Я аж вскипела. Это Лида-то? Безмозглая кукла Барби?
Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может, еще и станет. А ее высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе – проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно что-то считала и проверяла. И ежели кто думает, что от нее ушел хоть один казнокрад, то очень зря!
А тут!
– А что – мои мозги уже ничего не стоят? – ледяным тоном поинтересовалась я.
– Это, конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика…
– Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, – парировала я.
– А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов?
Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала:
– Только с теми, кто мне нравится.
– А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще – хотите защититься?
– Представьте себе – хочу.
– Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите.
Я издевательски рассмеялась.
– Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным…
– Что? – растерялся Козел.
– Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я – похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать, – перед соблазном я б сумела устоять.
– Не понял…
– Неудивительно. Это «Тартюф» Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи – и находятся зависимые от них несчастные.
«Подонка» профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался:
– Вы понимаете, чего лишаетесь?
– Лишаюсь? А кто сказал, что я – откажу? Нет уж. Давайте проясним вопрос. Я сплю с вами… два года? До защиты?
– Э-э-э-э…
– Ну вот. Как приставать – так первый. А как признать – в кусты?
– Э-э-э-э…
На этот раз блеяние вышло более отчетливым.
– Так вот. А вы делаете из меня кандидата наук. И не препятствуете дальнейшей карьере. Ни в каком ее виде. Так?
– Почему бы нет? Если вы мне предложили?
Ах, я предложила? Ах ты, с… сын собаки женского рода!!!
– Девочка, успокойся. Рано. Пусть он сначала тебя обнимет.
Присутствие за дверью любимого супруга помогло собраться. И я поправила прядь волос.
– Если насилия не избежать, лучше отдаться, пока просят, а не угрожают. – Улыбка вышла кривой и злой. – Ну, иди ко мне, мой козленочек…
Товарищ Козлимник сделал ко мне шаг. Второй. Третий. Гнусный шепоток ударил в уши:
– Тебе будет хорошо, обещаю…
Покрытые старческими пятнами руки готовы были сомкнуться вокруг меня. В нос ударил омерзительный кисловато-затхло-гнилостный запах. И я активизировала заклинание.
Я не зря цитировала Мольера. Классика бессмертна.
Правда, профессору наверняка было не до нее, когда красотка в его руках вдруг превратилась в огромного волка, стоящего на задних лапах, – и оскалила зубы.
Эвин, проскользнувший со мной в лабораторию и незримо стоявший за моей спиной, торжествующе взрыкнул.
Профессор шарахнулся.
И я опять сменила облик. Златогривая кобылица опустилась на все четыре копыта…
– Куда же ты, жеребеночек?
Тряхнула гривой – и на ее месте вдруг проявился громадный таракан. Видимо, мадагаскарский мутант. Даром я, что ли, эту мерзость в Сети разглядывала. В человеческий рост – то, что доктор изловил!
– Давай, дожимай! Еще пару превращений – и он спечется!!!
Я послушалась любимого супруга.
Таракан сменился здоровущей медузой, такой белой и студенистой. А из нее вдруг выросла женщина, вокруг которой полыхнуло пламя. Профессор шарахнулся, но куда там!
Иллюзорный огонь. Не обжигает. Не ранит. Не причиняет вреда.
Но его надо еще суметь отличить. А перепуганный сластолюбец вряд ли на это способен. Тем более когда с лица стоящей перед ним женщины стекают все краски, проявляется зеленый цвет, а место волос на головке занимают змеи.
Горгона Медуза. А лучше – Эфиальто.
За спиной расходятся огромные черные крылья.
– Да как ты только посмел, презренный смертный червь!!!
Голос, насыщенный ультразвуком, разошелся по лаборатории. И ужасно тянуло ляпнуть классическое: «За то, что ты посмэл аскорбыть наш род, ты умрэшь, как подлый ша́кал!»
– Соберись, родная! Доигрывай!
Я улыбнулась холодно и зло. Иллюзия показала двухсантиметровые клыки.
– Я не буду марать о тебя руки! Вместо этого… Цербер!!! Явись по моему слову!!!
Я подняла руку, картинно прищелкнула пальцами.
Профессор трясся от страха, не смея коснуться огня. А я сняла полог невидимости с Эвина, попутно добавив ему приятных штрихов.
И рядом со мной на полу оказался настоящий адский пес. Собака Баскервилей – да и только.
По хребту бежали искры, шерсть вздыбилась, глаза горели болотными зелеными огнями, с клыков (всех трех голов, одной реальной и двух иллюзорных) текла слюна, от которой на полу образовывались дымящиеся проплешины… не забыть накапать кислоты в это место…
– Взять!!!
И Эвин совершил грандиозный прыжок через огонь. Передними лапами он попал в грудь профессора, сбил того на пол и навалился сверху всей тяжестью. Распахнул центральную пасть и придвинулся к лицу старика.
По лаборатории пронесся вой.
Профессор потерял сознание. И по паркету расползлась зловонная лужица.
– Глубокий обморок.
Ребята зашли внутрь. Тёрн обнял меня за плечи. Лерг накапал на паркет кислоты.
– Умница. Как ты себя чувствуешь?
– Замечательно. Немного устала, но это мелочи.
– Тебе не стоило так напрягаться.
– Солнышко, но если не я – то кто?
– Разумеется, без тебя некому. Любимая, пойдем отсюда? Поговорим дома.
Элвар подхватил меня на руки – и мы покинули институт незамеченными. По пожарной лестнице, под пологом невидимости. Не забыв закрыть лабораторию изнутри на крючок. Замок Лергу сложно двигать телекинезом. А вот крючок – самое милое дело.
Интересно, что-то будет завтра?
Лида расскажет.
* * *
Лида явилась в институт чуть попозже, когда все уж собрались. Обычно она приходила к восьми. Но иногда могла и задержаться. Вчера они с Гошкой как следует погудели в «Бабочке» – ночном клубе, и не из самых плохих. Поболтали о грядущем браке. И сошлись на том, что это их не слишком обременит. Жить будут, как и раньше. Только печать… а что – печать? Формальность.
Вообще-то Гошка ей давно нравился. Но она старалась только дружить с парнем. И внешность не та, чтобы рассчитывать на что-то большее, и деньги… слишком большая разница между их семьями.
Но вчера можно было помечтать. И Лида мечтала.
Вот так, в розовом тумане, она и дошла до кафедры. А там… там оказалось весело.
– Лида, ты что так поздно? – прицепилась «подружка» Танечка.
Ума у Танечки-лаборантки не хватило бы и на линейное уравнение с одной переменной, но зато она была местным бюро новостей.
– А что? Тебя в бюро пропусков поставили? – тут же огрызнулась Лида. Но потом сменила гнев на милость. – Мне вчера предложение сделали. Я замуж выхожу.
– Да?! За кого?!
– На свадьбе узнаешь, – отрезала Лида. – А что тут за дурдом?
– Ой! Тут такое было! Такое!!!
Как Лида и ожидала, новость о ее свадьбе тут же оказалась забыта. Танечка бросилась рассказывать о последних событиях. Свадьба-то никуда не денется! А тут такое!!!
– Представляешь! Сегодня с утра! Приходит охрана! А тут! На полу! Наш шеф!!!
– Почему на полу? Он что? Приступ был?!
– Хуже!!! Подозревают, что у него крыша поехала!
– Как?!
– Болтает про горгону Медузу, про цербера, про что-то еще… про твою диссертацию, кстати…
Лида опустила глазки.
– Какой ответственности человек! Обо всем помнит…
В голосе явственно проскользнула злая ирония. И Таня ее уловила.
– Лид, ты чего?
– А чего я? Что с ним?
– Медики психиатричку вызвали. Кто теперь будет на его месте – неизвестно.
– А чего неизвестного? Объединят нас с программерами, программеров и поставят…
Таня сильно загрустила. С Козлимником у нее были какие-то завязки (теперь Лида подозревала, что – половые), за что ее и держали на кафедре. А вот с программерами…
Захочет ли кто-то держать на кафедре блатную дуру?
Ой, вряд ли! Если она не «своя» – выгонят в два счета.
А Лида только довольно улыбалась. С программерами у нее были давние контакты. Ее привлекали к разработке, она выполняла для них кое-какие расчеты… да и завкафедрой программеров профессора Мудровича она отлично знала. Симпатичный дядька, с мозгами – и ничего, кроме работы, ему от подчиненных не нужно. Вообще. Они с женой скоро золотую свадьбу справлять будут. Лет через пять. Со школьной скамьи вместе. Перейти под его крылышко Лиде – раз плюнуть. И чуть переделать тему диссера – тоже. Благо первый год. Не последний.
