Раздражающая улыбка Итана немного померкла.
– Ладно, мне лучше вернуться в офис. Я увижу тебя позже?
– Ну, да, конечно. – Рокки провела тонкими пальцами по красивым темно-каштановым волосам и слегка отодвинулась назад.
Понимая, что прощальный поцелуй неизбежен, я в отчаянии огляделся в поисках выхода. К несчастью, единственный способ выбраться из-за стойки кассы – это пройти через маленькую дверцу, на которую теперь опирался Итан. Я не доставлю ему удовольствия видеть, как убегаю от него. Поэтому, хотя это было бы трудно пережить, я стиснул зубы и приготовился к игре в хоккей с миндалинами. К моему удивлению и облегчению, поцелуя не было, и Итан ушел без борьбы.
Я посмотрел ему вслед и покачал головой.
– Придурок.
– Что это было? – Рокки резко повернула голову в мою сторону.
– Ты меня слышала. – Я смущенно улыбнулся.
– Ты его даже не знаешь. Как ты можешь судить о нем? – усмехнулась Рокки.
– С каких это пор тебе стали нравиться такие милые мальчики? Они никогда не были в твоем вкусе. – Только не говорите мне, что она выросла в одну из тех чопорных девчонок, которых я так презираю.
– У меня никогда не было «моего вкуса» в школе! Кроме того, что ты знаешь обо мне? Если память меня не подводит, а она этого не делает, ты не говорил со мной со времен колледжа. Что ты вообще обо мне знаешь?
Я вздрогнул. Конечно, она была права, но я не мог позволить ей злиться на меня.
– Я знаю, что с тех пор, как видел тебя в последний раз, ты выросла примерно на два размера в чашечке.
– Хватит быть таким придурком. Ты знаешь, о чем я!
Ок, возможно, это был неправильный путь. С другой стороны, я ничего не мог с собой поделать! Стоя лицом к лицу, было действительно трудно не посмотреть на ее фигуру, по крайней мере, один раз. Хотя Рокки все еще была довольно миниатюрной, у нее были изгибы во всех нужных местах. И я не мог не глазеть на нее.
Я поднял глаза и увидел, как губы Рокки скривились в усмешке. На ее левой щеке появилась ямочка, но я знал, что это не от улыбки. Вспомнив визит Стефани, я вздохнул, понимая, что должен посмотреть правде в глаза.
– Я осознаю, что между нами осталось недопонимание. Я также знаю, что ты мне не поверишь, но у меня есть отличная причина.
– Проверь меня.
– Джесси на склад. Джесси на склад.
Я подавил стон. Конечно, мистер Росси выбрал именно этот момент, чтобы позвать меня обратно в «пещеру». Черт, я бы не удивился, если бы у него была скрытая камера или какое-нибудь подслушивающее устройство, и он все это время подслушивал бы нас.
Слегка надув губы от своей глупой удачи, я тихо сказал:
– Я знаю, ты мне не веришь, но я действительно хочу загладить свою вину.
– Как? – Выражение сомнения на ее лице разбило мне сердце, и на этот раз я подумал, что я больший придурок, чем Итан.
Оправдай себя.
– Не хочешь перекусить сегодня вечером? Около восьми? – Дерьмо.
Я снова почувствовал себя неуклюжим тринадцатилетним мальчишкой.
Она скажет «нет».
– Конечно, – ответила она без заминок.
Я отвернулся прежде, чем она смогла увидеть улыбку на моем лице, игнорируя эти противные красные флаги, мелькающие перед глазами.
Глава 17
Дым кружил под потолком «Гарпуны», напоминая зловещего монстра из дешевого фильма ужасов восьмидесятых. Легкие отяжелели, во рту пересохло. Схватившись за горло, я закашлялся, все еще не веря, что не только вырос в подобной среде, но и потратил кучу денег, покупая себе раковые палочки.
– Черт, я лучше напишу Рокки и попрошу встретиться где-нибудь в другом месте. – Я потянулся к телефону, но вспомнил, что у меня нет ее номера.
Хотя нет, был один, но он был пять лет назад. Решив не ставить себя в неловкое положение, написав на неправильный номер, я встал у входа в надежде перехватить ее.
Я почувствовал ее присутствие, как только она вошла в бар. Казалось, комната стала светлее, воздушнее, и даже с потертыми полами, грязными стенами и рваными сиденьями выглядела как дворец. Рокки была одета в красное – по иронии судьбы, это был последний цвет, в котором я видел ее перед отъездом. Может это было предзнаменованием? По правде говоря, я слишком нервничал, чтобы рассуждать, к хорошему это или к плохому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Улучив момент, чтобы успокоиться, я медленно вдохнул, выдохнув одним сильным выдохом. Вытирая влажные руки о джинсы, я крикнул:
– Рокки! Сюда!
Глаза Рокки загорелись, как только она нашла меня. Ее плечи заметно расслабились, когда она подошла ко мне.
– Эй! Интересное место ты выбрал.
Я нахмурился, глядя на пьяного байкера, спотыкающегося о ноги.
– Да, не самый лучший выбор. Не знал, что здесь до сих пор разрешено курить.
– Мы можем пойти куда-нибудь еще, если хочешь.
Рядом стоящий музыкальный автомат заглушил ее слова. Так действительно не пойдет.
Я нетерпеливо кивнул.
– Да, пойдем. Я поведу.
Я вывел Рокки из переполненного бара, но тут нас встретил резкий порыв холодного воздуха. Зимы в Северной Каролине были убийственными, и я определенно ничего не пропустил. Взглянув на Рокки, я заметил, что ее нос покраснел, а глаза начали слезиться. Учитывая, что я не сказал и не сделал ничего, что могло бы оскорбить ее – пока – я полагал, что это из-за погоды. Я инстинктивно потянулся рукой, чтобы привлечь ее ближе, но остановился на полпути.
Сейчас не время.
Убрав руку, я указал в конец улицы.
– Я занял место на обочине за углом. Прогулка не должна быть слишком долгой.
– О-о-окей, –дрожа сказала она. – П-п-пошли.
Холодный ветер дул не переставая, заставляя чувствовать себя так, будто на нас напал какой-то маг мороза. Отчаянно желая оказаться в тепле Южной Каролины, я оскалил зубы и с отвращением сплюнул.
– Забыл, как здесь холодно.
– В Чарльстоне не холодно? – спросила Рокки, когда мы забрались в мою еще более холодную машину.
Она опустила голову и спрятала подбородок под шерстяной жакет.
– У нас есть зима, но мы южнее. Ничего подобного как здесь нет. – Фантазия начала блуждать в образах Рокки в майках или бикини.
Ее оливковые руки и ноги были голыми и скользкими от пота. Тело мгновенно разогрелось, и это не от обогревателя машины.
Словно прочитав мои мысли, Рокки отвернулась и покраснела.
– Ох.
Неловкое молчание – одна из самых мучительных вещей, которые существуют в этом мире. Где-то между медленными хлопками и людьми, которые ковыряют в носу на светофорах. Мы с Рокки облокотились на обогреваемые сиденья и уставились прямо перед собой, наблюдая за туманом в окнах. Было так тихо, что можно было легко слышать, как из вентиляционных отверстий вырывается теплый воздух.
Через несколько мгновений, Рокки фыркнула в раздражении и выпалила:
– Так почему ты вычеркнул меня из своей жизни? Почему прекратил общение со мной?
Мои глаза расширились, и я не знал, смеяться мне или плакать.
– Ого! А ты прямолинейна.
Она нахмурилась.
– Джесси, я серьезно. Я думала, мы были выше этого.
Я ведь поэтому пригласил ее на свидание, да? Чтобы все прояснить. Наконец-то пришло время.
– Хорошо. Думаю, я должен тебе объяснить.
– Да, должен. – Рокки замолчала, ожидая, что я скажу. Когда я этого не сделал, она почти зарычала. – Джесси, серьезно?
Только потому, что мозг знал, что пришло время, не означало, что все остальные части моего тела были с ним согласны. Сердце бешено заколотилось, мышцы напряглись, я признался:
– Я не готов рассказать тебе все. Просто возьми то, что я тебе дал, и смирись с этим.
– Но ты не дал мне вообще ничего, – указала она.
– Я только что добрался до этой части, – огрызнулся беззлобно я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И так началась исповедь о моей долбаной жизни. Конечно, ни одно из моих откровений не было неожиданностью, но произнести эти слова вслух было совершенно другим опытом, чем наблюдать это собственными глазами.
Вскоре я почувствовал, что полностью отдаюсь воспоминаниям. Забавно, но это обладало странным терапевтическим эффектом. На самом деле, я, наконец, смог полностью понять мотивы отца, когда он бросил свою семью, не чувствуя при этом боли и гнева, которые обычно возникали от того, что он оставил меня наедине с мамой.
