к тому шло, пока ее семья не переехала в Штаты. Когда она поняла, что Тигран не бросит больную мать и стариков, она начала шантажировать его фирмой. Он тянет время, но пока ничего не может сделать. Прошу тебя, не усложняй все!
Я вырвалась из рук Лусо и пошла навстречу ненавистному голосу. Будь у меня деньги отца, я бы выкупила его свободу!
Анжела подскочила ко мне. Тигран и Андо попытались остановить ее, но их руки схватили лишь воздух.
– Кто тебе разрешил удалять фотографии?
Лусо, возникнув из ниоткуда, встала между нами. Тиграну наконец удалось ухватить Анжелу за руку.
– Отпусти! – прошипела та.
– Успокойся, она же еще маленькая!
– Маленькая?! – Она словно обезумела, но еще больше ее злило то, что будущий муж не позволял ей вершить самосуд.
Лишь почувствовав себя под защитой, я обратила внимание на разгромленный офис. Фотографии, всегда аккуратно разложенные по датам на моем столе, сейчас валялись на полу. Некоторые были безжалостно разорваны в клочья.
– Прежде чем брать кого-то на работу, хоть один из вас мог бы навести справки! Вы хоть знаете, кто она?
Я часто представляла момент своего разоблачения. Проигрывала варианты развития сюжета, но даже подумать не могла, что гвозди от моего гроба разбросаны повсюду. Она знала все – о выпускном, аварии и жертвах. О том, как мой богатый папочка заткнул всем рот крупными суммами, а меня отправил сюда, будто ничего не было. Анжела говорила так, словно моя жизнь была мутным озером, а она мочила ноги в луже неподалеку. И мои друзья не знали глубины этого озера, а рассказчик им попался весьма убедительный.
Я боялась взглянуть на Тиграна, а потому уставилась на свои руки.
– Думаешь, мы не в курсе?
Я с трудом поверила в то, что слышу. В этот миг мы с Тиграном посмотрели друг другу в глаза. Неужели он знал? А Лусо? А вдруг неприязнь Андо тоже связана с тем, что он знает о моем выпускном?
– Про Мариам все давно понятно, – продолжил Тигран. – Впрочем, как и про тебя.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Тебе пора.
Услышав это, Андо, безучастно сидевший на перевернутом столе Сюзи, прижал пальцы к вискам. Лусо, пытавшаяся контролировать шаткий мир в помещении, бровями выдала свое удивление.
Но Анжела, нужно отдать ей должное, довольно быстро взяла себя в руки:
– А ты понимаешь, что назад дороги не будет?
– Как никогда.
– Тогда пока. Ты и твоя шайка убогих может паковать чемоданы!
Подхватив свою сумку, она вышла, словно нас в ее жизни никогда не было. И пусть в такси она зарыдает, но боже, как же красиво она ушла! Я испытывала противоречивые чувства. Это был сложный коктейль из ненависти, приправленной восхищением. По мере того как эхо ее каблуков отдалялось, в комнате нарастало напряжение.
Первым решился прервать молчание Андо:
– Лурдж?[39]
– Не сегодня, – отмахнулся Тигран и направился в свой кабинет.
Но тот и не думал отставать. Мы ринулись за ними.
– Я не могу поверить! Ради кого ты всем рискуешь? Ее семья и так тебе жизнь испортила!
– Андо! – прорычал Тигран.
Воздух между ними накалился до предела, а я даже не сразу осознала, что речь идет обо мне.
– В ы еще подеритесь! – вмешалась Лусо, расталкивая мужчин.
– Постойте, – сказала я тихо. – Андо, что ты имеешь в виду?
Тигран процедил сквозь зубы что-то на армянском, и ссора продолжалась уже на родном языке.
– Это нечестно!
Но никто не обратил на меня никакого внимания. Оставалось одно – дождаться, пока они придут к худому миру.
– Все по домам!
Наконец-то я хоть что-то поняла из этого бурного потока.
– А ты, – Тигран ткнул в меня пальцем, – остаешься здесь! Сама заварила кашу – сама и расхлебывай! Я предупрежу Наиру.
– Но…
– Это всё!
Все разошлись. Тигран вернул на место перевернутые стулья и ушел в кабинет, даже не взглянув на меня. Я опять осталась одна среди нерешенных вопросов и неубранного мусора. Я сортировала уцелевшие фотографии, прикидывая, сколько еще осталось работать, но мысленно то и дело возвращалась к Андо. Что он имел в виду и при чем здесь моя семья? Как и когда они узнали обо мне?
Спустя пару часов, не в силах больше продолжать бесполезный разговор с самой собой, я просунула голову в кабинет Тиграна. Сначала мне показалось, что кабинет пуст. Лишь тихая музыка играла в той его части, куда не падал свет с улицы.
Оттуда же послышался странный голос:
– А ты быстро управилась!
Мои глаза, привыкшие к темноте, разглядели силуэт сидящего на полу человека. Рядом я заметила бутылку.
– Не достаточно, если ты уже путаешь пол с креслом, – огрызнулась я.
– Раз уж сегодня день потерь, почему бы не потерять еще и контроль над собой? Садись, выпей со мной!
За это лето я видела его всяким, но таким – ни разу. Мне захотелось плакать. Если сломался даже он, где мне взять точку опоры?
– Нет, если это не приказ.
– Тогда это приказ.
Я пожала плечами и опустилась на пол. Тигран протянул бутылку, я молча отхлебнула. Тягучая и горячая лава обожгла горло, спровоцировав кашель. Его притворно удивленное хмыканье задело меня. Он знал обо мне все, и сейчас это меняло смысл всех наших разговоров, вносило неловкость в каждую проведенную вместе секунду. Я что, казалась ему такой же фальшивой, как мой кашель? Я сделала второй глоток. Третий.
– Другое дело, – кивнул Тигран.
Действительно полегчало.
– Бабушка рассказывала, что наши отцы часами сидели на крыше, распивая дедовские запасы.
– Наши отцы?
– Они были неразлучны с детства. Твой не говорил тебе?
– Нет, мы мало разговаривали и никогда по душам.
Я почувствовала, как Тигран повернул ко мне голову.
– Так ты не росла с ним?
– Он забрал меня к себе в тринадцать, когда мама устала со мной возиться.
– Что значит устала?
– Она бросила меня и уехала искать себя.
Было больно, но я рассказала ему о родителях, которых связывала лишь случайно рожденная я. Они и года не прожили вместе. Мать была тогда на вершине актерской карьеры и смотрела на отца как на нищего. Но мое появление на свет выбило из-под нее трон. Она так и не смогла взобраться на него снова, всю жизнь обвиняя в этом отца и меня. Папа же, благодаря или вопреки, добился того, о чем не мог и мечтать. Нужна ли я была хоть кому-то? Родственники матери меня не принимали, а о существовании отцовских я не подозревала.
– Надо же… А у меня в семье
