Был ли то редкий случай совпадения событий или некий заговор против нее лично, она не ведала, однако в силу подозрительности характера склонялась к тому, что был именно заговор. Потом, восстановив последовательность происшествий, ясно поняла: нет, никакого заговора не было. Но как объяснить внезапную враждебность Тротби и Гиддо? Исчезновение Одинокого Путника? Все это было похоже на мозаику, которую невозможно сложить из-за потери нескольких кусочков смальты. Так, рассуждая сама с собой, Соня вышла на улицу Розовых Фонарей.
Дом Лансере Бада (а значит, и дом Тротби) она увидела сразу. Он стоял за каменной стеной, увитой плющом; его крохотные башенки, покрытые позолотой, сверкали в ярких солнечных лучах, а невысокие шпили были увенчаны позолоченными же шарами, кои сами казались маленькими подобиями солнца.
Без долгих колебаний Соня направилась к большим чугунным воротам, намереваясь во что бы то ни стало пройти в дом, как вдруг сердце ее дрогнуло, и отголосок давней глухой, тягучей тоски обжег душу. Она резко остановилась. Через мгновение всего ей стало ясно, что предчувствие, так часто выручавшее ее прежде, не обмануло и на сей раз. Среди прохожих, которых тут было совсем немного, она заметила двух весьма подозрительных человек. Эти явно никуда не торопились, а не спеша прогуливались по улице взад-вперед. Потом Соня заметила еще одного бездельника, потом еще одного… Они подмигивали друг другу и строили таинственные физиономии, но, сходясь на середине улицы, усиленно делали вид, что незнакомы. Девушку немало позабавила бы эта бездарная игра, если б дело происходило не возле дома Тротби. Ибо хотя месьор наследник и повел себя нагло и оскорбительно, Соня не испытывала негодования в достаточной мере, чтобы выкинуть его из сердца и из головы напрочь. Его рассказ о Соломин и дяде Лансере тронул ее, хотя она вряд ли призналась бы в этом даже под пыткой. И Гиддо… Милый Гиддо, с таким отчаянием бросившийся защищать своего хозяина…
Что же здесь делают эти хаки? Соня как встала столбом посреди улицы, так и продолжала стоять, размышляя над всем происходящим. Теперь не было сомнения в том, что старый Аддини, базарный прорицатель, сказал ей чистую правду. Лансере Бад в опасности, иначе кто стал бы следить за его домом, а значит, и за ним самим? Впрочем, Соня могла сознаться хотя б самой себе в том, что и на миг не сомневалась в искренности слов Аддини. Но как же странно то, что дядя
Тротби и есть тот мудрец, ради которого она приехала в Асгалун…
«О-о-о-о…» — мысленно простонала Рыжая Соня, ясно осознавая, что на всю армию вопросов у нее пока нет ни одного ответа. Если б рядом был Одинокий Путник! Такой спокойный, такой уютный и надежный… Он не стал бы в бессильном раздражении кусать губы и сжимать кулаки, он…
Хаки насторожились, видя, что юная особа, одетая в мужское платье, стоит перед домом Ба-дов и не двигается с места. Потихоньку они стали подтягиваться к ней, тревожно переглядываясь и делая большие глаза…
Заметив танец хаков вокруг себя, Соня не стала выхватывать кинжал и нарываться на неприятности, особенно опасные в чужом городе, а благоразумно удалилась. Теми же улицами она возвращалась в дом Аремии, после четверти дня прогулки по Асгалуну уставшая так, как будто шла без отдыха сутки напролет. Мысли наконец перепутались в ее голове. Сейчас она хотела лишь одного: войти в дверь, выкрашенную в яркий синий с красными полосами цвет, и за нею увидеть Одинокого Путника, потягивающего вино из серебряного кубка…
* * *
Но Одинокого Путника она не нашла и в таверну. Аремия, веселый и ничуть не встревоженный, сказал Соне, чтобы она не волновалась, что Шон человек бывалый, постоять за себя умеет, поэтому ничего с ним не случится. «Подожди, красавица,— добавил хозяин таверны,— к вечеру он уж точно появится.»
Однако Шон не пришел и к вечеру. В сумерки, когда Рыжая Соня сидела на роскошной кровати в своей зеленой комнате и мрачно грызла ноготь на мизинце, в дверь постучал Аремия. Он улыбался, но девушка легко разглядела в глазах его беспокойство, коего и следа не наблюдалось днем.
— Надо еще подождать,— с порога объявил он.— Шон отважен, ловок и силен. С ним никогда не справится вся наша асгалунская стража.
— Ну, уж это ты приврал,— расстроенно сказала юная воительница, не далее как вчера убеждавшая Тротби, что Одинокий Путник легко одолеет целое войско.
— Вовсе нет,— неубедительно запротестовал Аремия.— Он ловок, он отважен…— Голос его угас, и он с тоскою оглянулся, словно надеясь узрить за спиною высокую крепкую фигуру Шона — увы, там темнел пустой и тихий коридор, и только.— Вот навязались вы на мою голову,— горько пожаловался хозяин — Жил себе, знать ничего не знал и ведать не ведал, где мой старый товарищ. А сейчас душа в пятках: что случилось? Куда пропал? Тьфу, напасть!
Соня сочувственно посмотрела на Аремию. Она прекрасно понимала его страдания. В некотором смысле добрый хозяин, поселив в своем доме бывшего сослуживца и его спутницу, нес ответственность за их жизнь и здоровье. Во всяком случае, так чувствовал бы любой порядочный человек.
Аремия сделал осторожный шаг к креслу, присел на самый край, будто это он зашел в гости.
— Знаешь, Соня,— пробормотал он,— пожалуй, я пошлю своего парня кое-куда… Может, ему все-таки удастся…
— Хорошо,— согласилась девушка, не дослушав.— Пусть твой парень порыскает по окраине, а я пойду искать Одинокого Путника в городе.
— Куда это ты пойдешь? — вскинулся хозяин.— Ночь наступает! Я не могу отпустить тебя одну!
— Мало ли мне приходилось бродить ночами,— успокоила его Соня.— Не бойся за меня. Я расправлюсь с любым, кто только посмеет приблизиться ко мне на шаг.
На последнем слове она запнулась, словно сомневаясь в истинности своего самоуверенного заявления. Затем улыбка тронула ее нежные розовые губки. Подмигнув Аремии, который смотрел на нее с большим интересом и почти совсем без насмешки, девушка взяла дорожный мешок и вытряхнула из него на кровать все содержимое. Дальнейшие ее действия заставили Аремию побагроветь до цвета заходящего солнца и, стыдливо опустив глаза, отвернуться: юная воительница быстро скинула с себя рубашку и штаны, оставшись совершенно обнаженной. Ее прелести, кои хозяин уже не видел, но шестым чувством ощущал так явственно, что сдавленный стон рвался из его широкой груди, через мгновение скрылись под белым лифом и кружевными панталонами. В таком очаровательном виде Рыжая Соня плюхнулась на кровать и принялась натягивать на свои длинные стройные ножки серебристые чулки, вязанные из тонкой шелковой нити. Потом девушка надела резные деревянные башмаки на маленьких каблучках, платье со шнуровкой от талии до груди и оборками по подолу и на рукавах, и недорогую, но искусно сделанную золотую диадему на золото своих чудесных рыжих волос.
