Святые угодники! Прикосновение горячей воды к телу было несказанно приятным. Когда Нелл уселась в ванну, все ее мышцы расслабились. Ванна оказалась достаточно большой, чтобы она могла вытянуть ноги и откинуть голову назад, оказавшись в полулежачем положении. Глубина ванны позволяла к тому же полностью погрузиться в воду.
Нелл взглянула на потолок — он тоже был выложен плиткой. Казалось, каждый квадратик имел собственный рисунок, но все вместе они создавали картину, изображавшую множество небесно‑голубых цветов вьющегося растения с ярко‑зелеными листьями.
Она смотрела на потолок и ощущала покой и наслаждение не только во всем теле, но и в душе. Интересно, что эта служанка добавила в воду? Запах был сладким, цветочным, но такого цветка Нелл не знала.
Проведя некоторое время в этом блаженном покое, Нелл приподнялась и протянула руку к корзинке. Там было множество флакончиков с разноцветными жидкостями, которые благоухали одна лучше другой — миндалем, клубникой, розами… Нелл капнула розовой жидкостью себе на ладони и взбила ее в пену, потом провела этой пеной по рукам и груди, тщательно отмывая грязь. Дойдя до ребер, она поняла, что горничная была права насчет ее чрезмерной костлявости. Там, где кончались ребра, она нащупала впалый, словно щеки старухи, живот.
— Да‑а‑а, — тихо протянула Нелл.
Внезапно в ней проснулось чувство звериного голода. Она бы съела сейчас все, что было на кухне Сент‑Мора! Плевать на все его хитроумные планы! Она хотя бы раз в жизни наестся досыта.
Впрочем, в ее чрезмерной худобе был свой плюс — не надо беспокоиться насчет того, как отбиться от приставаний Сент‑Мора. Наверняка он только притворяется, что заинтересован ею. Таких мужчин не привлекают, как сказала даже горничная, костлявые и пахнущие луком и жареной колбасой женщины.
Вздохнув, Нелл погрузилась в воду с головой, старательно отмывая волосы. Когда голова снова показалась на поверхности, на лице ее появилась недовольная гримаса. В ванной комнате действительно стоял сильный неприятный запах. Нелл принялась еще сильнее оттирать свое тело и волосы, но потом догадалась — это пахла… ее одежда.
Она расхохоталась, но тут же осеклась. Боже милостивый, неужели Сент‑Мор и вправду надеется выдать ее за аристократку? Если он думает, что она сможет сыграть роль настоящей леди, то он гораздо глупее, чем кажется.
Саймон знал, что большинство дворян не любят встречаться со своими управляющими и поверенными в делах. Тридцать лет назад, когда земля была важнейшей составляющей благосостояния, подобные встречи проходили, по всей вероятности, с большой помпезностью. Но с тех пор как цены на зерно упали, обсуждение посевов, видов на урожай и приобретения новой техники вводили землевладельцев в угнетенное состояние. Теперь, чтобы удержаться на плаву, имея сотни тысяч акров земельных угодий, надо было много работать.
При всем этом Саймон все же любил такие деловые визиты. Даже появление в доме нежданной гостьи не помешало ему провести запланированную встречу. Разговоры о плодородии почвы и количестве дождей доставляли удовольствие какой‑то древней, помнящей далеких предков части его души. Как это хорошо — владеть куском мира! Ему нравилось даже составлять заботливые письма, сопровождавшие денежные пожертвования семьям арендаторов, попавшим в трудное положение.
Вот и теперь он подписывал одно из таких писем в присутствии пятерых мужчин, молча смотревших на него. Саймон думал о том, что его предшественнику тоже нравилось быть графом. Но похоже, главной радостью старого Рашдена была возможность действовать по собственному усмотрению и никому ни в чем не давать отчета. Саймон обнаружил в графском титуле иное преимущество — ему нравилось играть роль героя. Всего за пятьдесят фунтов (размер пособия для бедняков) он мог завоевать бесконечную любовь и благодарность спасенной от голодной смерти семьи.
Секретарь Саймона положил перед ним еще одно письмо. Один из счетоводов, заглянув через плечо секретаря в содержание письма, приглушенно пробормотал:
— Милорд, но мы же договорились… такое пожертвование… в то время как самые именитые…
— Я все помню, — сухо оборвал его Саймон. Он едва сдерживался, чтобы не объявить о близком разрешении всех своих финансовых проблем. — Отошлите все как есть. Какие‑то пятьдесят фунтов нас не разорят.
Проводив управляющих и счетоводов, он стал подниматься по лестнице на второй этаж. В доме было удивительно тихо, и в этой тишине было что‑то выжидательное, настороженное. Появившаяся в коридоре горничная вздрогнула при виде Саймона, быстро присела в реверансе и поспешно скрылась на служебной лестнице.
Внизу, на кухне и в посудомоечной, шло оживленное обсуждение неожиданно появившейся в доме гостьи. Никто не знал, как ее зовут и откуда она явилась. Экономка чуть не потеряла сознание, когда милорд велел ей поместить девицу в покоях графини.
Саймон остановился перед дверью, которая вела в покои графини. Дверь была закрыта и оттого казалась невероятно загадочной и манящей. Интересно, она закрыла ее на задвижку или только притворила?
Ему не хотелось думать, что Нелл могла захотеть воздвигнуть между ними барьер. Поддавшись искушению проверить свою догадку, он в задумчивости положил руку на дверную ручку.
Шум в коридоре заставил его обернуться. Одна из горничных — он не помнил ее имени — шла ему навстречу с подносом в руках. Завидев его, она замедлила шаг и потупила взгляд.
Саймон всегда полагал, что робость — качество, порожденное социальной дистанцией. Ему, разумеется, сопутствовало почтение. Но теперь он вдруг подумал, что, возможно, он не такой уж добрый господин для своих слуг, каким привык себя считать. Домашняя челядь ходила вокруг него на цыпочках, а вот в Нелл робости не было ни на йоту.
— Это для леди Корнелии? — поинтересовался Саймон.
Горничная вздрогнула как от удара хлыстом. Ну конечно, он же первый раз назвал гостью ее законным именем и титулом. Уже завтра к вечеру по всему Вест‑Энду начнет распространяться слух о появлении в доме Сент‑Мора некой леди Корнелии. Кто она? Почему одна, без старшей спутницы, как полагается незамужней девушке? Корнелия? Неужели та самая? Или это любопытное совпадение? Нет, не может быть, чтобы это та самая Корнелия, которая… Не может того быть!
— Да, ваше сиятельство, — робко ответила служанка, прерывая мысли Саймона. — Миссис Коллинз сказала… для глаза…
— Арника, — догадался Саймон. На подносе было сложенное вчетверо полотенце и большая широкая чашка с горячей ароматной прозрачной жидкостью.
