– Лечи давай. – В голосе Керрона смешались еще не ушедшая ярость от схватки и облегчение. Друг жив. И это – хорошо.
Я пихнула элвара в бок.
– Выпишешь ему премию и дашь отгул. Ферштейн?
– Разумеется! Солнышко, откуда это здесь взялось?
– Без понятия. Они просто стояли и ждали нас.
– Просто так?
– Да. Реллон подтвердит, когда очнется.
– Очнется он дня через три. А пока ему лежать и лежать. Я ему сейчас губку поставлю с фрейхи и пару стимуляторов вколю, чтобы поправлялся быстрее.
Я кивнула.
– Ёлочка, я тебе верю, – успокоил меня Тёрн. – Но тогда получается, что кто-то объявил на нас охоту?
– Кто-то? – Кого-то я не подозревала, я точно знала, кому может понадобиться моя смерть.
– Дирмас, – прошипел супруг.
Я кивнула.
– Но это значит – он в этом мире?
– Не обязательно. Есть много разного. Кристаллы духа, порталы, жертвоприношения тоже дают большую силу. Он мог и пройти, но мог и оставаться в том мире.
– А это возможно?
Вместо меня ответил Лютик, лихо расправляющийся огненными шариками с фаршем. Вкусно пахло жареным мясом – свежие зомби попались. Ничего, скоро от них останутся только пятна гари на площадке.
– Вполне. Если сил не жалеть. Но у вашего родственничка они все равно заемные, жертвы и магия крови, так? А значит, и жалеть он ничего и никого не будет. Придется нам ходить и оглядываться.
– Придется – будем, – подвел итоги Тёрн. – Давайте отнесем Реллона домой. А потом мы на рынок, а с ним посидит… да хоть бы и Лерг.
– Может, Березке позвонить?
– А чем она здесь поможет?
Я тоже думала, что ничем, но вдруг?
– Нет уж, – решил мой супруг. – Перебьемся. Тем более, скоро нам уже домой…
* * *
Изображение в зеркале погасло. Дирмас досадливо скривился. Жаль, что даже задеть эту сучку не удалось. Увернулась.
Но физически она уже восстановилась. Это хорошо.
Можно будет ее использовать… по назначению, ха-ха…
И надо поторопить союзника. Сколько можно ждать?!
И попробовать подготовить еще один сюрприз? Для него понадобится чуть больше времени и сил, но ведь для родственника ничего не жалко, так?
Конечно, не жалко…
* * *
На рынке оказалось шумно и людно. Давно я тут не бывала. И отвыкла. За пять минут меня три раза толкнули, один раз пнули и нагло оттеснили от элваров. Пришлось пробиваться локтями. Ага, щас!
Передо мной тут же вырос кавказец поперек себя шире.
Я не нацистка. Не расистка.
И вообще считаю и то и другое чем-то вроде венерических заболеваний. И болеть этим, и признаваться одинаково мерзко.
Да и будь я хоть на сотую долю нацисткой, меня бы просто не пустили в Универ.
Но!
Это не значит, что люди другой национальности все плохие. Или все хорошие.
Сволочь – это такое существо вроде микроба или вируса гриппа, который чихать хотел на национальность.
Сволочи есть среди арийцев, и славян, и чеченцев, и африканцев… да где их нету-то?!
Если на Марсе есть жизнь – и там обязательно найдется сволочь!
И вот такая вот сволочь, жирная, наглая, сверкающая золотыми зубами и зверски воняющая потом, сомкнула руку на моем локте.
– Слюшай, какой кырасывый дэвушка, да? Тэлэфон, золато, доллары?
Меня аж передернуло от омерзения.
Захотелось шарахнуть наглеца чем-нибудь трудноизлечимым. Но – оцените мой героизм! Я сдержалась. И обошлась легонькой иллюзией. Слегка махнула перед глазами нахала свободной рукой.
Сейчас он видел в этой руке ужасно грозное удостоверение.
– Полиция, проверка, регистрация. Приготовьте документы. Вышел указ президента – лицам кавказской национальности больше никаких поблажек не будет. Ну?!
За спиной материализовался Тёрн, и оттуда прямо-таки потянуло страхом.
Мужчина сделался белее собственной давно не стиранной майки и что-то залепетал.
Элвар двумя пальцами снял его руку с моей.
– Документики предъявите.
Бормотание, что у него их с собой нет, но он сейчас же может их принести из машины… ну-ну… Я ухмыльнулась и показала на часы.
– Пять минут. Время пошло.
Ей-ей, если бы я не знала, что это – мир техники, поверила бы в дематериализацию. С такой скоростью растворился напуганный кавказец.
Так тебя, учить и учить. Другую авось не схватишь. Да и вообще тебе твои же соотечественники жизни не дадут.
Теперь будут издеваться. Никто другой-то моего вмешательства не заметил.
Я довольно улыбнулась Тёрну:
– Благодарю. А то по улицам скоро не пройдешь.
Ответом мне была нежная улыбка.
– Я никогда не думал, что моими способностями можно пользоваться и так…
Можно. Активно воздействовать на разум и чувства человека. Или не-человека. Но я не думаю, что Тёрн будет этим злоупотреблять.
– Ты же поработаешь голосом моей совести?
– Смеешься? У меня и своя-то померши!
– Вот уж неправда. Ты у меня самая лучшая.
– Это ты у меня самый-самый…
– Ребята, вы долго тут будете статую свободы изображать? – зашипел на нас Лерг.
Оказалось, что мы с Тёрном стоим прямо посреди дороги, взявшись за руки и нежно глядя друг на друга. А прохожие на нас не налетают только потому, что нас охраняют Керрон и Винер. Что-то мы и правда…
– Пойдем уж, чудо природы…
– Сам ты… чудак!
– За чудака ответишь!
Но с места мы таки стронулись. Болтать можно и на ходу. А заторы создавать ни к чему.
* * *
В магазине, где я выбирала нижнее белье по последнему визгу моды (сувениры девчонкам), было людно. Распродажа.
Наших денег хватило бы и на приобретение самого магазина, но экономика должна быть экономной! И все тут!
– Тань, ты слышала, какой кошмар?!
– Какой?
– У Людки Семиренковой сын, говорят, за один день постарел.
– Да ты что?!
– Ну да. Он домой ночевать не пришел, она тревогу забила, милицию на уши поставила, мальчишке еще и четырнадцати нет… так что ты думаешь?
– Что?
– Является! Но в каком виде!
– Что, избили? Ограбили? Изнасиловали?
– Нет, нет и нет!
– А что тогда? Давай, рассказывай!
– Он словно бы на семьдесят лет постарел!
Собеседница аж слюной захлебнулась.
– Как?!
– Да вот так! Одежда – его! Все знает, что знает ее сын, все при всем, но – старик!
– Слушай, а вроде бы есть такая болезнь, когда дети стареют быстрее нормы?..
– Есть. Гери, гере… прогерия, вот! Только это точно не оно. Он не мог постареть за один день! А постарел!
– Жуть какая! Как же это так?
– Врачи в шоке и ужасе! Никто не знает!
Я довольно улыбнулась.
И не узнает. Еще чего. Я так понимаю, речь идет об одном из самых младших мерзавцев. А поделом. Интересно, что они рассказали…
И, словно отвечая моим мыслям, вторая спросила:
– А сам-то ребенок что говорит?
– Что ничего не помнит. Шел домой, через гаражи, потом его словно светом ослепило, он упал – и темнота.
– Инопланетяне?!
– А кто его знает?..
Почти. Иномиряне.
Дальше мне стало неинтересно слушать. Умные, сволочи. Надеюсь, ум и подскажет, что не надо больше воровать и гадить людям. А поднимать руку на стариков вообще последнее дело.
Я сгребла кучку белья, отобранного для себя, и проскользнула в примерочную.
Глава 8. За одного битого двух небитых дают. И в придачу – корзину с розгами
Мы как раз выходили из магазина, когда позади послышался шум. Я невольно обернулась.
Какая-то невзрачно одетая девчонка оседала на грязный пол универмага.
Ладно, пол был чистый. Но девчонку все равно стало жалко. И не только мне. Тёрн чуть кивнул элварам, и Керрон сорвался с места.
– Девушка, вы в порядке? Что с вами?
– Неси на воздух, – отдал распоряжения супруг, и Керрон повиновался. На лавочке девушке стало чуть лучше. Она приоткрыла глаза, огляделась…
– Лёлька?
Я хлопнула ресницами.
Не помню, хоть убивайте!
– Лёлька, ты что?! Это же я, Катька из пятого «Б»!
– Эвхаар граакс!
Действительно. Вот теперь я ее вспомнила.
Катя Немоляева, которую жутко дразнили за ее фамилию. И я. Мы не дружили. Но однажды…
Я никогда не могла найти контактов с одноклассниками. Мы были слишком разные. У меня в крови, как я понимала теперь, играла магическая сила, заставляя быстрее взрослеть, осознавать себя, острее и живее воспринимать мир…
А их больше интересовали губная помада, тушь и мальчики.
Точек соприкосновения с одноклассницами не было. Кроме одного случая. Когда десять девчонок решают поиздеваться над одной – они находят и время и место.
Я была в пятом классе тогда. И, как всегда, прогуливала физкультуру. Сидела за школой, читала книгу. Поглядывала на часы. Там меня и отыскала злобная стайка.
