«По возвращении в Россию он нашел в ней много перемен, – пишет Роллан. – Это была уже не лихорадочная Россия времен Гражданской войны. Это была Россия фараонов. И народ пел, строя для них пирамиды… Сверхчувствительного Горького захлестнули эмоции.
Потонув в буре народных оваций, в волнах любви своей страны, окруженный гвардией политических друзей, членов сталинского правительства, захваленный и осыпанный знаками внимания самого Сталина… став при жизни святым покровителем своего родного города, переименованного в его честь, выдвинутый без всяких оговорок на роль чрезвычайного комиссара культуры СССР, он захмелел от затянувшей его круговерти общественной жизни…
Он позволил запереть себя в собственном доме… поддаваясь чрезмерно деятельному усердию своего секретаря Крючкова, которому удалось нейтрализовать его. <…> Крючков приложил немало усилий для того, чтобы изолировать Горького от собратьев по перу и от читателей. <…>
Я очень люблю его, и мне жаль его. Он очень одинок, хотя почти никогда не бывает один! Мне кажется, что если бы мы с ним остались наедине (и рухнул бы языковой барьер), он обнял бы меня и долго молча рыдал».
Думается, что тонкий дар художника помог Роллану и через языковой барьер, и через назойливое внимание «фараонов», и через фимиамы лести, курящиеся ими, распознать истинную внутреннюю трагедию Горького, предельно обострившуюся из-за внешних обстоятельств, в которых он оказался в последние годы своей жизни после возвращения в СССР.
В Горьком будто жили два человека: художник и публицист. И если публицист призывал своих собратьев по перу писать о сталинских лагерях и о труде заключенных на строительстве Беломорканала как о великом достижении новой власти в перековке заблудших и не замечал трагедийности происходящего, то художник писал о судьбе личности в страшной действительности XX века, лишающей человека естественной для него социальной и творческой свободы. Именно эта тема – одна из основных в творчестве Горького 30-х годов. Дар художника оказывался как бы сильнее личности, несшей его в себе, заставляя преодолевать вольные или невольные заблуждения.
В художественном мире Горького мы не найдем, пожалуй, ничего, что требовало бы снисхождения будущих поколений читателей и извинялось бы ссылкой на страшные обстоятельства эпохи.
Художественный мир писателя
Проблема человеческой свободы или несвободы – вот центральная тема всего творчества Горького. В первых рассказах писателя она прозвучала как гимн романтически трактуемой полной свободе личности от всех оков внешнего социального мира, но уже тогда содержала в себе сомнения в ценности такой свободы для человека. Последнее произведение Горького – «Жизнь Клима Самгина» – подводит читателя к выводу о невозможности обретения личностной свободы в трагических условиях российской действительности XX века.
Вопрос о свободе – вопрос философский, и каждая эпоха, в том числе и литературная, трактует его по-своему, опираясь на господствующие философские положения.
Человек и история в эпосе Горького
В конце XIX – начале XX века серьезные изменения произошли в реалистической литературе. Рядом с классическими реалистическими формами возникли новые, принципиально отличные от традиционных. Их новизна проявилась прежде всего в трактовке исконной для этого литературного направления проблемы взаимодействия характеров и обстоятельств.
В новом типе реализма, появление которого связано с именем Горького, формируется новая концепция личности: человек не просто реагирующий на окружающую его жизнь, но созидающий, реализующий себя не в сфере частной интриги, а на общественном поприще. Кроме того, в реализме нового типа в качестве типических обстоятельств, воздействующих на личность, утверждается историческое время, и человеку, герою новой реалистической литературы, доверено выступить творцом истории.
Исследование соотнесенности этих начал формирует проблематику творчества Горького, в том числе эпопеи «Жизнь Клима Самгина». Предметом изображения здесь оказывается конфликт личности и истории. Может ли, в праве ли человек сохранить свою независимость в столкновении с историческими катаклизмами? Обладает ли он собственной волей в решении своей судьбы или же он всего лишь песчинка, подхваченная ветром исторического времени? Плодотворно ли воздействие истории или же оно сродни насилию над человеком и губительно для него?
Писатель намечает два возможных типа взаимоотношений личности и исторического времени: контакт с ним и отчуждение от него. Эти полярные позиции, представленные в творчестве Горького, как бы формируют поле огромного идеологического напряжения. С одной стороны, жизнь в произведениях Горького осмысляется под углом позитивного, созидающего сознания (Алеша Пешков в автобиографической трилогии, повествователь в цикле рассказов «По Руси»). С другой стороны, писателем исследуется негативное сознание, как бы разрушающее реальность («Жизнь Матвея Кожемякина», «Жизнь Клима Самгина»). Если герой первых его произведений преодолевает отчуждение, становится вровень со временем, то в последнем он отчужден от времени, враждебен ему. Писатель в своих произведениях как бы создал два полюса, два гигантских разнозаряженных магнита, между которыми и формируется его концепция человеческой личности, во многом определившая те представления о человеке, что были предложены русским реалистическим романом XX века.
В «Жизни Клима Самгина», главной книге Горького, ставшей его завещанием, как бы два предмета изображения: историческое время и все отрицающее сознание, стремящееся отгородиться от его тлетворных влияний. Таким образом, в романе налицо глубокое эстетическое противоречие: между историческим временем и частным временем героя.
В самом деле, перед читателем проходят сорок лет русской истории, вместившей в себя несколько эпох, две революции, «Ходынку», взлет русского капитализма, 9 Января… Хроникальное изображение времени, отсутствие ретроспекций позволяет передать с максимальной полнотой объективность исторического процесса, его неподвластность воле человека, который хотел бы замедлить его ход, остаться вне его течения. Противоречие между объективным характером исторического времени и его субъективным восприятием Климом Самгиным определяет главный конфликт романа: это конфликт между героем и его эпохой.
В художественном мире Горького взаимодействие частного и исторического является общеобязательным и непременным. Герой горьковского романа, по словам современного исследователя С. Бочарова, «подвергается воздействию исторического процесса в целом, несравненно более широкому, чем воздействия среды. В этом «рандеву» с историей человек выступает прежде всего не как составная часть класса, а как личность, имеющая непосредственный контакт с ведущей исторической закономерностью. История больше не позволяет замкнуться в рамках среды, что ослабляло бы субъективную ответственность человека, властно выволакивает человека из этих рамок, заставляет встать к себе, так сказать, в личное отношение».
Традиционные пропорции взаимоотношений человека и времени в горьковском романе смещены. Теперь любому человеку, в том числе и Самгину, тесно в узких рамках среды, и он выходит один на один со своей эпохой, хочет он того или нет. Из-за этого в сознании героя возникает неразрешимый внутренний конфликт: с одной стороны, он желает уклониться от прямого контакта с действительностью, с другой – ощущает невозможность сделать это. Неведомая сила втягивает героя в свой оборот: «События, точно льдины во время ледохода, громоздясь друг на друга, не только требовали объяснения, но и заставляли Самгина принимать физическое участие в ходе их».
Иногда эта сила выступает как нечто иррациональное, чуть ли не как рок, довлеющий над Самгиным: «Всю жизнь ему мешала найти себя эта проклятая, фантастическая действительность, всасываясь в него, заставляя думать о ней, но не позволяя встать над ней человеком, свободным от ее насилий». Самгину доступно понять и очень точно охарактеризовать причины внутренней драмы, постигшей его. «Истина с теми, – рассуждает он, – кто утверждает, что действительность обезличивает человека, насилует его. Есть что-то… недопустимое в моей связи с действительностью. Связь предполагает взаимодействие, но как я могу… вернее: хочу ли я воздействовать на окружающее иначе, как в целях самообороны против его ограничительных и тлетворных влияний?»
Одна из особенностей художественного мира Горького такова, что в его эпических произведениях всегда присутствует герой, занимающий композиционно центральное положение. Ему дано осмыслить пестрый калейдоскоп событий, свидетелем которых он является. Таков автобиографический герой в ранних романтических рассказах и более позднем цикле «По Руси», Клим Самгин в эпопее «Жизнь Клима Самгина», Алеша Пешков в автобиографической трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты». Таким образом, в эпосе Горького присутствуют два предмета изображения: реальная действительность, с одной стороны, и воспринимающее сознание, приемлющее или отрицающее реальность, – с другой. Взаимодействие этих двух предметов изображения всегда формирует конфликт между реальностью и ее восприятием и в конечном итоге – проблематику произведения. Способность героя принять время, а не отвергнуть его, становится для Горького важнейшим критерием оценки личности.
