Эрван разразился неприятным смехом:
– Кончай свои фокусы, папа. Я терпел твои психозы, жестокость и одержимость больше сорока лет. Ты в жизни не бросал дела, пока не докапывался до каждой мелочи. Говори, сэкономишь мне время.
– Думай что хочешь. Ты завтра садишься на баржу?
Он не услышал ответа: треск разорвал небо.
– Побереги себя, – продолжил он. – Ходят слухи о поставках оружия. Если это правда, рванет именно там, куда ты собрался.
– Я должен продолжить расследование.
– Ты и впрямь дурней дурака.
Он с яростью нажал на кнопку, разъединяясь. Секунду спустя хлынул дождь. В его бурной ипостаси: прозрачная теплая бомбардировка. Он кинулся в свою крошечную палатку и влез туда на четвереньках. Палатку он прикрепил к дереву, чтобы ее не снесло ветром или грязью. Застегнул молнию двойного полотнища и шлепнулся задом на землю.
Было над чем посмеяться: престарелый мужик больше ста кило весом продолжает разыгрывать из себя героя при патронташе и ковбойской шляпе, забившись в тряпичный домик. Он вспомнил о stragglers, японских солдатах, которые продолжали сражаться на Филиппинах иногда и спустя тридцать лет после капитуляции Японии.
Через несколько секунд в памяти всплыли слова сына. В таком темпе правда обнаружится через день-два. Он достал свой «Иридиум»: пора призвать к порядку своего человечка.
29– Сальво? Морван.
– Ага, шеф.
– Говорить можешь?
– Так точно.
– Ты что творишь, твою мать?
– Мы двигаемся. Будем в Анкоро завтра утром.
– Ты что затеял? Я же тебе велел прогуляться с ним по лесу и вернуться!
– Шеф, я же профессионал и…
– Заткнись! Если ты на всех парах не вернешься в Лубум, клянусь, я надеру тебе задницу.
– Но…
Баньямуленге вел свою игру на африканский манер. Содрав бабки с Морвана, он теперь вытрясал их из Эрвана. Без сомнений, он использовал эту поездку и для других делишек…
– С какой стати ты поперся с ним к де Момперам? А теперь еще к Муне?
– Шеф, просто случай подвернулся, вот и…
– У меня такое впечатление, что ты не очень понял свое задание. Я тебя нанял, чтобы притормозить Эрвана, а не чтобы тащить его на закорках. Продолжай в том же духе, и, клянусь, я тебя заложу всем в Лубуме!
Сальво не ответил: он взвешивал за и против. Бабки в ближайшей перспективе, безработица в отдаленной.
Гроза не утихала. Двойное полотнище прогибалось под массой воды.
– Что там с повстанцами? – проорал Морван.
– Пока без проблем.
– А регулярная армия?
– Обычные блокпосты.
– А поставки оружия тутси?
– Только об этом и говорят.
– О чем именно?
– Ракетные установки, снаряды, пулеметы.
– Это Дух Мертвых всем заправляет?
– Он и его войска вроде спустились с Южного Киву и добрались до нас. Но может, это все вранье…
Кто продал такое снаряжение этим парням из FLHK, «диссидентам среди диссидентов»? Кто был заинтересован в том, чтобы подпитывать этот рассадник конфликтов?
– Завтра утром вернешься в Кабве!
– Мы уже почти в Анкоро!
– Ты французский понимаешь? Эрван не должен забраться еще выше.
– Да что я ему скажу?
– Выкрутишься.
– Ага, шеф.
Его убежище постоянно раскачивалось под дождем, как будто гигантская рука, сплетенная из лиан и корней, пыталась оторвать его от основания. Сквозь крышу, затопленную водой, Морван видел, как пальмы волнуются под ветром – со странной медлительностью, словно чудовищные водоросли в глубине грязевого моря.
– А главное, не отпускай его ни на шаг, ясно?
– Ага, шеф.
– Доложишь завтра вечером.
– А что с самолетом?
Кто заговорил о возвращении в Лубум, тот взялся послать самолет в джунгли.
– Держи меня в курсе, я разберусь.
Он с раздражением отсоединился. Это дело уже вышло из-под его контроля. Эрван будет поступать только так, как сочтет нужным. Баньямуленге будет действовать только в собственных сиюсекундных интересах. Что до вооруженного конфликта, он представления не имел, что будет завтра…
– Босс?
Потоп стихал – так же внезапно, как и начался. Грегуар различил сквозь ткань палатки силуэт скорчившегося Мишеля – другие позади него уже разводили огонь с помощью бензина и древесного угля, и у каждого на голове красовался лист гигантского дерева для защиты от дождя.
– Тебе получше? – поинтересовался Морван, когда в палатку всунулся Сноп с красными глазами кролика-альбиноса.
– Я принял свое лекарство.
– Нивахин?
Мишель показал ему косячок размером с кухонную воронку.
– Сам Бог тебя послал! – воскликнул Морван, протягивая руку.
30На площади Иль-де-Сен, на пересечении бульвара Араго и улицы Сен-Жак, каждый вечер зимой собирается небольшая толпа, человек сто. С чего они собрались – непонятно: ни освещения, ни укрытия… Похоже на митинг, но без повода и плакатов.
Гаэль часто проезжала мимо – в такси, на велосипеде, а то и в папином седане. Это темное, застывшее сборище, похожее на очередь, с клубами поднимающегося над головами пара, всегда возбуждало ее любопытство. Сегодня она шла прямо к нему. Черная колючая ночь, тротуары, покрытые блестящей слюдой, посверкивающие под фонарями глаза. «Еда от сердца»[39]. Она знала только название и смутно связывала его с какими-то пафосными выступлениями. Теперь причина этих выступлений окружала ее со всех сторон.
Раздавались талончики, протягивались руки с тарелками и кружками, и каждое движение словно пропиталось запахом еды и жира. Она ненавидела себя за то, что реагировала именно так, – мещанка, выросшая в шелку и презрении. «Такова моя природа…» – как сказал Скорпион в одной басне.
Гаэль обошла очередь и обнаружила ту, кого искала, за прилавком, с поварешкой в руке. Белобрысые волосы, брезентовая куртка, бесполая фигура: она без труда могла сменить команду и оказаться на стороне обездоленных.
– Привет, – сказала Гаэль из-под капюшона с меховой опушкой.
– В очередь, как все, – бросила та, даже не глянув.
– Я дочь Грегуара Морвана, сестра Эрвана.
Девица кинула на нее косой взгляд и вроде бы сразу узнала:
– Ты чего здесь делаешь?
– Мне надо с тобой поговорить.
Та не ответила, только огляделась по сторонам, явно отыскивая глазами двух церберов, призванных неотступно следовать за Гаэль. Она полностью в курсе.
– Подожди меня вон там. Мне осталось минут на десять.
Обращение на «ты» говорило само за себя: не настолько уж она была старше Гаэль, но держала ее за малолетку. А еще точнее – за папину дочку, которая чуть ли не ежедневно доставала брата своими перетрахами, выходками и попытками самоубийства.
Гаэль повиновалась не моргнув глазом. Она отошла в сторонку и пристроилась выкурить сигарету рядом со скамейкой, где молча насыщались задохлики. Воздух, казалось, сейчас растрескается, как слишком тонкая корочка льда. Оба ее здоровяка топтались метрах в ста от них. Не поднимая капюшон, она стала прохаживаться, испытывая чувство странного успокоения.
Она только-только отошла от пережитого днем ужаса. Когда Кац застукал ее, она сослалась на внезапный приступ тревоги, чтобы как-то оправдать свой визит. Психиатр сделал вид, что проглотил это вранье, и настоятельно посоветовал обратиться к его коллеге. Отныне он ей больше не врач.
Эта история послужила Гаэль уроком. Если она желает продолжить свое расследование, ей понадобится помощь. И не абы какая: помощь настоящего полицейского, имеющего право вести негласный поиск и раскапывать чужие тайны. Легавых она насмотрелась: сама выросла среди них, жила бок о бок и научилась их понимать. Каждое Рождество в доме у родителей оказывались один-два неприкаянных копа, в очередной раз не поладивших с женами или решивших подлизаться к начальству и теперь маявшихся от неловкости.
Она сразу подумала об Одри, пятом члене группы Эрвана. В тех редких случаях, когда брат заговаривал о своей команде, всегда всплывало ее имя: «Мой лучший парень – баба».
Она позвонила по номеру, который выдал ей Эрван «на крайний случай», и попала на некоего Кевина Морли. Тот и объяснил ей, где найти Одри Венявски: каждую среду она работает добровольцем в «Еде от сердца».
– Чего ты хочешь?
Девица-полицейский стояла перед ней и скручивала себе сигаретку. Тон был агрессивным: она тратила на нее время своего перекура.
Гаэль заговорила, но та ее прервала:
– Я знаю, кто ты и чем занимаешься. – Потом, чуть смягчившись: – И знаю, что с тобой… случилось.
Нападение в больнице Сент-Анн, столкновение у Эрвана. Гаэль воспользовалась наметившейся брешью.
– Я потому и хотела с тобой повидаться… – сказала она, тоже переходя на «ты».
Рассказала о событиях последних дней. Внезапное появление Каца. Приглашение на ужин. Эпизод с сумочкой.
– Ну и что?
– Обычно психиатры такого не делают.
– Может, этот не такой, как все.