кадрах каждого обязательно кто-то встречал накрытым столом и теплыми объятиями.
Наконец Лусо отпустила туристов, дав им достаточно свободного времени. Сама она села на деревянную скамью под деревом посреди небольшого, истоптанного тысячами подошв двора. Рядом с ней я заметила мужчину, облаченного в черную рясу. Многие, проходя мимо, почтительно здоровались с ним, и он с пленяющей простотой отвечал каждому, пряча широкую улыбку в густой бороде. От него исходило тепло и нечто необъяснимое, вызывающее ком в горле.
Судя по всему, они с Лусо знали друг друга. Мысль об этом вызывала у меня восхищение и даже зависть – я не умела столь легко сходиться с людьми. Особенно с такими. Я случайно встретилась с ним взглядом и вдруг попятилась так стремительно, будто он уличил меня во всех грехах одновременно. Лишь оказавшись достаточно далеко, я замедлила шаг. Бродя в одиночестве по этим древним местам, я поймала себя на странном ощущении: мне захотелось подойти к священнику. Прикоснуться к его свету, получить благословение. Но что я могла сказать ему? Что виновна в смерти друзей? Что подожгла дом, сбежала от отца, а после сама не заметила, как влюбилась в Тиграна? Я представила, как меняется его лицо и плотно сжатые губы исчезают в густой поросли. Нет, я определенно не заслуживала его снисхождения.
Я оказалась на знакомой уже площади. Видимо, именно Татеву выпала задача дождаться отклика моей дерзкой и одновременно робкой души, ибо именно в этот храм повели меня ноги. И на этот раз я не сопротивлялась.
Внутри оказалось тихо и мрачно. Никакой роскоши, лишь почерневшие от времени и гари стены, неудобные деревянные скамьи и прочие атрибуты апостольской церкви. Каждый мой шаг отзывался эхом и возвращался ко мне другим – духовным и наполненным. Словно не принадлежащие мне, пальцы, вторя чужим, рисовали в воздухе крест – слева направо, как было принято у армян. Возле стены женщины надевали платки, прежде чем пройти в глубь храма. Я натянула пониже капюшон и последовала за ними.
Каждый год 24 апреля мы с отцом ходили в церковь. Обычно днем, пропуская поминальную службу и толпы верующих. Покупали одну толстую свечу и шли к большим кованым столам с бортами, до которых я могла дотянуться лишь благодаря отцу. Он подносил фитиль к пламени и помогал мне воткнуть свечу в песок.
Пальцы ощутили знакомую нежную гладкость воска, нос уловил его запах – и я вновь почувствовала себя пятилетним ребенком. Только стол стал ниже, а свеча тоньше. Как и тогда, я смотрела на крохотный огонек, вздрагивающий от малейшего дуновения, вызванного чьим-то тихим диалогом с Богом. Я с удивлением услышала собственный внутренний голос. Он мешкал, сопротивлялся и отчаянно не желал привлекать внимания. Но так стремился оказаться тут, среди миллионов других голосов, обращенных вверх.
И я зарыдала. Так, словно все, кого я знала и любила, навсегда покинули этот мир, оставив меня одну. Я оплакивала годы, отравленные ненавистью к матери, обидами на отца. Ночи, уничтоженные алкоголем. Дни, проведенные в гнусной беспечности. Покалеченные судьбы. Эгоизм. Боль. Разбитое сердце.
Слезы ослепили меня, и я не сразу заметила, как за мной наблюдает тот самый священник. Вытерев руками мокрое лицо и еще не понимая, что делаю, я шагнула к нему.
Монастырь таил в себе много историй, правдивых и выдуманных. Ученые считали, что его название происходило от имени проповедника, основавшего здесь общину. Романтики рассказывали о зодчем, который бросился в ущелье, моля Бога дать ему крылья. Я же знала наверняка, что смысл названия таился в силе, которую забирал с собой каждый приходящий сюда. Получив благословение, я тоже обрела свою пару крыльев.
Глава 26
– Мари, у тебя все хорошо? – спросила Лусо, нависшая над моим монитором.
Жара смыла косметику с ее лица, и мне она нравилась такой – естественной и свежей.
– Мари?
Я рассматривала фото Тиграна, взбиравшегося на второй ярус храма Аствацацин по узкой лестнице, а с верхней ступеньки к нему тянулась Анжела. Солнце запуталось в ее роскошных волосах, изгиб рук напоминал о шедеврах Микеланджело. Кадр был великолепным. Я удалила его. Как и все остальные снимки, на которых были эти двое. Благородством мои действия не отличались, но давали удовлетворение.
– Все в порядке, честно!
– «Честно» говорят, когда врут.
Она обвела взглядом мой рабочий стол, который переехал из кабинета Тиграна три дня назад. Дверь теперь была заперта всегда. Я не хотела даже думать, что происходит там, за стеной. Из кабинета раздался приглушенный хохот, и ручка в моих руках треснула.
– Все, идем ужинать! – раздраженно сказала Лусо.
Повода для отказа я не придумала. К тому же желудок урчал от голода, а нервы были натянуты как тетива. Мы устроились в уютной кофейне с кондиционером, чувствуя, как прохлада касается измученной жарой кожи.
– Тебе здесь нравится? – Вопрос прозвучал как прелюдия к серьезному разговору.
– Да, у них вкусный капучино.
– Я про Армению, про Ереван. Лето скоро закончится, что дальше?
Я старалась не думать об этом.
– Не знаю. Нужно поговорить с отцом, но вряд ли он станет меня слушать, а тем более разрешит вернуться.
– Но почему? Что ты такого сделала?
Я резко отодвинула тарелку, мечтая только об одном – не начинать этот разговор. И тут телефон Лусо завибрировал на стеклянном столе. Ее изумленный взгляд свидетельствовал о том, что речь шла обо мне.
– Андо только зашел в офис, а там крики Анжелы! Она ищет тебя.
Я понимала, что мое поведение – действия обозленного ребенка, которые могут повлечь за собой наказание. И мне казалось, что я готова к нему. Но почему-то испытывала страх перед грядущим скандалом.
Молча мы добрались до офиса и еще внизу услышали Анжелу. Лусо застыла, глаза ее округлились.
– Ты удалила все фотографии? – воскликнула она, схватив меня за руку.
– Не все, только с ней.
– Аствац им! Но зачем?
– Она лезет не в свое дело и строит из себя начальника!
Лусо быстро приставила палец к губам. На этот раз голос был мужским, и прежде мне не доводилось знать Тиграна таким.
– Мари, я тоже терпеть ее не могу, – зашептала Лусо. – Но наша фирма держится на деньгах ее семьи, так что она лезет в свое дело!
– Ты серьезно?
– А ты думаешь, почему Тигран ее терпит? Ему отказали в кредите, и теперь нам нужно время, чтобы собрать деньги и выкупить бизнес.
– Но он не будет выкупать, он просто женится на ней!
– Они вместе с института, и все
