Они хорошо понимали
Святую неправду твою
И воин, идущий на битву
И встретить готовый её,
Как клятву шептал, как молитву,
Далёкое имя твоё...
А вот певец Израиля на белой кобыле:
Еврейских жён не спутаешь с другими.
Пусть даже и не близок им иврит.
Я каждую возвел бы в ранг богини,
Сперва умерив вес и аппетит...
«Близок иврит» - это на ивритском, что ли? Но главное, назови ты мне хоть одну еврейку, которую порадовали бы строки, приписывающие ей хотя бы и с усмешкой обжорство и явную толстозадость первого ранга.
Затем автор нахваливает еврейских жен не как матерей и тружениц, а как великих спорщиц, даже «когда не правы, судя по всему». Опять сомнительная похвала. Если не права, зачем упорствовать, выслушай другого, может, он прав. И одну из таких записных спорщиц автор «в друзья себе и выбрал». Странно. Друзья – это Кобзон и Церетели, а жена, конечно, друг, если всё хорошо, но ведь не только... Ну, ладно, выбрал себе жену-еврейку и что? «И стал чуть-чуть мудрее». Да ведь сделать мужа чуть-чуть мудрее может умная жена любой национальности. Что тут специфически еврейского?
Но автор, обижая женщин всех других национальностей, уверен, что так могут только еврейки.
Престиж еврейских жен недосягаем,
непредсказуем и характер их...
Ну что за слово - «престиж»! Не нашел русского? Вспомни, как об этом же писал хотя бы один из великих собратьев:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?..
Разве взбрело бы ему на ум написать, скажем, так:
Я ль на свете всех престижней,
Если без рубашки нижней?
И потом, да почему же сей prestige недосягаем, если первое достоинство еврейских жен – страсть к спорам? Что в этом хорошего? Непонятно. Какая-то дурная мистика. А непредсказуемость отнюдь не всегда радует. Представь себе: муж уехал на десять дней в командировку, соскучился по жене, возвращается домой и вдруг находит на столе записку её, до сих пор столь верной и преданной: «Дорогой Андрюша, я полюбила бедного Мойшу из соседнего подъезда. Прощай навеки! Забудь. К твоему приезду приготовила кашерные котлеты, они в холодильнике. Неувядающая Роза».
Что хорошего в такой непредсказуемости? Я лично не хотел бы. А ведь это только один возможный её вариант. Но поэт продолжает свои похвалы:
Когда они своих мужей ругают,
То потому, что очень верят в них,
В их избранность, надёжность и удачу,
Боясь – не потерялись бы в толпе.
Вот ещё и на ругань горазды. Да ведь, получается, просто склочницы, стервозы. Здесь ключевое понятие - «избранность», причём вовсе не в любовно-семейном, а в человеческом и общественном смысле, ибо тут же - боязнь потеряться в «толпе», неприязнь к «толпе», под которой понимаются, судя по всему, сограждане, народ. Но ведь недосягаемость это тоже избранность. Что ж получается? Союз избранных, в коем жены верят в мужей-избранных и верят, что они станут ещё более избранными -
Была бы лишь уверенность в себе.
И что дальше?
А чтоб не обмануть их ожиданий,
Мужья обречены на чудеса:
Рекорды, книги, бизнес женам дарят
Чтоб гордостью наполнить их глаза.
Всё ради своих недосягаемых и непредсказуемых! Только бы угодить им, стервозам! О стране, о долге перед народом и в уме ничего нет. Но невозможно вообразить, чтобы, допустим, Шолохов, закончив свой «Тихий Дон», сказал бы жене: «Это, Маша, только для того, чтобы твои глаза наполнить гордостью. Наполнил?» Или, скажем, Юрий Гагарин, вернувшись из своего исторического полёта, то же сказал бы жене: «Это, Валечка...»
Но -
Еврейским жёнам угодить не просто.
Избранник - он единственный из всех.
Они хотят любимых видеть в звездах,
В деяньях, обреченных на успех.
То есть в заранее беспроигрышных деяниях, острым нюхом на которые эти жены, надо понимать, обладают.
И потому ни в чем не знают меры,
Когда мужей выводят в короли...
Без женской одержимости и веры
Они бы на вершины не взошли...
Неужто и впрямь так уж не знают меры абсолютно ни в чём? Короче говоря, поэт представляет нам еврейских жен одержимыми толкачами своих мужей, проводниками на вершины, устроителями их «королевских карьер». И о своей жене в дополнение к тому, что сказал в начале, прямо говорит, что она не только сделала его чуть-чуть мудрей -
Она судьбу возвысила мою.
Поэтому, когда приятель художник развелся с женой, вероятно, русской, и был очень огорчен, не знал, как ему быть, автор решительно дал ему совет: «Езжай в Израиль. Престиж еврейских жён недосягаем». Там, дескать, найдёшь жену и она тебя возвысит. Хотя и в России недостатка в еврейках нет, в том числе брачного возраста. Если бы сказал: «Иди на телевидение или в шоу-бизнес», это было бы понятно. А так похоже, что поэт завербован в качестве агента какого-то израильского брачного бюро. Вот и старается в ущерб многонациональной родине. Поэтому стихотворение следовало честно назвать не «Еврейские», а «Израильские жены». И если суммировать, то поэт видит у них три главных качества: 1) жажду спорить до одурения, 2) способность ругать мужей до опупения, 3) страсть лепить королей из благоверных.
Ну, Дементьев, я лучше думаю о еврейках. Такое впечатление, право, будто Антисионистский комитет и не прекращал свою работу, а ты – ещё и его тайный агент. Я знал евреек немало. Ещё в 4-м классе – Луиза Мешойрер, в 9-10-х – красавица Кармела Польская, когда прыгал по разным институтам, то в Автомеханическом – отличница Галя Гольц, в Энергетическом – прелестная Наташа Майзель, в Литературном – верный товарищ Люда Шлейман, рубаха-парень Инна Гофф... Уж не говорю о тех, что встречались на других дорогах жизни, и к иными из коих я не оставался равнодушным. И ни одну я не могу представить оголтелой спорщицей, стервозой и уж, конечно, толкачом мужа. Что, бесталанного Костю Ваншенкина «вывела в короли» Инна Гофф? Чепуха! Они оба талантливы были, и каждый шел своей дорогой, но, конечно, в чем-то помогали друг другу. А Родион Щедрин «взошел на вершину» верхом на Майе Плисецкой? И невозможно представить в роли устроительниц карьеры своих мужей ни академика Лину Штерн, ни Героя Советского Союза Полину Гельман, штурмана и начальника связи эскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного полка, не говоря уж об Алле Гербер.
Жены многих крупных политических деятелей советского времени тоже были еврейками – Молотова, Ворошилова, Куйбышева, Кирова, Андреева... Они были вполне самостоятельными фигурами, некоторые, как Полина Жемчужина, жена Молотова, - даже народными комиссарами. Но ни одна не сделала мужа членом Политбюро.
О женах и матерях, о сёстрах и невестах писал и Ярослав Смеляков:
В буре электрического света
Умирает юная Джульетта.
Праздничные ярусы и ложи
Голосок Офелии тревожит.
В золотых и темно-синих блёстках
Золушка танцует на подмостках.
...В блиндажах подземных, а не в сказке
Наши жены надевали каски.
Не в садах Перро, а на Урале
Вы золою землю удобряли.
На носилках длинных под навесом
Умирали русские принцессы...
Мы ещё оденем вас шелками,
Плечи вам согреем соболями.
Мы построим вам дворцы большие,
Милые красавицы России.
Мы о вас напишем сочиненья,
Полные любви и удивленья.
И всё это было бы сделано, построено и написано, если бы не нагрянула прожорливая орда лысеньких, седеньких и шустреньких зайцев в законе.
Владимир БУШИН
ФЭНТЭЗИ И ФАНТАСТИКА - ПОЛЮСЫ КУЛЬТУРЫ
Все больше убеждаюсь, что уровень сознания у людей упал ниже плинтуса. дело дошло до того, что уже и библиотекари стали объединять фэнтэзи и фантастику в одно направление - фантастику, хотя это абсолютно не так. Фэнтэзи и фантастика - вещи настолько различные, что этого не заметить нельзя. Чтобы понять это, давайте разберем эти жанры по пунктам.
Место и время действий
Фантастика. Будущее (далекое или близкое) или настоящее (но с фантастической или нестандартно примененной технологией), на худой конец - недавнее прошлое, но с знаниями современного человека. Место действия - реальный мир.
