Вместо этого Райли набрала его номер.
— Питер?
Проследовала долгая пауза. Похоже, позвонить ему было плохой идеей.
— Как дела, Райли? — Его голос казался усталым и грустным.
— Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, — без обиняков выпалила она.
— А знаешь, мне тоже.
В конечном счете искренность сработала лучше всего. Райли завернулась в одеяло и откинулась на деревянную спинку кровати. Та недовольно заскрипела в ответ. Райли рассказала ему о своем новом убежище и о том, как здесь все выглядит.
— Мастер Стюарт велел мне ночью находиться на святой земле. Он думает, что за мной могут прийти демоны.
Вообще-то, это был один конкретный демон, но Питеру незачем об этом знать.
— Бек там, с тобой?
— Нет. В пул играет.
По крайней мере, хотелось бы, чтобы это было действительно так.
Молчание. Она решила переждать его, но пауза тянулась бесконечно. Райли не выдержала:
— Питер, слушай, если ты не хочешь разговаривать…
— Дело не в этом. Тут… кое-что произошло.
Она подскочила в постели, пораженная полным отсутствием выражения в его голосе.
— Что?
— Мама с отцом разводятся.
Ей потребовалось какое-то время, чтобы осознать эту новость.
— Вот блин, Питер. Мне так жаль. Я думала, они уже разобрались во всем после смерти Мэтта.
— Нет. Больше никогда не будет так, как раньше. Они пытались изображать благополучие, но в конце концов отец сломался. Он больше не мог терпеть мамин домашний фашизм.
Ее друг не преувеличил. После того как старший брат Питера погиб в автокатастрофе, мама превратилась в надзирателя, как они ее называли. Она контролировала все дела сына, будто он находился под наблюдением в колонии строгого режима.
— То же самое она творила и с папой, — признался Питер. — Если он опаздывал хотя бы на несколько минут, она слетала с катушек и начинала названивать ему.
— Но они вроде ходили на консультацию к психологу и все такое…
— Да, правда ходили. Не помогло, — печально подытожил он.
— И что теперь будет?
— Мама хочет уехать назад, в Иллинойс. Она решила, что Атланта слишком опасна для ее детей.
Только если ты напиваешься и водишь, как Мэтт.
Она услышала, как Питер застонал от бессилия на другом конце провода.
— Сегодня вечером они нам все сообщили. А потом спросили, с кем мы хотим остаться.
Если бы папа с мамой задали ей такой вопрос, что бы она решила? Кого ни выберешь, другой обязательно пострадает.
— А это действительно жестоко.
— Точно. Дэвид сказал, что останется с отцом. Я струсил и сказал, что подумаю. Мама была раздавлена, — наверное, она считала, что я по умолчанию последую за ней.
— А что с близнецами? — Она вспомнила о двух младших братьях Питера.
— Вампиры поедут с ней независимо ни от чего. Они еще слишком малы, чтобы жить отдельно от нее. — На том конце провода послышался вздох. — А что ты делаешь завтра?
— Нужно заехать к Харперу, затем я хочу проведать Саймона. Из больницы поеду на похороны.
— А что это за Саймон? Это его показывали по телевизору?
— Да. Он ловец-ученик. Мы… встречаемся.
— Круто.
— И в этот раз все идет, как надо.
— Ну что ж, пусть у тебя хоть что-то будет нормально.
Наступило еще более тяжелое молчание.
— Мне очень жаль, что у тебя все так получается.
— Мне тоже. Из-за многого. До связи, Райли.
Она выключила телефон.
— Не смей никуда переезжать, Питер Кинг, — шепнула она. — Саймон, конечно, потрясающий, но ты — мой лучший друг. Без тебя мне не справиться.
* * *
Ори стоял, опираясь на свой мотоцикл и скрестив руки на груди, и смотрел на церковь. В этот раз Райли не прогадала с убежищем: ни одно адское отродье не посмеет сунуться сюда, не заплатив высшую цену. Церковь была очень старой, и даже через улицу Ори чувствовал кожей веяние энергии Создателя, она пронизывала здесь каждую клеточку, каждый сантиметр поверхности. Он пропитывался ею, смаковал ее, как смакуют манящее дыхание весны после тяжелых, казавшихся бесконечными зимних холодов.
— Ну ты и фанатик, — раздался хриплый, резкий голос.
Ори не удалось скрыть своего неудовольствия: прекрасный момент был безнадежно испорчен.
— Сартаил! — едко сказал он. — Опять тут ошиваешься?
Ангел, стоявший рядом с ним, криво ухмыльнулся. Если ты не был Посвященным, Сартаил казался тебе бесцветным, ничем не примечательным мужчиной, все время сливающимся с окружением. А Посвященный видел другое: длинные темные волосы, необъятные, мощные крылья и меч, подвешенный за спиной так, что рукоятка находилась над плечами. Сейчас клинок дремал, но стоило вытянуть его из ножен, как он начинал пламенеть полуденным солнцем. И как всегда, в глазах ангела можно было заметить легкий налет безумия.
Наверное, многие видят его и в моих глазах.
— Мне здесь не нравится, — сказал Сартаил, пренебрежительно махнув рукой в сторону церкви.
— Ты уже об этом говорил… и не раз.
— Почему смертные так темны и невежественны? — Он презрительно покачал головой. — Им обязательно нужно сделать кучу из кирпичей и известки, чтобы концентрировать в ней свою веру.
Это был старый камень преткновения между ними, предмет бесконечных споров.
— Для них это осязаемое доказательство существования Создателя, — с жаром ответил Ори.
— Они сами главное осязаемое доказательство его существования. Как-то быстро они позабыли эту маленькую деталь.
— Когда ты не вечен, тебе легко отвлечься на самые разные вещи.
Сартаил искоса поглядел на него.
— Подобный грешок водится не только за смертными. У тебя есть задание, а ты торчишь здесь и пялишься, пуская слюни, на какую-то старую кучку камней.
— Я четко следую плану. — Ори задело непрошеное замечание.
— Ты уже разобрался с этим бродячим демоном? Что-то я не слыхал его предсмертных воплей, — продолжил Сартаил.
— Девушка жива, а она — главная приманка для этого демона.
— А, точно, дочка Блэкторна.
Ори не нравилось, когда Сартаил произносил ее имя, но он сдержал недовольную гримасу.
— Твое присутствие здесь как-нибудь оправдано?
Другой ангел повернулся к нему:
— Время идет, ты нужен в других местах. Прекрати уже развлекаться со смертными.
— Это Его слова?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
