рядом с ним не было брата-адмирала, который мог бы отговорить Диего де
Эспиноса от этакой авантюры, когда в Сан Хуан де Пуэрто-Рико он оснащал дляэтой цели корабль "Синко Льягас". Объектом своего налета он наметил островБарбадос, полагая, что защитники его, понадеявшись на естественныеукрепления острова, будут застигнуты врасплох. Барбадос он наметил еще ипотому, что, по сведениям, доставленным ему шпионами, там еще стоял "Прайдоф Девон", а ему хотелось, чтобы его мщение имело какой-то оттеноксправедливости. Время для налета он выбрал такое, когда в Карлайлской бухтене было ни одного военного корабля.Его хитрость осталась нераскрытой настолько, что, не возбудивподозрений, он преспокойно вошел в бухту и отсалютовал форту в упор бортовымзалпом из двадцати пушек.Прошло несколько минут, и зрители, наблюдавшие за бухтой, заметили, чтокорабль осторожно продвигается в клубах дыма. Подняв грот note 25 для
увеличения хода и идя в крутом бейдевинде note 26, он наводил пушки левого
борта на не подготовленный к отпору форт.Сотрясая воздух, раздался второй залп. Грохот его вывел полковникаБишопа из оцепенения. Он вспомнил о своих обязанностях командирабарбадосской милиции.Внизу, в городе, лихорадочно били в барабаны, слышался звук трубы, какбудто требовалось еще оповещать об опасности.Место полковника Бишопа было во главе немногочисленного гарнизонафорта, который испанские пушки превращали сейчас в груду камней.Невзирая на гнетущую жару и свой немалый вес, полковник поспешнонаправился в город. За ним рысцой трусили его телохранители.Повернувшись к Джереми Питту, Блад мрачно улыбнулся:
– Вот это и называется своевременным вмешательством судьбы. Хотя один
лишь дьявол знает, что из всего этого выйдет!При третьем залпе он поднял пальмовый лист и осторожно прикрыл им спинусвоего друга.И как раз в это время на территории, огороженной частоколом, появилисьохваченные паникой Кент и человек десять рабочих плантации. Они вбежали внизкий белый дом и минуту спустя вышли оттуда уже с мушкетами и кортиками.Сюда же, к белому дому Кента, группками по два, по три человека сталисобираться сосланные на Барбадос повстанцы-рабы, брошенные охраной ипочувствовавшие общую панику.
– В лес! – скомандовал Кент рабам. – Бегите в лес и скрывайтесь там,
пока мы не расправимся с этими испанскими свиньями.И он поспешил вслед за своими людьми, которые должны былиприсоединиться к милиции, собиравшейся в городе для оказания сопротивленияиспанскому десанту.Если бы не Блад, рабы беспрекословно подчинились бы этому приказанию.
– А к чему нам спешить в такую жару? – спросил Блад, и невольники
удивились, что доктор говорил на редкость спокойно. – Мы можем поглядеть наэтот спектакль, а если нам и придется уходить, – продолжал Блад, – то мыуспеем это сделать, когда испанцы уже захватят город.Рабы-повстанцы – а всего их набралось более двадцати человек –остались на возвышенности, откуда хорошо была видна вся сцена действия изакипавшая на ней отчаянная схватка.Милиция и жители острова, способные носить оружие, с отчаяннойрешимостью людей, понимавших, что в случае поражения им не будет пощады,пытались отбросить десант. Зверства испанской солдатни были общеизвестны, идаже самые гнусные дела Моргана бледнели перед жестокостью кастильскихнасильников.Командир испанцев хорошо знал свое дело, чего, не погрешив противистины, нельзя было сказать о барбадосской милиции.
Используя преимущество внезапного нападения, испанец в первые же минуты
обезвредил форт и показал барбадосцам, кто является хозяином положения.Его пушки вели огонь с борта корабля по открытой местности за молом,превращая в кровавую кашу людей, которыми бездарно командовал неповоротливыйБишоп. Испанцы умело действовали на два фронта: своим огнем они не тольковносили панику в нестройные ряды оборонявшихся, но и прикрывали высадкудесантных групп, направлявшихся к берегу.Под лучами палящего солнца битва продолжалась до самого полудня, и,судя по тому, что трескотня мушкетов слышна была все ближе и ближе,становилось очевидным, что испанцы теснили защитников города.К заходу солнца двести пятьдесят испанцев стали хозяевами Бриджтауна.Островитяне были разоружены, и дон Диего, сидя в губернаторском доме, сизысканностью, весьма похожей на издевательство, определял размеры выкупа
губернатору Стиду, со страха забывшему о своей подагре, полковнику Бишопу и
нескольким другим офицерам.Дон Диего милостиво заявил, что за сто тысяч песо и пятьдесят головскота он воздержится от превращения города в груду пепла.Пока их учтивый, с изысканными манерами командир уточнял эти детали сперепуганным британским губернатором, испанцы нанимались грабежом, пьянствоми насилиями, как это они обычно делали в подобных случаях.С наступлением сумерек Блад рискнул спуститься вниз – в город. То, чтоон там увидел, было позднее поведано им Джереми Питту, записавшему рассказБлада в свой многотомный труд, откуда и позаимствована значительная частьмоего повествования. У меня нет намерения повторять здесь что-либо из этихзаписей, ибо поведение испанцев было отвратительно до тошноты. Трудноповерить, чтобы люди, как бы низко они ни пали, могли дойти до такихпределов жестокости и разврата.Гнусная картина, развернувшаяся перед Бладом, заставила его побледнеть,и он поспешил выбраться из этого ада. На узенькой улочке с ним столкнуласьбегущая ему навстречу девушка с распущенными волосами. За ней с хохотом ибранью гнался испанец в тяжелых башмаках. Он уже почти настиг ее, когда Бладвнезапно преградил ему дорогу. В руках у него была шпага, которую оннесколько раньше снял с убитого солдата и на всякий случай захватил с собой.
Удивленный испанец сердито остановился, увидев, как в руках у Блада
сверкнул клинок шпаги.
– А, английская собака! – закричал он и бросился навстречу своей
