– Мы собирались поговорить с Лоттой, – напомнила Влада подруге. – Пошли к ней?
Лотта была в своей комнате. Но не одна. Там был еще помощник повара. Не тот рослый здоровяк, с которым заигрывала Лотта. А другой – высокий, худой, с нервным умным лицом.
– И что нам теперь делать? – спрашивала у мужчины Лотта. – Смерть этой тетки может испортить все наши планы!
– Все остается в силе! Продолжаем!
– Продолжаем? Когда в замке полно полиции и посторонних?
– Чем больше народу увидят твои штучки, тем лучше!
– Но они начнут шушукаться!
– А разве нам не это нужно?
– Ну да. Но ты знаешь, мне что-то не по себе.
– Глупости.
– Нет, мне страшно. Никогда не боялась, а тут вдруг стало страшно.
В голосе Лотты зазвучала жалоба.
– Может быть, отменим? Или хотя бы отложим?
– Иди ко мне, малышка.
Лотта с готовностью откликнулась на эту просьбу. И приникла к мужской груди.
– Ты меня защитишь? – глухо спросила она. – Если все пойдет не так?
– Все пойдет как нужно! Мы столько раз проделывали с тобой этот трюк, что нам нечего бояться! Только не забывай надевать маску. Никто не должен видеть твоего лица!
– У меня ее нет.
– Как нет? – Голос мужчины дрогнул. – Ты с ума сошла?
– Она куда-то делась!
– Найди ее! В крайнем случае, я куплю тебе другую.
– Хорошо, – пробормотала Лотта. – Купи. Купи мне ее, милый! И поцелуй меня. Мне так страшно!
Дальше послышались звуки таких страстных поцелуев, что подруги невольно покраснели. И поспешили ретироваться. Не хватало еще подслушивать чужие любовные сцены.
Отойдя достаточно далеко, чтобы их не услышали, подруги переглянулись:
– И что мы поняли? Что затеяла Лотта и этот парень?
– Не понимаю.
– В любом случае, эти двое что-то задумали.
Кивая в ответ, Леся почувствовала на своей спине чей-то недоброжелательный и даже враждебный взгляд. Оглянувшись, она, однако, не увидела никого.
– Что с тобой?
– Ничего. Просто нервы разыгрались. Показалось, что на меня кто-то смотрит.
– А-а-а! Поспишь, и завтра все пройдет!
И девушки пошли к себе, вполголоса рассуждая о том, что за Лоттой все-таки надо присматривать. Очень уж подозрительно ведут себя она и ее парень.
Подруги так увлеклись беседой, что больше назад не оглядывались. А зря! Потому что из-за угла коридора им вслед смотрело две пары мрачных глаз, принадлежащих тем самым господам в черном, которые отличались такой феноменальной немногословностью. Когда подруги скрылись за очередным поворотом коридора, эти двое обменялись понимающими взглядами. И двинулись в противоположную сторону.
Глава 9
Утро следующего дня выдалось солнечное и теплое. Было просто удивительно, ведь прошлой ночью выл ветер, лил дождь – полная жуть. А сегодня на ярко-синем небе сверкало чисто умытое светило. И кажется, искренне недоумевало, глядя на хмурых обитателей замка, сбредающихся к завтраку: что это с ними? Почему люди такие подавленные в столь прекрасный день?
Милое солнышко, оно ведь даже понятия не имело о том, что произошло в освещаемом им замке этой ночью. Но остальные-то прекрасно знали. И поэтому во время завтрака за столом царила унылая атмосфера.
Первой нарушила молчание госпожа Гольдман:
– И как долго мы будем вынуждены оставаться в этом месте? Ведь моим мальчикам нужно в школу!
– Что-то раньше вы об этом не упоминали! – ехидно заметил Карлов. – Что вдруг так заторопились?
– Вы прекрасно понимаете, почему я стремлюсь покинуть это место. Тут нездоровый климат!
– Вокруг горы. И чудесный воздух!
– Ах, я совсем не о том! О моральном климате! Мои мальчики еще растут. Им вредны подобные переживания.
– Ваши мальчики уже вполне выросли. Например, я в их возрасте уже стоял у станка!
Подруги удивленно подняли головы и, не скрывая своего изумления, взглянули на Карлова. Он стоял у станка? И его холеные руки сжимали грубые заготовки? Это что-то новенькое!
Но Карлов отказался развивать эту тему. Кажется, он уже и сам жалел о своей импровизации.
Стас счел за лучшее вмешаться:
– Никто не покинет пределов замка и его территории до разрешения полиции. Иначе это грозит неприятностями, в первую очередь самому ослушнику.
– Интересно получается! У нас у всех дела! И почему мы должны терпеть неудобства и убытки по вине какой-то полоумной дуры?!
– Потише, дорогой! Помни, ты говоришь о покойнице!
Это шипящее заявление мадам Гольдман окончательно погрузило всех присутствующих в подавленное состояние. Но господин Гольдман никак не унимался. Выпитое накануне спиртное послужило причиной жуткого похмелья. Ничего спиртного за столом не было. Только кофе, чай, горячий шоколад и молоко со сливками. А это было, увы, совсем не то, чего хотелось Гольдману.
Хотелось ему стаканчик холодного запотевшего пивка. Но пива не было. И надежды раздобыть его до обеда – тоже никакой. Мадам Гольдман сделала выводы из вчерашнего поведения своего супруга. И сегодня глаз с него не спускала. Нечего было и мечтать под ее бдительным присмотром выпить вожделенного пивка.
От отчаяния у господина Гольдмана резко испортилось настроение. И он был зол на весь мир. В том числе и на ту идиотку, по вине которой он сейчас сидит здесь и пьет чай с молоком.
– У тебя отравление организма, – зудела над ухом жена. – Пей больше молока.
– Дорогая, я же не корова!
– При чем тут корова? Корова дает молоко. А ты его пьешь!
За многие годы супружества Гольдман уже хорошо усвоил: спорить с супругой дело заведомо проигрышное. Лучше покориться и сделать так, как она хочет.
– Хорошо, дорогая, – пробормотал он. – Налей мне еще чашечку.
Мадам Гольдман просияла. И сделала знак слуге наполнить чашку мужа. Так же бдительно она следила и за своими мальчиками. А они, надо сказать, давали ей повод для беспокойства. Все-таки они всего лишь дети. И, несмотря на случившееся вчера в замке несчастье, им хотелось и поиграть, и побегать. Они еле сидели на своих местах, повинуясь строгому взгляду матери.
Одним словом, мадам Гольдман было нелегко справляться со своими мужчинами. Но она не теряла присутствия духа.
– Чем же займемся? – поинтересовалась она, обращаясь к Стасу.
Тот развел руками.
– Но у вас же была какая-то программа, – не сдавалась мадам Гольдман. – Я имею в виду, если бы не произошло этого трагического инцидента!
– Ну да. Разумеется.
– Так что нам помешает придерживаться ее?
– Но вчера в замке погиб человек. Женщина!
– И что? Мы ее даже не знали!
– Но тем не менее это так печально, – произнес Стас.
– Мы ничем не поможем бедняжке, если сами облачимся в траур и примемся скорбеть по ней.
– Но…
– Она нам не родственница, не близкая подруга. И в подобном поведении я не вижу смысла. Чем быстрей мы забудем об этом печальном инциденте, тем лучше для всех оставшихся в живых!
Подруг откровенно покоробило отношение мадам Гольдман к смерти Аделаиды. Сколько цинизма! Или она только притворяется? Нет, не притворяется. А просто думает только о своих мальчишках и муже! Бывают такие женщины, которым безразлично все происходящее вокруг. Лишь бы ее собственная семья находилась в комфорте и приятно проводила время. Какое ей дело до других!
Осиротевшая собачка Аделаиды тоже вертелась в гостиной. Выглядела она жалко. Дрожала. И отказывалась от еды.
– Тоскует, – произнесла Леся, и на ее глаза навернулись слезы.
Но Влада считала, что собачку продолжает мучить расстройство желудка. Отсюда и отказ от пищи.
– Надо показать ее ветеринару, – заявил Карлов. – Пусть прочистит ей желудок.
Кажется, Джес умела понимать человеческую речь. Во всяком случае при слове «ветеринар» она сильно вздрогнула. Поднялась и на своих тонких кривоватых лапках проковыляла к выходу.
– Мои мальчики хотят поразмяться, – решительно произнесла тем временем мадам Гольдман. – И это вполне понятно. Они молоды, и силы в них бурлят. Где они могут поиграть?
Кажется, Стас едва сдерживался, чтобы посоветовать мадам Гольдман отправить своих сынишек погонять мячик в том самом дворике, где вчера вечером нашли разбившуюся в лепешку Аделаиду. Чего уж там?! Она же им не родня! Можно и попрыгать на камнях, еще обагренных ее кровью.
Но он сдержался. И вполне вежливо произнес:
– Возле южной стены замка есть небольшой теннисный корт. Ваши мальчики играют в теннис?
– Разумеется! И очень неплохо!
– В таком случае, я думаю, всем будет интересно пройти туда. Я скажу слугам, чтобы они принесли прохладительные напитки и закуску. И мы проведем сегодняшнее утро на свежем воздухе.
Это было отличное решение. Едва появилась перспектива удрать из замка, все мигом приободрились. И пошли играть в теннис. Не пошел один только Гольдман. Его продолжало мучить похмелье. Такого жуткого похмелья он еще никогда не ощущал. И теперь мог думать только о стаканчике пива. Спортивные достижения его сыновей волновали папашу Гольдмана меньше всего.
