Ее дыхание снова сбивается. Жар окутывает член. Нахожу руки Милы, висящие вдоль тела, завожу их за ее спину и переплетаю наши пальцы.
Начинаю двигаться быстрыми, глубокими толчками. С губ Милы срываются короткие стоны, и я поглощаю их поцелуем. Вместе с этим забираю ее дыхание. Вхожу еще глубже. По коже проносится электрический заряд, когда Мила ногтями впивается в мои руки. Она откидывает голову назад, подставляя мне шею, кожу на которой я тут же кусаю. Стоны Милы превращаются в крики. Стенки влагалища все сильнее сжимают мой член. Мила машет головой и шепчет «еще, еще, еще», а я не могу не подчиниться. Толкаюсь в девушку резче. Расцепляю наши руки и хватаю Милу за волосы, предоставляя себе больший доступ к ее шее. Кусаю, целую, посасываю кожу. Скорее всего, оставляю засосы. Плевать. Пусть, все видят, что это девушка занята. Пусть видят, что она — моя.
Вдалбливаюсь в нее так сильно, что у самого начинает шуметь в голове. Но стоны Милы все равно выходят на первый план, а когда она зарывается пальцами в мои волосы и прижимает голову ближе к своей шее, теряю контроль. Рычу как животное, втягиваю в рот нежную кожу и вхожу в Милу так сильно, что стол ударяется о стену. Но это меня не останавливает. Языком зализываю место укуса и нажимаю большим пальцем на клитор Милы. Нужно всего несколько круговых движений, чтобы снова почувствовать, как она сжимает меня. Так сильно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить.
Немного отстраняюсь, хочу видеть ее. В тусклом свете Мила выглядит еще лучше. Голова запрокинута, глаза закрыты, губы приоткрыты. Крик словно застрял на них, теряясь в удовольствие, которое сотрясает тело девушки. Ничего сексуальнее я не видел.
Мне хватает пары толчков, чтобы довести себя до пика. В последний момент соображаю, что нужно вытащить член. Изливаюсь на бедра Милы, после чего крепко прижимаю ее к себе. Стараюсь не ранить. Поглаживаю по голове, пока мы оба тяжело дышим. Чувствую ее сердцебиение, вторящее моему. И руки, которые также крепко оборачиваются вокруг моей талии.
В этот момент понимаю — не отпущу. Плевать на контракт. Плевать на три месяца. Даже если она захочет уйти, не отпущу.
Телефон звонит в кармане, разрушая нашу идиллию. Хочется забить на него. Забить на все. Но вспоминаю, что работа не дремлет, а я в последнее время и так упустил из вида все дела. Поэтому вздыхаю и отпускаю Милу. Она протестующе стонет. Не могу сдержать улыбку, оставляю короткий поцелуй на ее губах, прежде чем натянуть брюки. Телефон, на мгновение замолкает и снова начинает звонить. Я вынимаю его из кармана, смотрю на экран и сразу же отвечаю:
— Денис? Что случилось?
Восьмая дверь. Стас. Номер в отеле. Часть 1
Это была одна из самых дрянных ночей в моей жизни. Утром выныриваю из дремы с ощущением, что на мне пропахали поле картошки. Затекшие спина и шея тянут. Растираю их под струями душа.
К чему я пришел за ночь? Правильно! Я мудак! Пока пытался уснуть, мысли сделали разбег от придумывания идей, как лучше подставить Соколовского до злосчастной сцены с Алисой в туалете.
Что на меня нашло?! Опираюсь руками на кафельную стену душа и бью по ней кулаком. Алиса…она взывает к моим низменным инстинктам. До нее я и не думал, что умею ревновать. Оказывается, умею. Да еще к кому? К этому козлу, который забирается паразитом в каждую сферу моей жизни. И совершенно непонятно — я приревновал Алису, потому что она спала Соколовским, или потому что она вообще спала с кем-то другим?
Нахрена я поперся за ней?! Зачем вошел в этот долбанный туалет? Принудил ее к недосексу, после которого в душе словно кошки нагадили.
Стоны Алисы проникают в мысли. В голове мелькают картинки, как она злобно смотрит на меня, откидывается на плечо, закатывать глаза, когда кончает.
Черт! Член стоит колом только от одного воспоминания, как я ласкаю потрясающее тело маленькой бестии. Тянусь к крану и врубаю холодную воду. В кожу впиваются сотни осколков. Морщусь. Неприятно. Быстро замерзаю, но член и не думает падать. Со стучащими зубами переключаю на нормальную температуру воды. Стою, не двигаясь, пока не согреваюсь.
Тянусь рукой вниз. Давно я не удовлетворял себя сам. Сжимаю ствол, провожу размашистым движением по всей длине. Представляю, что это ладонь Алисы ласкает мой член. Обвожу головку большим пальцем, надавливаю на уздечку. Будь Алиса рядом, я бы опустил ее на колени, заглянул бы в широко раскрытые глаза. Провел членом по ее пухлым губам и… с тихим рыком кончаю, пачкая стены.
Как подросток, честное слово! Злюсь еще сильнее, смывая следы своего удовлетворения.
На работу приезжаю к одиннадцати. Заведенный и полный решимости извиниться перед Алисой. Нельзя было так поступать. Нужно сдерживаться. Никаких больше эмоций. Но Соколовского все равно надо убирать. Даже ценой одного крупного проекта.
— Доброе! Вызови ко мне Алису, — бросаю секретарше, проходя в кабинет.
Лена успевает лишь поздороваться, как я захлопываю дверь. Бросаю кожаную куртку на один из стульев. Сажусь за стол и включаю компьютер. Нужно продумать, какие ошибки допустить в проекте моста, который я “подарю” Соколовскому. Они должны быть неявными, но значительными. Но мозг отказывается работать в этом направлении. Как и совесть. Неправильно все это.
Тихий стук отвлекает от самобичевания.
— Войдите, — поднимаюсь с места в ожидании увидеть бестию с черными волосами.
Но вместо нее входит секретарша с подносом, на котором стоит одна чашка кофе. Лена приближается к столу, звякает блюдцем о столешницу.
— Алисы сегодня нет, — делает несколько шагов в сторону выхода. — Взяла отгул.
— По какому поводу? — говорю, как мне кажется, спокойно. Но в душе клокочет ярость.
Алиса умудрилась даже здесь внести сумбур в мои планы. Как она могла устроить себе выходной, когда нам нужно поговорить? Другая мысль перебивает эту: может быть она так поступила, потому что не хочет видеть меня?
— Спасибо, Лена, — киваю секретарше. — Хотя подожди, — останавливаю, когда она уже берется за ручку двери. — Достань, пожалуйста, адрес Алисы.
Понимаю, что звонить ей нет смысла. Она не возьмет трубку. Писать в сообщении «Прости за то, что почти изнасиловал тебя, даже не смотря на то, что тебе понравилось» тоже глупо. Такие извинения нужно приносить лично глядя в глаза, чтобы человек видел, что ты действительно раскаиваешься.
Секретарша смотрит на меня с легким прищуром. Проходит несколько секунд, прежде, чем она говорит:
— Сделаю. Я могу идти?
— Да,
