—Ну, а теперь приведите детей,— сказал судья.
Майкл снова пошел на кухню.
—Не бойтесь. Судья — хороший человек,— успокаивал детей Майкл.— Отвечайте на все его вопросы.
—И пусть не вздумает на них кричать,— сказала бабушка.
—Он не станет,— заверил ее Майкл.
—А вы будете с нами?— спросил Финн.
—Конечно.
—Ну, тогда мы пойдем,— сказал Финн и взял Дервал за руку.
Девочка посмотрела на бабушку О'Флаэрти.
—Не бойся,— твердо сказала бабушка.— Мы же тут, рядом. Верно?
Дервал кивнула.
Судья наблюдал за входившими детьми. Его интересовал мальчик. Худой, лицо замкнутое. Веснушки, рыжие волосы и решительный подбородок. На бузотера не похож. Дети остановились перед судьей. Девочка сосала палец. «До чего же она мила,— подумал судья,— но нельзя давать волю чувствам».
—Послушай, Финн,— начал судья.— Все, что здесь происходит, это совсем неофициально. Строго говоря, я тут быть не должен. Мне бы следовало удить рыбу. Такие разбирательства должны происходить в зале суда. По закону я тебе сейчас в некотором роде отец, если ты не возражаешь. Не думай, что я тебе враг. Совсем нет. Ты меня понимаешь?
—Мне кажется, понимаю,— отвечал Финн.
—Вот ты убежал из дому, переплыл через море, оставил в дураках полицейских и, добравшись куда хотел, одержал победу, Так, по-твоему, ты совершил великий подвиг?
—Что вы, конечно, нет.
—А ты должен считать, что совершил подвиг,— сказал судья.— То, что ты сделал, замечательно.
—Да ведь это же все не я,— сказал Финн.
—Что ты хочешь этим сказать?—удивился судья.
—Все сделали другие. Те, кто помогал нам: Пол, и Том, и Миксер, и Мозес, и вот он, Майкл. Если бы не они, нас бы давно поймали.
—Понимаю,— сказал судья.— Значит, твоя роль в этом не так уж велика.
—Конечно, нет.— Финн говорил от чистого сердца.— Как бы мог я все это проделать без помощи других? Посмотрите на Дервал. Она такая маленькая, и она девочка, а ведь она шла и шла впередЛ Если б она так упорно не шла, куда бы мы смогли добраться?.. Вот видите. Моя заслуга невелика.
—Понимаю,— повторил судья.— А если бы тебя вернули дяде Тоби, что тогда?
Финн немного подумал.
—При первой возможности я сбежал бы снова,— ответил он.
—И взял бы с собой Дервал?— спросил судья.
—Да,— ответил Финн, стиснув зубы.
—А почему?— спросил судья.
Финн снова подумал.
—Потому...
—Дядя Тоби бил Финна,— неожиданно сказала Дервал.
—Ты что, Дервал...— Финн потряс сестру за плечо.
—Да, бил! Я все равно скажу. Он каждый день бил его. Финн не плакал, а я плакала.
—Дядя Тоби плохо обращался с тобой?— спросил судья.
—Да не в этом дело,— отвечал Финн, неловко переминаясь с ноги на ногу.
—Да, плохо,— продолжала Дервал.— Он не давал Финну покоя. Я ненавижу дядю Тоби! Он грозил Финну...
—Замолчи, Дервал,— сказал Финн.
—Если ты будешь молчать, она, конечно, все расскажет,— заметил судья.
—Тут дело в любви,— горячо заговорил Финн.— Ребенку нужно, чтобы его любили. Не мне, а такой девочке, как Дервал. Понимаете? И я знал, что, если доберусь до бабушки, она будет с ней ласкова. Ну, как папа и мама. Понимаете? Я-то большой и могу сам о себе позаботиться. А Дервал ведь еще маленькая, ей нужен рядом добрый, близкий человек. А там такого не было. Дядя Тоби ее не любил. Вы меня понимаете?
Судья смотрел на мальчика. Сейчас лицо его уже не было замкнутым. Оно стало открытым, привлекательным. И судья понял, почему мальчик так понравился Майклу, который потратил свой отпуск и деньги, чтобы выяснить многие важные для дела обстоятельства, и все это лишь потому, что Финн ему полюбился.
—В моей работе, Финн, часто сталкиваешься с горем и несправедливостью. Мы и должны все расследовать, распутывать. Постараемся разобраться и в вашем деле. Поверь, я все понимаю. Сейчас мы поговорим с дядей Тоби. Тебе при этом быть не обязательно, только если ты сам захочешь.
—Нет, я не хочу, раз вам все равно.
—Хорошо,— сказал судья.— Теперь, Майкл, уведите детей и пригласите ко мне дядю Тоби.
—А вы — хороший,— сказала судье Дервал.
—Спасибо, Дервал,— засмеялся судья,— но не все с тобой согласятся.— И проводил детей взглядом.
Майкл сказал бабушке:
—Теперь мне надо привести сюда дядю Тоби.
—В мой дом? Ни за что!
—Послушайте, ведь существует закон. И против него нельзя бороться до бесконечности. Хоть раз попробуйте ему подчиниться. Посмотрите, что получится, и, если результат вам не понравится, сможете возобновить борьбу.
—Вы же полицейский,— сказала бабушка.— И все- таки помогали детям. Как же так?
Майкл увидел, что Финн тоже смотрит на него с недоумением. Он подмигнул мальчику.
—Да, но в это время у меня был отпуск.
И увидел, что Финну такое объяснение понравилось.
—Значит, я могу его привести?— спросил Майкл.
—Ладно уж,— согласилась бабушка.— Потом можно сделать в доме дезинфекцию.
Майкл засмеялся и ушел. А бабушка вывела Финна и Дервал через заднюю дверь.
Судья разглядывал дядю Тоби. Почтенный с виду мужчина. Лицо встревоженное, в руке носовой платок — вытирать глаза.
—Садитесь, пожалуйста,— сказал судья.
Тоби сел.
—Мистер Морган,— обратился к нему судья,— вы отдали этих детей под опеку суда. Зачем вы это сделали?
—Разумеется, чтобы их вернуть,— отвечал дядя Тоби.— Вы же видите, что получилось. Эта старая леди с помощью вооруженных людей преградила путь полицейским. Разве я был неправ? Я должен был заручиться поддержкой закона.
—Почему?
—А что мне еще оставалось делать?
—Почему дети от вас сбежали?— спросил судья.
—Вы же видели этого Финна,— отвечал Тоби, вдруг разозлившись.— Упрямый, скрытный мальчишка, готовый на любую пакость.
—Мне он таким не показался,— заметил судья.
—Да вы его не знаете. Это лживый, бессовестный мальчишка! Настоящий волк в овечьей шкуре! Сколько мук и терзаний причинил он мне и этой малютке!
—Значит, это было единственной причиной?
—Какие же еще могли быть причины?
—Вы могли стремиться вернуть детей, потому что очень их любите.
—Любовь тоже имеет пределы. Вы же видели мальчишку. Кто может любить такого, кроме родной матери?
—Тогда почему вы его не отпускаете?— спросил судья.
—Это мой долг перед его умершей матерью,— отвечал Тоби.
—А как насчет наследства?— спросил судья.
—Какого еще наследства?— опешив, не сразу нашелся что сказать Тоби.
—Не притворяйтесь, мистер Морган. Двоюродный дедушка детей умер и оставил им большое наследство. Почему вы умолчали об этом, когда отдавали детей под опеку суда?
—Для меня все это — полная неожиданность,— заявил дядя Тоби.
—Не притворяйтесь, мистер Морган,— сказал судья.— Полиция получила эти сведения из Америки, и только тогда ваш хозяин, мистер Пардон, сознался, что вас известили о наследстве через него.
Дядя Тоби лишился дара речи.
—Кроме того,— продолжал судья,— когда дело это будет, как положено, слушаться в суде, вызовут свидетелей, которые подтвердят, что вы плохо обращались с детьми.
—Это неправда,— еле выдавил из себя Тоби.
—Боюсь, сэр, что это правда,— сказал Майкл.— Я говорил с некоторыми свидетелями. Трое охотно расскажут, как возмутительно вы относились к детям, особенно к мальчику. Эти люди полны негодования и готовы выступить в суде.
—Везде найдутся предатели!— крикнул дядя Тоби и стукнул кулаком по столу.
—Мистер Морган,— сказал судья,— я немного знаком с законами и правосудием. И вот хочу вам дать — совершенно неофициально, конечно,— один совет. Чтобы в суде не всплыло наружу многое, что вас не обрадует, я бы на вашем месте попросил освободить детей от опеки суда.
Дядя Тоби обдумал предложение судьи.
—Но ведь это нечестно! — воскликнул он.— Где же тогда справедливость?
—Одна из сторон всегда считает решение суда несправедливым,— отвечал судья.
Майкл и судья видели, как на лице дяди Тоби отражалась внутренняя борьба.
—Я потратил на это кучу денег,— сказал он.— Почти все свои сбережения!
Если Тоби думал, что судья и Майкл ему посочувствуют, то он ошибся.
—Мне приводилось слышать, что правосудие слепо,— продолжал дядя Тоби.— Я этому не верил, но теперь убедился.
—Разрешите мне предложить вам кое-что еще,— сказал судья.— Вместе с вами сюда прибыли из многих стран корреспонденты, тоже втянутые в эту историю. Если бы вы сейчас вышли к ним и заявили, что ради блага детей готовы пожертвовать собственными чувствами и поэтому просите освободить детей от опеки суда и разрешаете им остаться у бабушки, это бы наилучшим образом все завершило. Вы бы сделали очень благородный жест. Полагаю, миллионы читателей оценили бы его по достоинству, и в их глазах вы бы, можно сказать, оказались героем.
