не один профессор, а несколько, так как при одном профессоре, «что скажет, то и ладно, как бы худо не было»[183].
Академия, университет и гимназия должны так строить всю свою работу, требовал Ломоносов, «дабы Академия не токмо сама себя учеными людьми могла довольствовать, но размножать оных и распространять по всему государству»[184].
Но несмотря на все старания Ломоносова в эти годы, он не смог добиться изменений ни в регламенте академии, ни в положении университета и гимназии. Более того, именно в это время академическая клика попыталась повторить над ним расправу 1743–1744 гг. Теплов добился даже запрещения Ломоносову являться на заседания академии и объявления ему выговора за выступления против регламента.
С каждым годом Ломоносов все отчетливее видел, что его старания наладить подготовку русских студентов в Академии Наук встречают ожесточенное сопротивление реакционеров. Он все отчетливее понимал, что даже в случае успешного исхода этой борьбы один академический университет не сможет обеспечить подготовки кадров в таких количествах, которые бы могли удовлетворить растущие потребности страны. Он правильно понял, что правительство крепостников, во всяком случае наиболее дальновидные его представители, также считают необходимым создание в стране новых учебных заведений, хотя имеют при этом намерения, весьма далекие от его целей. В силу этого 1754–1755 годы были для него годами не только ожесточенной борьбы за налаживание работы университета и гимназии, находившихся при академии, но и годами напряженной работы по основанию университета в Москве, ставшего первым русским национальным университетом.
Одновременно с этим после основания Московского университета Ломоносов развертывает и возглавляет борьбу за создание на базе старого академического университета и гимназии нового Петербургского университета. Хотя по проектам Ломоносова он оставался формально частью Академии, но фактически университет превращался в самостоятельное учебное заведение. Сохранилось крайне ограниченное число документальных материалов, связанных с деятельностью Ломоносова по основанию Московского университета и налаживанию его работы в первые годы существования. Еще меньше дошло до нас материалов, позволяющих показать роль Ломоносова в превращении Московского университета в центр передовой русской культуры и науки. В силу этого особую важность приобретают материалы по руководству Ломоносовым университета и гимназии при Академии Наук. Они позволяют выяснить взгляды Ломоносова на организацию учебного процесса, структуру университета, организацию управления им, место гимназии, состав учащихся и профессуры и ряд других существенных вопросов. Все это заставляет нас прежде чем непосредственно перейти к деятельности Ломоносова по основанию Московского университета, остановиться на его работе по руководству академическим университетом в 1758–1765 гг.
В марте 1758 г. представители передовой науки в академии добились крупного успеха: университет и гимназия были поручены Ломоносову. Из бюджета Академии Наук были выделены средства на содержание университета и гимназии. Смета на их содержание была увеличена на 5 тысяч рублей. Число казенных студентов увеличилось до 30, при этом они были приняты целиком на содержание академии. Несколько позже Ломоносов добился увеличения числа гимназистов до 40 человек, на содержание которых ассигновывалось 1 200 рублей.
Ломоносов заботился о создании нормальных условий для учебы гимназистов[185]. Несмотря на упорное сопротивление Тауберта, он добился передачи университету купленного академией дома Строганова, в котором разместились аудитории, классы и общежития студентов и гимназистов. Ломоносов лично проверял условия, в которых живут гимназисты и студенты и, обнаружив, что помещение крайне запущено и грязно, предупредил инспектора Модераха, что если им не будут приняты необходимые меры, он будет отстранен от работы. Когда Модерах продолжал прежнюю шумахеровскую политику в отношении университета и гимназии «и большим прежнего нерадением привел университет и гимназию в бедное состояние своим несмотрением»[186], Ломоносов отстранил его от работы и, несмотря на протесты Тауберта и Разумовского, настоял на своем. Ломоносов добился, что вместо Модераха был назначен его деятельный помощник, талантливый русский ученый С. Котельников.
Как только гимназия поступила под управление Ломоносова, он решительно перестроил всю систему обучения и воспитания. Первым делом необходимо было навести в гимназии хотя бы элементарный порядок. Поэтому он начал с составления правил поведения гимназистов и распорядка в гимназии. Вслед за этим Ломоносов уничтожил систему обучения, которая господствовала в гимназии с начала ее существования. Русские гимназисты до этого времени изучали сначала немецкий язык, потом латинский. Абсолютное большинство занятий проводилось на одном из этих языков. Это приводило к тому, что, как писал в своем донесении Крашенинников, русские гимназисты не умели писать по-русски и очень плохо читали на родном языке. Они знали его гораздо хуже, чем немецкий или латинский. Теперь же центральной «школой» гимназии была сделана «русская». Изучение русского языка, русского «стиля» и риторики продолжалось и в немецкой, и латинских школах. Большинство занятий стало проводиться на русском языке.
Ломоносов требовал, чтобы занятия в гимназии и лекции в университете продолжались без перебоев. По его настоянию чтение лекций в университете было поручено людям, которые добросовестно относились к исполнению своих обязанностей: Брауну, Котельникову, Козицкому, Протасову, Румовскому. В число учителей гимназии он определил студентов, хорошо показавших себя в университете: Иноходцева, Горина, Петровского, Легкого и др. В борьбе по налаживанию университета и гимназии Ломоносову приходилось преодолевать бесчисленное число препятствий. В «Краткой истории о поведении академической канцелярии» Ломоносов рассказал о том, с каким трудом он добивался от Тауберта денег на гимназию и университет: «Так, что иногда Ломоносову до слез доходило; ибо, видя бедных гимназистов босых, не мог выпросить у Тауберта денег, видя, что на ненужные дела их употребляет… когда гимназистам почти есть было нечего»[187].
Ломоносову удалось добиться значительного улучшения работы гимназии. По его выражению, «дело пошло лутчим порядком». Впервые за все время существования академии она начала получать студентов не со стороны, как было прежде, а приготовленных в своей собственной гимназии. Ломоносов с гордостью писал, что его стараниями «начались в гимназии экзамены и произвождение из класса в класс и в студенты… и в четыре года произошли (произведены в студенты. — М. Б.) уже 20 человек, а в одно правление Шумахерово в 30 лет не произошло ни единого человека»[188]. Ломоносов еще в 1754 году решительно восстал против предлагавшейся Миллером выписки математика из Германии и настаивал на кандидатуре Котельникова. Он обвинял канцелярию в том, что она умышленно не пускает в академию Федоровича, Щепина, Козицкого. Теперь же после первых успехов в работе гимназии и университета Ломоносов требовал, «чтобы о выписывании вновь и о приеме иностранных профессоров беспрочное почти старание вовсе оставить, но крайнее положить попечение о научении и произведении собственных природных и домашних»[189]. Он предлагал послать за границу
