платком.
— Не вредничай, Ян. Ты же знаешь, что проблем будет больше, если я этим займусь, а не ты. На вот, — она вложила ему пару серебряных монеток в ладонь, поверх листка, — Это тебе за старания. На крендели.
— Я на диеде, — с досадой пробухтел мужчина, но деньги все же сгреб в карман, — черт с тобой, — заглянул в листок, быстро пробежался глазами по строчкам и возмущенно поднял брови. — Семь золотых! Опять!? Ты с ума сошла!? Кто ж тебе одобрит такую сумму за один заказ!
— Ты дальше то читай, — спокойно откусила яблоко, беспечно опершись локтем на крупную стопку бумаг, которая больше походила на кучу.
— Стрыга? — приуныл, глянул уже более спокойно на девушку, — Опять?
— Ага.
— Второй раз уже за этот месяц. Как-то подозрительно…
— Ну, извините, господин писарь, любят меня кровососы проклятые. Вкусная я. Что я теперь сделаю?
— Откуда только берутся твари, — мужчина быстро расписался в углу расписки, что получил, ознакомился и после просто вложит ее в дело к отчету.
— А что там по работе? Есть еще что-нибудь?
— Ну, что ты вопросы глупые задаешь? Конечно, есть. Как будто люди грешить перестали, — ворчал Ян, убирая расписку, — Иди вон, сидит твоя работа, ждет, — махнул в сторону, где сидел на стуле коренастый плечистый мужик и неловко мял шапку крупными руками. Сквозь гул нельзя было услышать, о чем он рассказывал молодому некроманту, что записывал за просителем каждое слово. Лица обоих были сосредоточенными. Имельда без лишних слов направилась туда, ловко лавируя между снующими туда-сюда коллегами.
— Мир имени вашему, — поздоровалась с мужичком, а следом и с одним из бывших практикантов. Не так давно он стал полноценным некромантом, но в поле выходил редко, в основном на городское кладбище. — Здравствуй, Крамеш.
— Приветствую, Имельда, — парень даже не оторвался от писанины, только кивнул.
— И вашему имени мир, госпожа некромант, — деревенский мужик резко подорвался и отвесил поклон, продолжая взволнованно мять шапку.
— Сидите, — Имельда отмахнулась рукой, в которой держала яблоко. — Что тут у вас?
Крамеш дописал предложение и только тогда поднял взгляд на девушку.
— Упырь вроде. Судя по описанию событий.
Имельда скривилась и посмотрела на деревенского работягу, что сидел и затравленно смотрел на нее.
— Что ж… Как к вам обращаться можно?
— Гурам, госпожа.
— Очень приятно, Гурам. С какого вы поселения?
— Так, енто, с Перепелок я.
— Ага, угу, — она взяла исписанный лист у уставшего Крамеша и пробежала его глазами, хмурясь. — Ну-с, Гурам, поехали.
— А? Уже? — он встал, отчего Имельда запрокинула голову, чтобы продолжать смотреть просителю в глаза.
— Нет, сначала давайте я доем, — Гурам застыл с непонимающим лицом, Крамеш закатил, молча, глаза, девушка с непосредственной улыбкой жевала яблоко.
— Имельда, — укоризненно протянул Крамеш, обращаясь следом к мужчине: — Что вы так удивляетесь, — монотонно произнес, доставая чистый бланк.
— Дык, вы ж сказали, ну… Сотрудников нет, вот я и…
— Сотрудник появился, сотрудник готов работать. Радуйтесь.
— Да, Гурам, — Имельда слегка хлопнула внешней стороной руки по груди мужчины, радушно улыбаясь, — Будьте спокойны. Решим вашу проблему, разберемся, не переживайте.
— Хорошо, спасибо, госпожа, — он снова поклонился Имельде, а следом и Крамешу, — и вам, господин, от деревни всей нашей большое спасибо!
— Ага, — кивнул равнодушно Крамеш, — пожалуйста. Обращайтесь.
— Идемте, идемте, Гурам, упырь заждался.
Уже через час, сидя вдвоем на ко́злах, они спокойно ехали сквозь поля. Имельда расспрашивала мужичка, а тот вел свою кобылку по проторенной дороге.
— Так, подытожим, двух коров загрызли неделю назад, потом была бойня в курятнике, потом пса на окраине задрали, два дня назад был бык, а вчера напали на вашего местного пьянчугу, и еще пропал парень один, — щелкая тыквенные семечки, Имельда задумчиво их жевала, глядя вперед.
— Все верно, госпожа.
— Труп где?
— Чей?
— Пьяницы, Гурам. Чей же еще.
— А, дак это… Ну, в сарае пока лежит. Заперли от греха по дальше. А то мало ли. Мы, госпожа, хоть и деревенские, а грамоте обучены, читали кое-чаво, знаем, шо надо к вам идти.
— Ага, молодцы. Только надо было еще при первом нападении на скотину идти к нам. Чего тянули то? Коллекцию из мертвых животных собирали что ли? Да и сарай не удержит упыря. Если, конечно, это упырь, а не что-то другое, — она озадаченно почесала затылок. Слишком частые нападения для упыря. Только если он не один… Но заранее тревожить деревенского жителя девушка не спешила.
— Да мы ж думали, шо енто зверье лесное повадилось к нам. Капканы ставили, дежурных опять же назначали…
— О, еще и дежурных… Ужин на блюде, — прокомментировала Имельда, покачав головой. Ох, уж эти инициаторы деревенские.
— Мы ж думали, шо зверье! Шо сами справимся…
— Да поняла, поняла. Долго еще до деревни? — девушка смотрела, как солнце медленно тянется к горизонту, но до заката было еще около трех часов.
— Ну, мы около половины проехали, госпожа Имельда.
Некромантка тяжело вздохнула. Ночью с упырями встречаться не хотелось.
Доехали до деревни примерно за час, когда солнце уже клонилось к закату, но было еще все же светло. Из деревенских навстречу попалась стайка любопытной ребятни, которая хотела поглазеть на городского некроманта. Они бежали вслед за телегой, гомоня и смеясь. Имельда лишь улыбнулась им, помахала рукой и отвернулась, когда дети отстали от телеги. Из чьего-то двора выглянула женщина — мать одного из оболтусов — увидела, кто приехал в деревню и тут же заорала на детей.
— А, ну-кась быстро по хатам, шпоня́!
— Для деревни, в которой нападают на животных и людей, у вас как-то слишком оживленно. За детей не боитесь? — спросила Имельда, когда уже отъехали на приличное расстояние и девушка успела осмотреться. Она не могла сказать, что здесь было как-то по-особенному напряженно, страх не витал в воздухе. Люди просто занимались привычными делами, вели хозяйство, работали в огородах и полях.
— Дык, а чего днем бояться? По ночам же грызут всех. А ночью все по домам сидят, закрываемся, запираемся. Опять же, дежурные следили за деревней.
— Ага, и одного утащили. Ох, интересные вы люди, Гурам.
— Ну, а, как, госпожа, быть? За нас работу нашу никто не сделает. Животинку не накормит, посевы не польет, пока мы по хатам прятаться будем.
Имельда не ответила, глядя на дома. Она понимала. Когда-то она и сама жила такой жизнью. Гурам привез девушку почти на окраину деревни, остановил кобылу и слез с козел. За основательным деревянным забором виднелся крепкий, но небольшой дом. Из дверей выглянула маленькая девчонка в зеленом сарафане и двумя косичками. Она любопытно глазела на нового человека, не отрывая руки от дверной ручки. Имельда смотрела
