— Правда?
Он отправил в рот последний кусок рогалика и прожевал, прежде чем сказать:
— Да. Мне наплевать на воспитание детей, но эта статья была веселой.
Я пыталась, правда пыталась, но не могла удержаться от улыбки.
— Я же говорила.
Джек бросил свою миску в раковину и схватил пол галлона апельсинового сока, не подозревая о втором дне в нашем разговоре.
Колин одарил меня озорной улыбкой, заговорщической с искорками в глазах прежде чем отряхнуть руки и отнести тарелку к раковине. Он спросил:
— Так ты сегодня работаешь здесь или в кафе?
— Здесь, я думаю. — Я слишком боялась бегунов и сексуальных целителей, чтобы так быстро пойти в кофейню. — Но я не буду приглашать сюда сегодня никаких детей, слово скаута.
Его глаза прищурились, когда он оглянулся и сказал:
— Разве тебя не выгнали из девочек-скаутов?
Джек пробормотал:
— После второй недели.
— Заткнись, Джек. — Блин, я и забыла об этом. — Это не моя вина, что та девушка ударилась головой о трубу и потеряла сознание. Все, что я сделала, это невинно отбила свой Супербол. Остальное было серией хаотичных несчастных случаев.
Это заставило Колина расплыться в улыбке.
— Ходячий, говорящий, хаотичный беспорядок, даже тогда.
Я закатила глаза.
— Разве тебе не нужно идти на работу?
— Нужно. — Он вошел в свою комнату и появился через несколько секунд с мягкой кожаной сумкой через плечо.
Я не знала, как ему удавалось выглядеть так безупречно, так великолепно, но у
меня в животе стало немного легче от одного взгляда на него.
— Ты похож на банкира, Бек.
Он поднял бровь и ухмыльнулся.
— А ты выглядишь так, будто полностью сдалась, Маршалл.
— Ну, — начала я, позволяя своим глазам блуждать по его лицу и губам, — Тогда хорошего дня.
Он обратил свое внимание на выход и сказал:
— Тебе тоже.
С этими словами он ушел, а я застыла, уставившись на дверь целых тридцать секунд. Интересно, на что это было бы похоже. Каким он будет…
— Что, черт возьми, это было? — Джек уставился на меня, сморщив нос, как будто от меня воняло. — Вы, ребята, больше не ненавидите друг друга?
Я пожала плечами и взяла его апельсиновый сок.
— Ненавидим, просто не так часто, как раньше.
***
После этого все стало пугающе хорошо.
Лед тронулся. В течение следующих двух недель появилось еще больше рекламных щитов, появилась реклама, и в целом — черт возьми! — казалось, что публике действительно понравились мои работы. Я имею в виду, да, определенно было много людей, которые считали маму 402 болтливой и слишком саркастичной, но большинству, похоже, она нравилась.
Я не могла в это поверить.
Я была так профессионально удовлетворена, как будто у меня под клавиатурой зажглась спичка. Сочетание реальных обзоров и интервью под моим настоящим именем, скрещенных вместе с полным творческим релизом колонки 402, заставило меня поразиться тому факту, что мне платили за это.
Типа, серьезно? Это было невероятно.
Когда Гленда прислала мне цветы, чтобы поздравить с нашим успехом, я проплакала целый час. Отчасти потому, что я испытывала такое сильное чувство вины за то, что обманула ее, но в основном потому, что я была так невероятно счастлива, что это чертовски напрягало меня.
Потому что это была я, Оливия Маршалл.
Плавность не была устойчивой.
Единственное, что меня печалило, заключалось в том, что Мистер Неправильный Номер полностью исчез.
Я все еще писала ему, чтобы поговорить сама с собой, выбросить свои идеи в пустоту, но я была почти уверена, что он ушел навсегда.
Почему это вообще меня беспокоит? Ради всего святого, он был чужим. Мое дерьмо наконец-то собралось воедино, так что я должна вести себя хорошо, но ночью, когда я не могла заснуть, я лежала в постели и задавалась вопросом, что случилось. Было ли это из-за меня? Была ли я раздражающей? Неужели я переборщила?
Или это из-за него? Был ли он женат? Убит? Баллотируется на политический пост?
Я начинала принимать тот факт, что я никогда не узнаю, но была крошечная часть меня, которая, казалось, просто не могла смириться с этим. Например, я скучала по своему незнакомому другу, что было глупо, но этого нельзя было отрицать. Слава Богу, все остальное внезапно пришло в норму, иначе я могла бы быть совершенно опустошена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Колин
— Маршалл.
Оливия оторвала взгляд от своего компьютера.
— Что?
Она свернулась калачиком на диване, одетая в эти дурацкие фланелевые штаны, и уставилась в ноутбук, сдвинув очки на переносицу. Ее волосы были собраны в то, что, как я мог только догадываться, когда-то могло быть пучком, и она грызла кончик ручки.
— Что ты делаешь? — Была полночь, Джек лег спать, а я едва не засыпал, когда смотрел новости. Лив, с другой стороны, выглядела чрезмерно сосредоточенной. — Твои пальцы не летают, так что я предполагаю, что ты не пишешь.
— Нет. — Она распрямила ноги и вытянула их на оттоманке. — Я смотрю квартиры. Мне стало так уютно в вашей, что я вроде как совсем забыла о поиске жилья, и я всего в нескольких днях от того, чтобы ты физически выпер меня из здания.
— Я не монстр. Я позволю тебе остаться еще на целый день, если ты будешь добра ко мне.
Она бросила на меня взгляд и сказала:
— Мне не нужны твои уступки. Мне просто нужно найти приличное место, которое не требует слишком большого депозита.
— Все еще пополняешь свой запас после пожара?
— Бинго. Я зарабатываю достаточно, чтобы платить за квартиру, но у меня нет тонны денег, чтобы отложить.
— Может быть, ты могла бы одолжить у своих родителей?
— Я бы предпочла жить на улице. — Она продолжала просматривать списки квартир, говоря:
— Я заняла у них сто долларов в ту ночь, и моя мать буквально упоминала об этом каждый раз, когда мы разговаривали.
— Ты не смогла вернуть им деньги?
— Нет, я знаю, как это работает, так что я действительно вернула им сто пятьдесят долларов.
— Не купила их молчание?
— Даже и часа.
Это заставило меня рассмеяться, потому что ее мама была настоящим мастером своего дела. Я обожал Нэнси, но эта женщина напомнила мне персонажа Сайнфелда. Я сел на подлокотник дивана рядом с ней и посмотрел на экран компьютера Оливии.
— Сто Восьмая и Q? Я думал, тебе нравится жить в центре города.
С тех пор как она переехала, я был почти уверен, что она проводила больше времени, глядя на город, чем занимаясь чем-либо еще. В этом она была похожа на меня, ее абсолютное обожание жизни в центре.
— Я не могу себе этого позволить, толстосум; здесь все безумно дорого, так что, боюсь, для этой девушки пригород.
— В этом здании есть студии-лофты; ты смотрела их?
— Кажется…
— Вот. — Я толкнул ее и сел рядом с ней, забрав ее ноутбук.
— Эй!
Несколько щелчков, и бум, вот и мое здание. Я навис над планом этажа студии.
— Видишь? Это студии, но лофт похож на спальню, так что он больше похож на однокомнатный.
— Посмотри на эти высокие потолки. — Она прищурилась и наклонилась ближе, ее тело прижалось ко мне, когда до меня донесся запах ее шампуня — моего шампуня. — Вау, это потрясающе!
Я только покачал головой; ее волнение заставило меня скучать по Мисс Ошибочный Номер. Несмотря на то, что это была Оливия, и я видел ее каждый день, я скучал по тому, что, как я думал, было.
— И не слишком дорого. Хотя я уверена, что они требуют сумасшедший депозит. — Она нахмурилась.
— Ты должна просто подать заявку; ты никогда не знаешь наверняка.
Она искоса посмотрела на меня и толкнула локтем.
— Я не могу поверить, что ты так сильно хочешь, чтобы я жила в твоем доме.
Я протянул руку и толкнул, опрокидывая ее на диван.
— Я был милым, но теперь, когда ты упомянула об этом, возможно, Лив в здании — не лучшая идея.
