После этого все они, как по команде, повернулись лицом кморю.Внизу, в бухте, там, где на расстоянии кабельтова note 21 от форта стоялбольшой красивый корабль, заклубились облака белого дыма. Они целиком скрыликорабль, оставив видимыми только верхушки мачт. Стая испуганных морскихптиц, поднявшаяся со скалистых берегов, с пронзительными криками кружила вголубом небе.Ни полковник, ни Блад, ни Питт, глядевший мутными глазами на голубуюбухту, не понимали, что происходит. Но это продолжалось недолго – лишь дотой поры, как английский флаг быстро соскользнул с флагштока на грот-мачте иисчез в белой облачной мгле, а на смену ему через несколько секунд взвилсязолотисто-пурпурный стяг Испании. Тогда все сразу стало понятно.
– Пираты! – заревел полковник. – Пираты!
Страх и недоверие смешались в его голосе. Лицо Бишопа побледнело,приняв землистый оттенок, маленькие глазки вспыхнули гневом. Еготелохранители в недоумении глядели на хозяина, выкатив белки глаз и скалязубы.
Глава VIII. ИСПАНЦЫ
Большой корабль, которому разрешили так спокойно войти под чужим флагомв Карлайлскую бухту, оказался испанским капером note 22. Он явился сюда нетолько для того, чтобы расквитаться за кое-какие крупные долги хищного"берегового братства", но и для того, чтобы отомстить за поражение,нанесенное "Прайд оф Девон" двум галионам note 23, шедшим с грузом ценностей вКадикс. Поврежденным галионом, скрывшимся с поля битвы, командовал дон Диегоде Эспиноса-и-Вальдес – родной брат испанского адмирала дона Мигеля деЭспиноса, очень вспыльчивого и надменного господина.Проклиная себя за понесенное поражение, дон Диего поклялся датьангличанам такой урок, которого они никогда не забудут. Он решилпозаимствовать кое-что из опыта Моргана note 24 и других морских разбойников ипредпринять карательный налет на ближайшую английскую колонию. К сожалению,
рядом с ним не было брата-адмирала, который мог бы отговорить Диего де
