Но Иероним Петрович всю ответственность взял на себя.
В своём ответе он убедительно доказывал очевидную пользу переделки винтовочных прицелов и предлагал сделать это во всей армии, тем более что такого рода «реконструкция» может быть совершена силами любой полковой оружейной мастерской.
ГАУ долго молчало, потом согласилось с командующим 5-й армией.
Хочу подчеркнуть: в работе с Уборевичем не было случая, чтобы он переложил ответственность с себя на подчиненного. А этот случай дал толчок развитию рационализаторства. Люди стали активнее - знали, что командующий всегда поддержит разумное предложение.
В. П. Малышев. ШТУРМОВЫЕ НОЧИ СПАССКА.
ПОЛКОВНИК В. П. МАЛЫШЕВ.
К началу октября 1922 года главнокомандующий Народно-революционной армией Дальневосточной республики И. П. Уборевич закончил подготовку своих войск для наступления на Приморье, где японцы создали белогвардейское «правительство» во главе с Колчаковским генералом Дитерихсом. Дитерихс собрал под своим командованием остатки семеновских, каппелевских и других белогвардейских банд и сформировал из них армию, названную им «земской ратью», которая должна была перейти в наступление на Дальневосточную республику. Программой Дитерихса было восстановление в России монархии.
Солдатская масса вражеской армии состояла из деревенского кулачья, обманутых шумной пропагандой сибирских и дальневосточных казаков да случайных людей, схваченных патрулями «земского воеводы» Дитерихса на улицах городов и насильно отправленных в казармы. Мне вспоминается, как пешая разведка 6-го Хабаровского полка захватила под Спасском группу белых. Пленные оказались скрипачами, еще несколько дней назад игравшими в одном из ночных ресторанов Владивостока.
Но как-никак «земская рать» представляла собой внушительную силу: она насчитывала около 8000 штыков н сабель, была неплохо вооружена, ею руководили опытные генералы и офицеры.
В сентябре 1922 года Дальневосточная краевая конференция РКП(б) обратилась к бойцам и командирам НРА с воззванием, в котором раскрывались замыслы белогвардейщины в Приморье: «Армия Дитерихса пытается задержаться в укрепленном Японией Спасске и Никольске-Уссурийском. Потеряв надежду на успех, Дитерихс готовит себе отступление в Маньчжурию. Мечущийся в припадке исступления, Дитерихс создает «московские» полки для наступления на Москву, закрывает университет и мобилизует студенчество, набирает специальную милицию из крупной буржуазии. Ища опоры у буржуазии, Дитерихс громит рабочие организации, расстреливает рабочих и крестьян. Дитерихс до бесстыдства обнажил свою классовую вражду к трудящимся массам... Недовольство политикой Дитерихса начинает проникать и в его армию. Достаточно одного крупного поражения, и «Земская рать» окончательно развалится. Это поражение должна нанести Дитерихсу Народно- революционная армия. Но задачи НРА этим не ограничиваются. Потерпев неудачу в Приамурье, Япония снова пытается создать «черный буфер» в Маньчжурии. Сюда собирается перевезти свои войска Дитерихс, спасаясь из Приморья. Здесь сосредоточивается бригада белогвардейца Мациевского. В Маньчжурии вербует новых белогвардейцев уполномоченный Дитерихса генерал Лохвицкий...»
Перед Народно-революционной армией ДВР стояла задача не только освободить Приморье от белогвардейцев, но и уничтожить их живую силу до бегства в Маньчжурию.
Из состава основной наступательной силы НРА - 2-й Приамурской стрелковой дивизии, которой командовал Я. З. Покус, - командарм Уборевич выдвинул вперед ударную группу в составе 5-го и 6-го стрелковых полков, двух артиллерийских дивизионов и кавалерийского эскадрона. Командующим этой группой он назначил помощника начальника дивизии С. С. Вострецова, военным комиссаром - меня.
Выполняя поставленную командармом задачу, наша группа 6 октября 1922 года отбросила к Спасску корпус генерала Молчанова, начавший еще в конце сентября наступление вдоль Уссурийской железной дороги.
Во встречном бою 6-й Хабаровский полк захватил у белых на разъезде Краевском бронепоезд, 2 орудия и 12 пулеметов. В бою противник потерял 200 человек убитыми и ранеными, нами были почти полностью уничтожены юнкера корниловского военного училища, из них только 60, поднявших руки вверх, остались живы.
Штаб нашего полка передвигался в село Александровку, расположенное недалеко от станции Свиягино. Когда въезжали в село, увидели кузницу, около нее толпились бойцы конной разведки. Один из них, потный, раскрасневшийся, медленно и явно неумело ковал лошадь.
Вострецов, в прошлом кузнец, соскочил с коня и дал команду нашей конной группе спешиться. Войдя в кузницу, он взял из рук незадачливого кузнеца молоток и клещи, быстро подковал одну ногу лошади, подвешенную на ремнях в станке. Провел ногтем вокруг подковы, удовлетворенно сказал:
- Во! Принимай работу! Надо так подгонять подкову, чтоб между ней и передним краем копыта оставался тоненький зазорчик... не толще ногтя. А ты что тут напортачил? Эх, парень! Не понимаешь ты, что ноги лошади - это ноги армии...
Все улыбались, глядя на унылое лицо молодого народноармейца. Вдруг Вострецов крикнул:
- Внимание! Главком едет!
К кузнице, где нас скопилось человек сорок, быстро приближалась группа всадников. Впереди на тонконогой поджарой кобыле ехал Иероним Петрович Уборевич.
До этого я ни разу не видел его, хотя за годы гражданской войны много слышал о нем.
Мне показалось, что Уборевич бледен, пенсне без оправы собрало поперек высокого лба большую вертикальную складку. На груди его висел большой полевой бинокль.
Отдав ординарцу поводья, главком подошел к нам и, здороваясь, спросил:
- В чем дело, товарищи?
- Да вот учу ковать лошадей... - ответил Вострецов. - В дрянной обуви лошадь и пяти верст не пройдет...
- Хорошее дело, нужное дело, - улыбаясь ответил главком. - Каждый специалист обязан передавать знания молодым!
Все засмеялись.
А это кто? - Показывая на меня, спросил Уборевич.
- Военком полка Василий Прокофьевич Малышев.
- Уборевич, - пожал мне руку главком.
Затем, оглядев командиров, Уборевич спросил: - Скажите, кто из вас имеет военное образование?
Да все мы бывшие офицеры, - ответил Вострецов, - кроме нашего военкома.
- Освободим Приморье, надо ехать учиться в Москву, в академию! -повернулся опять ко мне Уборевич.
- Я бы с удовольствием, товарищ главнокомандующий, - смутился я, - но у меня нет и среднего образования... Некогда было.
- А теперь надо найти время и сесть за парту. Возраст учебе не помеха.
Поговорив с нами о состоянии полка, пошутив с бойцами подошедшей пулеметной роты, Уборевич поехал в штаб соседнего 5-го Амурского полка.
Полки 2-й Приамурской дивизии двигались вперед, к Спасску. Обширный район вокруг этого города был подготовлен к круговой обороне. Японцы еще в 1920 году строили здесь укрепления, рассчитывая, что самим придется драться с красными войсками. На семи сопках, окружающих Спасск, они оборудовали мощные форты, соединили их окопами, прикрыли проволочными заграждениями в 3- 5 рядов. Сами японцы считали эти позиции неприступными. Белогвардейцы тоже надеялись, опираясь на форты, нанести красным сокрушительный удар.
Подойдя к Спасску, главком Уборевич узнал, что противник еще не подтянул свои резервы, и решил воспользоваться этим. Он отдал приказ на штурм Спасского укрепленного района, а партизанским отрядам Приморья - начать решительные действия в тылу врага между Никольском- Уссурийским и станцией Евгеньевкой.
В ночь на 5 октября 6-й Хабаровский полк, вместе с которым был и я, вышел к подступам Спасска. С пешим дивизионом Отдельной кавалерийской бригады, двумя батареями и бронепоездом полк составлял правую колонну 2-й Приамурской дивизии; в левую входили 5-й Амурский, 4-й Волочаевский полки и бронепоезд.
Видя, что наступает решающий момент, политработники развернули разъяснительную работу среди красноармейцев. Агитаторы использовали многочисленные листовки Дитерихса. В одной из них генерал призывал «земскую рать, весь православный народ идти в поход на Москву». Бойцы хорошо поняли значение предстоящей операции для окончательного освобождения Приморья.
Ночью 8 октября под грохот артиллерийской подготовки обе колонны нашей дивизии, заняв исходное положение, изготовились к штурму.
В 17 часов 30 минут 1-й и 3-й батальоны 6-го Хабаровского полка ворвались на окраину Спасска. Ураганный огонь форта № 1 заставил их остановиться и залечь. Появилось много раненых.
Я был на командном пункте 1-го батальона, когда главком потребовал к телефону командира или военкома полка. Командир полка Г. В. Кондратьев находился в расположении 3-го батальона. Я поспешил к телефону. С другого конца провода вестовой передал, что командарм уже уехал, но приказал обеспечить эвакуацию раненых с поля боя, а с наступлением темноты дать бойцам горячую пищу.
