Глава 10.
Но реализовать свой план Кощей не успел, потому что вечером того же дня Василиса сама объявилась на пороге их дома. Он услышал звонок в дверь и спустился вниз. Она стояла на крыльце и с явной опаской косилась на доберманов, обнюхивающих ее платье и тычащих носы ей в ладони.
— Они знают тебя и не тронут, просто соскучились, — поспешил успокоить ее Кощей, пытаясь понять, что видит перед собой: свою жену или морок.
Выходило, что жену, морок Хунин и Мунин бы облаяли или и вовсе не учуяли.
— Я могу войти? — нервно вскинула бровь Василиса.
— Конечно.
Кощей сделал шаг назад, пропуская ее вперед, и закрыл за ней дверь. Надежда, совсем слабая, затеплилась в нем. Она же пришла, может быть…
В руке ее был чемодан.
— В машине меня ждет Данила, — окончательно смяла его надежду Василиса.
Подстраховалась, понял Кощей. Это укололо сильнее, чем ему бы хотелось.
Она совсем не смотрела на него и машинально терла подушечки пальцев друг о друга.
— Я пришла за своими вещами.
— Понятно, — хрипло отозвался он, пытаясь придумать, как ее задержать. Может быть, если бы она осталась на чуть-чуть, если бы они поговорили… — Как ты? Где живешь?
— Это не твое дело, — отрезала Василиса. — Итак, мои вещи.
Кощей медленно кивнул.
— Тебе вовсе не обязательно жить в другом месте, — ни на секунду не веря в успех, все-таки попытался он. — Ты можешь остаться здесь. Здесь почти все твое.
— Опять у тебя в плену, да еще и в качестве жены? — нервно усмехнулась она.
— У нас разные спальни, — быстро вставил Кощей.
— Что? — впервые за весь разговор Василиса посмотрела ему в глаза, и в ее взгляде отразились недоверие пополам с отвращением.
— Я просто хотел сказать, что тебе не обязательно пересекаться со мной, — предпринял еще одну попытку Кощей, заведомо зная, что проиграл. — Просто этот дом и твой тоже.
— Просто отведи меня к моим вещам, — голосом её можно было заморозить.
— Позволь помочь с чемоданом, — безо всякой надежды попросил он.
— Вещи, Кощей!
Кощей кивнул и направился к лестнице. Василиса двинулась следом, так и не сократив дистанцию. Молчание, наполнившее расстояние между ними, стало зыбким, почти ощутимым. Он открыл дверь ее в комнату и пропустил Василису вперед, сам остался на пороге. Надо было что-то придумать… Но в голове внезапно стало пусто. В таких случаях он всегда применял силу, если можно было использовать магию. А в суде брал перерыв, чтобы все хорошенько обдумать. Но сейчас нельзя было сделать ни того, ни другого.
Надо было забрать что-то отсюда, внезапно понял он. А сейчас она все вынесет, не желая оставлять ему даже малую частицу себя. Василиса раскрыла шкаф, замерла на мгновение, словно не веря, что там действительно обнаружились ее платья, а потом стала сдергивать вещи с вешалок, а он смотрел на нее, и ему было страшно от того, что возможно он в последний раз видел ее в этой комнате. Совершенно чужая женщина. Самая родная.
Василиса закончила со шкафом и перешла к туалетному столику. Во всех ее движениях сквозила страшная нервозность. Кощей понимал, что нужно уйти и дать ей нормально собраться, но не мог себя заставить.
— То, что я не заберу, можешь просто выкинуть, — наконец обранила она, разрезая тишину.
— Ты можешь вернуться за ними в любое время, — отозвался Кощей одеревеневшими губами. — Это твой дом.
Внутри него росла черная дыра, поглощая немногое, что он сумел сохранить после того, как внезапно потерял ее. Уже много лет у него был только один источник тепла — Василиса. И теперь она уходила насовсем.
Кощею хотелось кричать и уничтожать. Он чувствовал, как рвалось наружу то, что много лет он держал глубоко внутри под неусыпным контролем, под замком, под охраной. То, чему нельзя было позволить вырваться. И вот теперь оно прорастало в нем, пускало корни, оплетало собой. Оно просило пищи. Просило мести, просило боли. Сделать так, чтобы другим было больнее, чем ему.
«Разве возможно больнее?» — мелькнула отрезвляющая мысль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кощей больше не верил в то, что чужая боль может усмирить его собственную, и от этого становилось только хуже, это окончательно лишало надежды. Убивало веру. Месть не принесет облегчения. Как же ужасно было это осознавать.
Василиса подняла на него глаза — два зеркала в небо, и Кощей рухнул в них коршуном, унесся ввысь, мечтая заблудиться там и никогда, никогда больше не возвращаться.
— Как это случилось? — спросила она.
— Что случилось? — не понял Кощей, сосредоточенный только на том, чтобы не разорвать зрительный контакт.
— Этот брак. Как это могло случиться?
Сердце словно сжало рукой в ратной перчатке, Кощей сморщился, и Василиса отшатнулась.
— Просто… случилось, — ответил он. — Баюн привлек меня к работе в качестве консультанта, ты начала возмущаться. В тот день у него было особо мерзкое настроение, и в качестве наказания за непослушание он назначил тебя моим куратором. Мы стали общаться. И далеко не на следующий день побежали в ЗАГС.
— И все же? Как?
Василиса смотрела на него в упор, и Кощею почудилось двойное дно в ее вопросе.
— Что именно «как»? — переспросил он.
— Как ты меня заставил? Что это? Зелье, заклятие, шантаж?
— Василиса…
— Ты правда думаешь, что я поверю, что изменила свое мнение о тебе настолько, что добровольно согласилась выйти за тебя замуж? Надеюсь, это хотя бы не магический брак. И в круг волхвов мы не вставали?
Кощей медленно покачал головой.
— Прекрасно. В таком случае эта проблема легко разрешима. И поскольку я наконец очнулась от твоих чар…
— Не было никаких чар…
— Ну да, конечно, — она лихорадочно засмеялась. — А небо зеленое!
— За последние двадцать лет я ни разу не позволил себе принудить тебя к чему-либо, — нахмурился Кощей.
— То есть хотелось, да? — сощурилась Василиса.
— Послушай, тебя опоили зельем. И я знаю, как снять его действие.
— Да ты что. И как же?
Кощей сделал глубокий вдох, собираясь с силами.
— Старый, проверенный способ, — хмуро ответил он. — Поцелуй.
Мгновение Василиса смотрела на него серьезно, а потом рассмеялась.
— Ты издеваешься, да? Чтобы я добровольно согласилась поцеловать тебя? Господи, это какой-то бред. Все это — бред, — она замотала головой. — Может быть я просто сплю, и это просто такая вариация кошмара…
Кощей почувствовал, как его сердце пропустило удар.
— Один поцелуй, и все снова станет как было, — мертвым голосом проговорил он.
Во взгляде Василисы проявилась неприкрытая злость.
— Что, заставишь меня? — нервно спросила она, смотря ему прямо в глаза. — Или это не будет считаться? А сколько еще не считалось? А может, я сама стерла себе память, чтобы забыть весь этот кошмар? — ее голос взвился и осекся. Она тяжело дышала. — Так, я забираю вещи и ухожу.
И она направилась к чемодану.
«Конец! Это конец! — пронзительно завизжало то самое внутри Кощея. — Ты потеряешь её! Не дай ей уйти! Пусть все станет как было».
Кощей резко дернулся с места, в два шага пересек разделяющее их расстояние, схватил Василису за плечо и развернул к себе, намереваясь поцеловать… и замер, словно налетел на стену. Страх. Страх упал вуалью на ее лицо, исказил черты, не оставив места ничему другому. Страх съел ее глаза, и растекался от них порослью. Кощей ужаснулся увиденному и в каком-то отчаянном порыве — то ли защитить, то ли оттянуть неизбежное — прижал Василису к себе, обнял и почувствовал, как она одеревенела в его руках. Ее объятия всегда дарили ему тепло, но сейчас она была холодна словно мраморная статуя. От ее волос пахло кедром. Он вдруг вспомнил, как в последнее утро, что они провели вместе, она мыла голову перед завтраком, и спустилась на кухню с мокрыми волосами, а потом минут десять работал фен в ее комнате, а он смотрел на часы, злился и кричал ей, чтобы поторопилась, потому что ему уже нужно было уходить…
