— Поговорим позже, — сказал я Бергу, а потом вернулся туда, где ждали мои пятьдесят воинов, и приказал им молчать.
Трое лазутчиков не пытались проверить восток или запад, они направились по тропе в лес. Похоже, они не собирались задержаться там надолго. Кенвульф, следивший за ними, сказал, что они вошли в лес с северной стороны, откуда могли увидеть дюжину моих людей и лошадей, пасущихся в отдалении, у камня. Должно быть, эта картина усыпила их бдительность — они развернулись и поскакали назад, к югу. Они ехали медленно, очевидно, довольные тем, что за деревьями не скрывалась опасность.
Яркое солнце поднялось уже довольно высоко, окрасив золотом края лёгких облаков на востоке. Это предвещало хороший день, по крайней мере, для нас. Если только я не ошибся.
Я отправил Рорика назад в укрытие, к дозорным. Больше ничего не происходило. Из глубины леса на пастбище вышел олень, принюхался и, что-то почуяв, повернул назад, в чащу. Мне хотелось присоединиться к наблюдателям, чтобы самому видеть форт, но я сдержал порыв. От того, что я сам стану наблюдать за стенами, дело не ускорится, а чем меньше мы двигаемся, тем лучше. Золото по краю облаков угасло, сменившись туманной белизной. Я вспотел в боевом облачении — под кольчугой на мне была кожаная безрукавка, в тяжелые сапоги с нашитыми металлическими полосами заправлены шерстяные штаны, руки богато украшены золотыми и серебряными браслетами. На шее я носил простой костяной молот на золотой цепи, Вздох Змея пристегнул к поясу, а щит, шлем и копьё лежали под деревом.
Ближе к полудню Финан начал недовольно ворчать.
— Может, он и не придёт.
— Брунульф придёт.
— Он же не собирается нам платить, так зачем ему приходить?
— Затем, что если он не придёт, — ответил я, — то не будет и войны.
Финан взглянул на меня, как на безумца. Он собрался что-то сказать в ответ, но тут снова появился запыхавшийся Рорик.
— Господин... — начал он.
— Они выехали из форта? — прервал я его.
— Да, господин.
— Я же тебе говорил, — сказал я Финану, а потом к обратился к Рорику: — Сколько их?
— Двенадцать, господин.
— Есть у них флаг?
— Да, господин, а на флаге червяк.
Он говорил о драконе на знамени Уэссекса, именно его я и ожидал увидеть. Я потрепал Рорика по голове, велел ему быть рядом со мной, а потом приказал воинам приготовиться. Я, как и они, надел шлем со скользкой и пропахшей потом кожаной подкладкой — свой лучший шлем с серебряным волком на гребне. Я натянул его поглубже, опустил нащёчники, и Рорик затянул тесемки под подбородком, потом подал тёмный плащ, завязал его на моей шее, подал перчатки. Он придержал Тинтрига, я вскочил в седло, воспользовавшись поваленным бревном как подставкой, и принял у Рорика тяжёлый, окованный железом щит. Я просунул в петлю щита левую руку и крепко сжал ручку.
— Копьё, — сказал я. — И вот ещё что, Рорик.
— Да, господин?
— Не лезь вперед. Держись в стороне.
— Да, господин, — слишком быстро согласился он.
— Я не шучу, паршивец. Ты мой знаменосец, а не воин. Пока не воин.
Я облачился в сталь и золото. Обычно я не носил ни плащ, ни браслеты, пользовался обычным шлемом. Но в ближайшие несколько минут мне предстояло решать судьбу трёх королевств, а это определённо заслуживало некоторой помпезности. Я слегка шлёпнул Тинтрига по шее и кивнул Финану, сверкающему серебром и золотом, как и я. Я оглянулся и убедился, что все мои пятьдесят воинов уже в седле.
— Спокойно, — сказал я им, — едем потише! Нам незачем спешить!
Мы направили лошадей из леса на пастбище. Два зайца пронеслись мимо нас к реке. Мы всё ещё оставались в низине, невидимые и из форта, и для Брунульфа, ведущего своих ничего не подозревающих людей по коровьей тропе к камню за лесом. Я полагался на Кенвульфа, старого опытного воина, он должен был подать мне знак.
— Теперь ждём, — приказал я, — просто ждём.
— Почему бы не подождать, пока они не станут невидимы из форта? — недовольно спросил Финан.
— Потому, что не я выбрал то место для битвы, — ответил я, продолжая держать его в неведении, а потом повысил голос, чтобы объяснение смогли услышать все воины: — Когда мы двинемся вперёд, — сказал я в уверенности, что мой голос не слышен за пределами поросшей травой низины, где мы скрывались, — вы увидите дюжину всадников под флагом Уэссекса. Нам нужно защитить их! Эти двенадцать должны остаться в живых. На них нападут двадцать пять, может, тридцать человек! Я хочу взять в плен тех людей! Убейте столько, сколько понадобится, но у меня должно быть несколько пленных! Особенно — их предводитель! Высматривайте самые богатые кольчуги и шлемы, берите сволочей в плен!
— О Господи, — выдохнул Финан, — теперь я понимаю.
— Мне нужны пленные! — ещё раз подчеркнул я.
Рорик вскочил в седло, поднял флаг с волчьей головой, и тут у края леса показался размахивающий обеими руками Кенвульф. Я коснулся молота, висящего на золотой цепи.
— Вперёд! — приказал я. — Вперёд!
Должно быть, Тинтриг заскучал от ожидания — он рванулся вперёд от одного касания шпорами. Я низко склонился на нём, и все мы опустили копья, поднимаясь по короткому склону на холм.
— Когда ты понял? — крикнул мне Финан.
— Две ночи назад!
— Мог бы и сказать!
— Я думал, это и так понятно!
— Вот хитрый ублюдок! — восхитился он.
Мы поднялись на вершину холма, и я понял, что боги на моей стороне.
Брунульф со своими всадниками оказался рядом с нами, на расстоянии не больше четверти мили. Они остановились, поражённые, увидев, что на востоке появились другие всадники с щитами и обнажёнными мечами. Я увидел, что Брунульф поворачивает к югу. Его сопровождали два священника в чёрных рясах, один в испуге свернул к лесу, и Брунульф крикнул, чтобы тот вернулся. Я видел, что он направляется к форту, но было уже слишком поздно.
Поздно потому, что дальние всадники скакали, отрезая им путь к отступлению. Я насчитал примерно тридцать человек. Не сомневаюсь, что вчера, покидая форт, они ехали под знаменем с драконом западных саксов, но теперь над ними развевался флаг с красным топором. Флаг был далеко, но огромный красный топор отлично виден на расстоянии, и я не сомневался, что их щиты отмечены тем же символом.
Это была эмблема Сигтрюгра, но это не люди Сигтрюгра. Это западные саксы, прикинувшиеся датчанами, западные саксы, которым приказано убить своих собратьев и разжечь войну. Брунульф и его спутники должны умереть на глазах у своих товарищей из форта, которые смогут сообщить Этельхельму и Эдуарду, что коварные воины Нортумбрии договорились о перемирии, а сами напали на посланников и убили их. Это была разумная схема, несомненно, придуманная самим Этельхельмом. Он хотел вызвать войну, но понял, что Сигтрюгр способен сдержаться, что Сигтрюгр действительно сделает всё, чтобы избежать конфликта. А раз так, если сам Сигтрюгр не нападёт на людей Эдуарда, то воины Этельхельма встанут под знамя с красным топором и совершат убийство.
