Мне просто надо было проветрить голову. ‒ Майло посмотрел в мои глаза, ласково зарывшись пальцами в мои волосы.
Я не бросилась расспрашивать его, что произошло между ним и его отцом, когда они оставили нас, хотя мне очень хотелось знать. Сейчас я просто была рада, что он вернулся.
Привстав на носочки, я поцеловала Майло. Он тут же ответил – его язык мягко толкнулся в мой рот. Сильней прижавшись к нему, я застонала.
Этот мужчина открыл во мне чувственность. Прежде я не знала, что желание может быть таким сильным, граничащим с болью. Не знала, что одно прикосновение может взволновать настолько, что каждая клеточка тела; каждое нервное окончание отзывается вибрацией.
Все это показал мне Майло. С ним я познала всю возможную силу любви и страсти.
Поцелуи вытеснили тревогу из моей головы, и я полностью отдалась нашей потребности быть друг с другом сейчас.
Целуясь, мы переместились к кровати, и Майло уложил меня на покрывало, накрыв своим телом. Мне нравилось чувствовать его под своими руками; скользить ладонями по его гладкому, жесткому телу, которое, казалось, как и характер этого мужчины, состоит сплошь из острых углов.
Это возбуждало и делало меня похотливой и жаждущей – суровый, жесткий парень, видевший ад, мог быть невероятно нежным и заботливым. Он доказывал мне это много-много раз.
Я шире развела ноги и прогнула спину в пояснице, потершись о пах Майло. Он был полностью твердым и готовым, и мне хотелось немедленно сорвать с него брюки, чтобы больше ничего не мешалось между нами.
Мужчина издал низкий, горловой звук, заглушая его в моих волосах. Он подцепил резинку моих шорт и потянул вниз, обнажая меня. Оставшись в одной майке, я не почувствовала никакого стеснения, даже когда он отстранился, окидывая меня внимательным, полным желания взглядом.
Я прикусила губу и прикрыла глаза, когда пальцы Майло коснулись меня там, где мое тело стало горячим и влажным. Я так сильно хотела его в себе! Порой меня поражала мысль, насколько сильно я стала зависеть от этого мужчины и всего, что он значил для меня.
Моя душа и мое тело в равной степени горели потребностью в нем.
Стоя коленями на постели, Майло стянул с себя рубашку, и расстегнул ремень с брюками, освобождая твердую плоть. Он обхватил член ладонью, пару раз двинув рукой, и это едва не снесло мне крышу. Не знаю почему, но когда он делал нечто подобное, мой разум окончательно туманился, уступая место инстинктам.
Майло подался вперед, вновь накрывая меня собой, и я почувствовала, как головка его члена прижалась к моему входу. Прерывисто вздохнула в предвкушении восхитительного, такого желанного вторжения.
‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал он, погладив меня по лицу, а затем поцеловал – мягко, с трепетом.
Мое сердце защемило, отзываясь на эти слова. Я так долго ждала, когда он перестанет бояться открыться мне, и теперь, каждый раз, когда он делал это признание, меня переполняло тепло и ответная любовь к нему.
Я почувствовала сильный толчок, и мое тело раскрылось под его напором. Мои стенки плотным кольцом обхватили его, и я не смогла удержать длинный стон сладкого удовольствия.
Майло замер на несколько секунд, давая нам обоим время привыкнуть. Ощущение наполненности им было удивительное. Я подалась вверх, плотнее прижавшись к нему, и Майло отозвался на это одобрительным выдохом. А затем он начал двигаться, и волны блаженства унесли меня за собой.
ЭПИЛОГ
ЭМИЛИ
‒ Что ты скажешь на то, чтобы переехать со мной в Бостон? ‒ вдруг спросил Майло, когда я однажды вечером готовила нам на ужин пасту с соусом.
Я как раз помешивала соус, когда прозвучал вопрос, и от неожиданности я уставилась на него с застывшей лопаткой в руке.
С тех пор, как мы вернулись в Гери после визита к его семье, прошло почти две недели.
‒ Ты решил принять предложение отца?
Мистер Марино предложил Майло оплатить его последний год в МИТ, если он решит вернуться. Но тогда Майло отказался, заявив, что не желает ничем быть обязанным отцу, да и возвращение к учебе не входило в его планы. Как и возвращение в Массачусетс.
По всей видимости – до этого момента.
Я считала, что это неплохой вариант для него, но держала свои измышления при себе, потому что знала, в каком напряжении находятся отношения Майло с отцом.
‒ Не знаю. Я много думал, и может мне действительно стоит вернуться в университет и получить диплом? ‒ Он пожал плечами, в замешательстве глядя на меня. ‒ К тому же в Бостоне у нас будет другая жизнь, там я смогу дать тебе больше.
Я убавила огонь на плите, и, перегнувшись через стойку, взяла его руки в свои.
‒ Если ты хочешь сделать это только потому, что тебе кажется, будто оставаясь здесь с тобой, я что-то теряю, тогда не надо. ‒ Я посмотрела на него со всей любовью, которая была у меня в сердце. ‒ Мне везде будет хорошо с тобой – место совершенно не играет никакой роли. Но если ты, правда, хочешь окончить колледж – и я думаю, это замечательно – я поеду с тобой. В Бостоне ведь тоже нужны учителя, да?
Майло засмеялся, кивнув, и я тоже улыбнулась.
‒ Думаю, они там просто необходимы, ‒ подтвердил он.
‒ Тогда, думаю, мы едем в Бостон, ‒ заключила я, изумившись, как легко мне далось это решение.
И тут же я стала соображать, что мне следует предпринять перед отъездом: сказать родным – это в первую очередь; сообщить в школу, что не смогу выйти на работу в сентябре – неудобно, конечно вышло – занятия начинаются уже через неделю. Начать искать в интернете вакансии в Бостоне…
‒ Почему ты передумал? Ты же не хотел, чтобы отец платил за твое обучение, ‒ спросила я, сгорая от любопытства, что могло повлиять на него.
‒ А он и не будет. Как бывшему военному, получившему инвалидность, мне полагаются льготы. К тому же, я скопил некоторую сумму, она сможет покрыть остаток, еще и останется, ‒ признался Майло.
‒ Это замечательно! ‒ Я склонила голову набок, с нежной улыбкой глядя на него. ‒ И знаешь, я думаю, для тебя и твоих родителей это шанс все исправить.
Я чувствовала, что Майло страдает больше, чем показывает от стены отчуждения, что стояла между ним и его отцом с матерью.
‒ Посмотрим, ‒ лаконично ответил он, но уже то, что между его бровей
