Основа слова — тишина,
Основа музыки — дыханье,
Основа чувства — глубина,
Основа жизни — состраданье.
Музыку справедливо можно отнести к благой компании. На протяжении сотен, тысяч лет она возвышала, выражала чувства, делала жизнь красивой и внутренне богатой. Как всего семь нот смогли обогатить человечество на века, до сих пор загадка.
Мистики всех времен, влюбленные, молчаливые и кроткие суфии благоговейно черпали из нее вдохновение. Ее меняющиеся ритмы, переливы и интонации обогащали и пробуждали жизнь каждого до неузнаваемости. Она слышима всем, но она тайна сама по себе. Почему-то вспоминаются слова Христа: «имеющий уши да услышит». Ради некоторых композиций действительно хочется взрастить уши, некое внутреннее чувство, которое позволит слушателю течь с музыкой, течь музыкой.
Всего семь нот, сыгранных композитором, рождают Жизнь. Жизнь, полную своих переживаний, самодостаточную и уникальную. Шедевры не повторяются, как не повторяются живые создания на этой планете. Каждая композиция — это путешествие, которое хочется пройти до конца, до предела и может чуть дальше, погружаясь до самой ее глубины, до тишины.
Вероятно, музыка выражена как Божественное, окутывающее и проникающее глубже и глубже в живое существо, вызывающее в нем движение, течение, тепло и нежность, безусловность и желание отдавать все то прекрасное, что есть в человеке. Она пробуждает все. Хорошая музыка меняет само существо человека, его ритм, его сонастроенность. Музыка — это безусловное проявление высшего вкуса, побуждающего развиваться, возвышаться над всем грубым и плотным, естественным образом притягиваться к возвышенному.
Музыка вызывает едва уловимое ощущение связи между звуком и тишиной. Где бы ни звучала музыка, там будет и тишина. Между сыгранных нот композицию всегда сопровождает тишина, то отступая на время, позволяя прекрасному быть проявленным в звуке, то выражая себя паузами, интервалами. Если немного поменять угол зрения, можно представить музыку как обрамление тишины, ее покоя и безмерности, спокойствия, как слияние, танец, дивную игру Шивы и Шакти.
Прикрывая глаза, чувствуя внутреннее движение и танец души, слушатель растворяется, выходя за пределы звука, возвышаясь над земным.
Растения, животные и птицы, природа во всех ее проявлениях есть музыка, музыка, которая объемлет всё, словно любовь Божественной матери. Она проявлена как природа, как сама жизнь, не нуждающаяся в оценке и суждениях. Она просто есть такова, какова она есть. С ветрами и ливнями, с солнечным светом и звездным сиянием, музыка природы проявляет себя, позволяя прикоснуться к Божественному каждому, кто протянет к ней благочестивую руку, приводя в состояние тишины, покоя, сонастроенности с Сущим, безвременным. Выражая все то Божественное, что только может быть проявленным через звук, музыка навсегда остается преданным другом и спутником внимающего, безоценочная и прекрасная, чуткая и возвышающая, растворяющаяся и растворяющая в безконечном.
Звездное небо
А под звездами светло так,
Словно солнце разделилось во тьме.
Чтобы не было одиноко мне.
И то каждая по чуть-чуть,
То оно одно. И нет, не темно.
Каждый закат скрывает солнце на миг,
Загорая звезды на небе взамен.
И каждое из тысячи солнц напрямик
Прямо в душу светит
Сквозь окно надуманных стен.
Но если рассудить, то свет-то один
И солнце светит всегда.
И, может, есть смысл ждать рассвет,
Что однажды придет,
О котором поет зари красота.
Как часто современный человек смотрит вверх, на звездное небо? В его тишину, в его необъятность. И насколько часто осознает, что у неба нет границ, что там действительно безконечность, нет там конца, стены, границы, — только вечность — неограниченная, вдохновляющая, та, после которой взгляд становится наполнен новым невыразимым смыслом и та, после которой осознаешь свою малость, но вместе с тем и ценность, радость и упоение тишиной, как необычайно важная часть цельного и возвышенного бытия.
Поднимая глаза вверх, стоя в темноте и свободные от световой завесы причудливых искусственных фонарей, мы стоим в самом эпицентре собственного переживания, находясь в то же время на краю Вселенной, если таковая у Вселенной есть. В этот момент можно услышать тишину. Не отсутствие звуков, но присутствие тишины во всем, в звездах, в безконечности, в моменте, в себе.
Раньше звёздное небо виделось мне плоским, словно купол над головой, безмолвный экран широкоугольного телевизора. Но однажды небо ожило, став для меня объемным, пролив осознание того, что звезды живые, разлитые в пространстве подобно божественной ртути в порядке, продиктованном волей до сих пор неизвестного мне архитектора, что они сияют, излучают каждая свою уникальность, участвуя всем своим существом в гармонии Вселенной.
Звезды едины с пространством, окружающим их своими космическими объятиями, равно как Земля — неотъемлемая часть Космоса. Порой возникает ощущение, что сияющие прекрасным светом звезды есть выражение самого космического пространства, окружающего их, но остающегося незаметным, словно руки матери за спиной играющих в песочнице детей.
Будто само солнце, теплое и интенсивное днем, разлилось на ночь по небу в виде небольших сияющих ночной прохладой звёздных обителей, дарящих свой сияющий покой путнику, ищущему вдохновения, простора, свободы. Ищущему света солнца, но не способному еще пока смотреть на него днем.
Если еще нет возможности нащупать глазами простор вокруг себя, среди пейзажей и портретов повседневности, свободное небо над головой есть всегда. Оно сопровождает нас по жизни, всегда готовое быть вдохновителем, опорой, всегда готовое быть. Оно умеет молчать. Небо, обладая свободой, способно делиться ею в своем молчании, передавать внутреннее ощущение неба, едва уловимое осознание, что один и один теперь один и частичка одного.
Каждый раз, молитвенным жестом возводя глаза к небу, смахивая ресницами свое вымышленное одиночество, устремляясь к Всевышнему в чувствах и мыслях, мы неизмеримо обогащаем себя милостью его присутствия и спокойной возвышенной любви, ценной и непостижимой, необъятной. Той, которая просто есть. Той, которая проста.
Молчание
Из всех действий, на которые способен человек, молчание — достойнейшее. Вытесняя слова, раскрывая их условность и поверхностность, молчание делает жизнь утонченной и живой.
