огромную Вселенную вмещают,
где прикипает к удочке душа
и замирает в ожиданье зова,
где жизнь в любую морось хороша
с уловом и без всякого улова.
***
Сушина,
словно дирижер
над низкорослыми кустами,
над морем, ветхими домами
стоит приковывая взор,
кружа нам головы, круша
ночные склоны в миг отлива,
и по-девичьи горделива,
и так стройна, так хороша.
В изломах розовый гранит
напуган странною соседкой,
а время с завистью столь редкой
на это таинство глядит,
перед мистерией корней
лишь отступая бесконечно,
и перед жизнью, что не вечна,
и перед памятью о ней.
***
А жаль, что все не вечное —
слиянье рас и вер,
и молодость беспечная,
и наш СССР,
моя свобода шалая
от денег и от бирж —
туда, куда летала я,
уже не полетишь —
из Таллина в Сванетию,
а дальше над Курой,
в Чечено-Ингушетию,
в медовый месяц мой…
Сейчас сижу недвижимо
уже десяток лет,
мне до вокзала ближнего
доехать денег нет.
И все не перебесится
бог
грома над Чечней —
в бою пропал там без вести
медовый месяц мой.
***
Ю. Т.
Сбереги мне озеро до тепла,
с берегом березовым у косогора…
С первыми морозами я ушла,
но вернусь с последними — это скоро.
От зверей смородину приукрой,
помнишь, как нам сладостно было с нею.
А с черникой, собранной тобой,
пироги намного вкуснее.
Все пути заснежены — вьюга — Русь,
не на лыжах мне, не на конях,
но однажды с радостью я прорвусь
в твой пейзаж морозной строкою.
Сбереги мне озеро до тепла,
без пригляда озеру жить опасно.
Ну а печка русская все цела?
Раз цела, то жди меня ближе к Пасхе.
***
Эти зимние сказки —
в зале — плюс
ничего,
мерзнут руки и краски —
Новый год, Рождество.
Появившись под аркой,
утешая народ,
Дед Мороз без подарков
возле елки встает.
Поздравленья — короче,
развлеченья — длинней,
новогодние ночи
без тепла, без огней.
Снег предательской горсткой
через стены пророс,
обрасти бы мне шерсткой
в этот жуткий мороз,
стать пушистой лисицей
или белым песцом
и под снегом укрыться
за высоким кустом.
***
Я буду вам верна,
как старая собака,
послушна и нежна,
как длинношерстный кот.
Я буду, как звезда,
возникшая из мрака
под самый Новый год,
под самый Новый год.
Найти меня легко —
свернуть с прямой тропинки,
куда не пролегла знакомая лыжня.
Когда вам на ладонь опустятся снежинки,
Вы в свете их лучей
увидите меня.
***
Не бойся моего тепла,
я не обожгу,
только согрею твою озябшую душу.
Если тебе станет жарко,
я незаметно превращусь в лед
и остужу тебя
волосами из первого снега.
Такого еще не видел мир —
Мисс Ледовая скульптура
в образе живой женщины.
Выбирай же —
тепло или холод в зимнюю северную ночь?
«НЕ «РАШЕН» Я, А – РУССКИЙ!»
Глеб Горбовский
18 марта 2003 0
12(487)
Date: 16-03-2003
Author: Глеб Горбовский
«НЕ «РАШЕН» Я, А – РУССКИЙ!»
НОСТАЛЬГИЯ
Юре Паркаеву
"...В Москву — разгонять тоску."
Постарел, измаялся — увы:
не могу добраться до Москвы.
Сколотить способен на билет,
а, поди ж ты, не был много лет.
Знаю, там, как в сне берестяном,
дышит друг мой в переулочке одном.
Там почиет меж кладбищенских берез
Свет-Есенин — властелин страстей и грез.
Там земля как хлеб густая — не пустырь,
православной веры символ — монастырь.
Там клочки разогнанной тоски
и друзей усопших огоньки...
Постарел, извелся, жив едва.
Но в груди, как колокол — Москва!
ПОДПИСЬ
Меня призвали не благие,
а так — сопение и потность,
и кошельки у них тугие...
И говорят: "Поставьте подпись."
Суют какую-то анкету
под нос, а в пальцы — авторучку.
Но у меня желанья нету
свою поставить закорючку.
Тогда они достали флягу,
распространился дух коньячный...
И тут я плюнул на бумагу
и получил поджопник смачный!
Они ворчат:"Старик проклятый...
Жмот... Жаба в натуральном виде!"
А вы подделайте, ребята, —
я разрешаю... И — валите.
ОККУПАНТЫ
На что это похоже:
как тучи, как бурьян, —
одни и те же рожи
заволокли экран!
Кто вздыбил муть такую?
Владельцы вилл, "тойот"?
Кто платит, тот банкует,
танцует и поет.
Народ нахмурил брови:
на кой ему шуты?
Неровен час, неровен —
допляшут до беды.
Народ опять обужен,
обижен, обнесен...
Ему Есенин нужен,
а не старик Кобзон.
РАССВЕТ
Рассвет в бесснежном декабре
над грязной шкурой Петербурга...
Тысячелетье — третье на дворе,
и там же чья-то съежилась фигурка.
Там, над помойкой черного двора,
И копошится с мыселькой — разжиться
пустой бутылкой, опорожненной вчера,
и всем иным, что может нищему сгодиться.
...Рассвет над бездной. Робкая заря.
Россия, погребенная под стужей.
Неужто все напрасно, тщетно, зря?
И столь — аляповато, неуклюже...
Но я смотрю неистово в окно:
там просочилось в хламе туч — светило!
Смотреть в рассвет всяк сущему дано, —
кто б ни был ты — душа или могила.
ЩЕЛЬ
Под окном свою законную
мужичок мордует впрок!
Просочился в щель оконную
трехэтажный матерок.
...А чего из яви нынешней
не надует в щель окна?
Русской песни, ласки вымершей,
откровений без вина.
И сидишь, и чешешь темечко.
В щель сочится снеговей...
Да посвистывает времечко,
как разбойник-соловей!
***
"То вознесет его высоко,
то бросит в бездну — без стыда."
Он когда-то бывал президентом страны,
что-то там изрекал и кумекал...
Навевал "россиянам" кромешные сны,
а, поддав — петушком кукарекал!
Обломал по краям, как кусок пирога,
сокровенную нашу землицу...
А потом, не дождавшись под гузно пинка,
на Канары скользнул — веселиться!
Он долгонько еще мельтешил на "Ти-ви",
хохотал и дымил перегаром...
Он воистину жаждал народной любви,
но любовь обернулась кошмаром.
А потом он ушел... И однажды в толпе,
где молчат беспредельные дали,
он зачем-то напомнить решил о себе:
возопил!.. Но его — не узнали.
РОЖДЕСТВО
Лампады зажженные, свечи,
молитвы, молчанье икон...
В жилище натоплены печи,
застолье, как Божий закон!
Соленья, графин, кулебяка,
кишение всяческих "мяс".
Накормлены скот и собака.
Есть ящик вина про запас.
Светлы православные лики,
идет целовальный процесс...
Свершается праздник великий,
дарованный Силой Небес.
...Так было. Во времени неком.
А нынче — поди, опиши:
изба, занесенная снегом,
а в ней — ни единой души.
"РАШЕН"
"Умом Россию не понять..."
Ф.И. Тютчев
Пусть в пониманье узком,
не нашем: я — урод.
Не"рашен" я, а — русский,
хотя и обормот.
На Западе цветистом
вам — в мешанине вер —
Россия ненавистна
за дух и за размер.
"Быть русским некрасиво,
а патриотом — грех."
Но знайте: вам, спесивым, —
не по зубам орех!
Вам страшен жупел "рашен"?
Стремитесь взять контроль?
...А мы поем и пляшем
под черный хлеб и соль!
"АФГАНЦЫ"
Хлебнувшие крови, нюхнувшие трупов,
они в городок возвращаются — Глупов.
Там ждет их заштатная нищая скука,
с безумной и смертной отвагой — разлука.
Куда им податься? Озвучим их тайну:
в охранники или... в убийцы по найму.
А то и — в психушку. А то и — в могилу
студить — добровольно! — убойную силу.
А тот, кто остался без рук или ног, —
тот будет изгоем... В толпе — одинок.
А кто приторговывал кровью страны, —
лежит под защитой Кремлевской стены.
ЧАСЫ
С котомкой песен по миру блуждая,
уже лет двадцать не ношу часов...
"Счастливые часов не наблюдают",
но времени улавливают зов!
Я не был в жизни разве что в Трансваале
