Привожу конкретный пример. Однажды, находясь в окопах, я был занят наблюдением в телескоп за нейтральной зоной. Рядом со мной был снайпер, вооруженный одним из моих собственных маузеров с прицелом над стволом, при помощи которого он был в состоянии свободно стрелять через бойницу в щите. Было раннее утро, и ночные тени не успели еще совсем исчезнуть с поверхности земли, когда на немецкой стороне показалась партия солдат, очевидно, работавших в мертвом пространстве. Им оставалось пройти лишь несколько саженей до своего окопа. Мой сосед — снайпер — выстрелил, а два других снайпера, подальше, вооруженные казенными винтовками и дежурившие у своих бойниц, не оказались в состоянии выпустить из своих винтовок ни одного выстрела, так как немцы, уходя в сторону, быстро вышли из того узкого поля зрения, которое им давала казенная винтовка при стрельбе в бойницу щита. Правда, они быстро покинули свои посты, чтобы выстрелить поверх бруствера, но немцы успели уже скрыться.
Это лишь один из многочисленных случаев, постоянно у нас повторяющихся. Так как нельзя было изменить конструкцию прицела, то в 1-й армии и во II корпусе были заказаны специальные щиты для снайперов с расширенной бойницей. Но даже при такой бойнице, поле зрения снайпера с винтовкой с боковым прицелом поневоле оставалось весьма ограниченным.
Насколько мало наше главное командование понимало ценность телескопической винтовки, показывает следующий инцидент. В июле 1916 года на фронт прибыл подполковник П. В. Ричардсон с целью прочесть ряд лекций на тему о телескопических винтовках. По окончании лекции он представил пространный доклад в Штаб главного командования, в котором обращалось особенное внимание на обнаруженные им погрешности в конструкции этих прицелов; кстати сказать, подполковник Ричардсон был выдающийся знаток телескопического прицела и один из самых энергичных ревнителей его, и своим докладом хотел обратить внимание только на неудачную конструкцию прицела. Но доклад был понят, нашим командованием совсем иначе, ибо месяц или два спустя из Штаба главного командования последовал запрос во все фронтовые части о желательности полного изъятия телескопического прицела из действующих частей, в особенности «в виду необходимости соблюдения крайней экономии». Ответы, представленные корпусными командирами, были самого недвусмысленного характера, так что телескопические прицелы в армии сохранились. Если бы их тогда изъяли, немцы опять восстановили бы свое прежнее превосходство над нами в отношении снайпинга, и наши потери в общем подсчете оказались бы бесконечно более тяжелыми, чем они в действительности были.
Но вернемся к обучению в школе. Наша непосредственная задача заключалась в том, чтобы выпускать искусных стрелков, и не только в смысле меткости, но и быстроты стрельбы. Обнаружив недостатки каждого стрелка путем одиночной стрельбы, мы, избегая общепринятых бумажных мишеней с черным кружком в белом поле, сразу переходили к разного рода предметам в качестве целей. Излюбленной целью была искусственная голова, которую носили вдоль окопа с быстротою движения шагом. Во всяком случае, там, где нет приспособлений, подобных тем, которые были у нас в школе, на мой взгляд, лучше всего заставлять снайперов стрелять по жестянкам, прикрепленным к палкам, чем давать им тратить время на стрельбу по мишеням.
Быстрота действия всегда составляла существенную сторону снайпинга и, удивительно, какие быстрые успехи достигались в этом отношении после кратковременных упражнений по появляющимся головам. Соревнование между отдельными стрелками и группами доводилось до крайних пределов, и в течение каждого курса производились состязания между отборной командой из солдат и из офицеров. Раздавались призы за хорошую стрельбу, и конкурирующих всегда было более чем достаточно. В этих состязаниях обычно участвовали лишь слушатели, выдававшиеся по своим успехам в стрельбе.
Временами такие состязания происходили между канадцами и колониальными солдатами, с одной стороны, и регулярными британскими — с другой, а иногда в них участвовали представители шотландских полков против англичан.
Мы неизменно придерживались практики подводить после выстрела каждого стрелка к его цели и дать ему возможность лично рассмотреть, куда он попал. Стрелку с телескопическим прицелом несомненно гораздо более интересно воочию убедиться в результатах своей стрельбы, чем узнать о них через сигнальщиков.
После восьмидневной стрельбы из обыкновенной винтовки наиболее достойные переходили к стрельбе с телескопическим прицелом. Некоторое затруднение создавалось тем, что телескопических винтовок было сравнительно мало и они всегда требовались на передовой линии; но в некоторых баталионах находились, по-видимому, одна-две лишние винтовки, которые и присылались на курсы. Обычно это были довольно плохенькие винтовки, но до некоторой степени нас выручали снайперы, присылавшиеся к нам со своими винтовками для проверки установки. Обычно снайперы, хорошо прошедшие курс школы, снова присылались к нам для проверки и индивидуальной установки своих постоянных винтовок.
Не находя нужным слишком распространяться на тему о стрельбе, скажу лишь, что в среднем из каждой сотни наших курсантов семьдесят пять человек уходили от нас по окончании курса весьма порядочными стрелками.
Очень многие, конечно, заслуживали гораздо высшей отметки, чем «весьма порядочно», так как метод соревнования и желание быть «чемпионом» школы делали прямо чудеса.
Принимая во внимание трудные задачи, ставившиеся нашим стрелкам в виде быстро движущихся и очень малых целей, общие успехи обучающихся надо считать более чем блестящими.
Хотя стрельбе и уделялась главная доля внимания, были, однако, и другие предметы, считавшиеся необходимыми для снайпера. Одним из таких предметов было наблюдение. Метод обучения был старый, применявшийся мною с начала 1915 года. Строились два параллельных окопа на расстоянии четырехсот пятидесяти и до шестисот шагов один от другого, причем один из них представлял собой точную копию какого-либо участка германской передовой линии. Обучающиеся со своими телескопами и записными книжками располагались в другом окопе, в то время как в немецком окопе несколько разведчиков, одетых в германскую форму, внезапно появлялись от времени до времени в разных пунктах и старались, по возможности, воспроизводить все явления, наблюдаемые в настоящем германском окопе. Так, в одном месте, в воздухе вдруг подбрасывалось несколько лопат земли, в другом — через несколько минут, над самым гребнем бруствера показывался шлем и кирка, двигавшиеся одну-две секунды вдоль окопа. Местами открывались бойницы и т. д. Группа наблюдателей, следя из другого окопа, заносила в свои книжки все замечания, т. е. время, место и что именно замечено. Все участники группы по возможности снабжались телескопами одинаковой силы, но с первого же дня обозначалась разница в природном даровании и умении отдельных наблюдателей, так как некоторые из них представляли очень верные записи, тогда как другие не в состоянии были заметить и правильно оценить все происходившее в германском окопе.
Эта система давала практику не только в смысле самого процесса наблюдения в телескоп, но также и практику ясного, толкового изложения в сжатом виде всего ими замеченного. Иногда наши школьные офицеры или более ловкие ловатские разведчики незаметно выползали из германских окопов, а в одном случае — двум ловатским боевым наблюдателям удалось, таким образом, проползти даже в тыл группы наблюдавших офицеров-курсантов. На благоприятной местности это не так уж трудно сделать, но наши окопы были устроены таким образом, что между ними оставалось, по крайней мере, три-четыре совершенно открытых места, хорошо видных со стороны наблюдателей, и пробраться через которые незамеченным можно было лишь при соблюдении величайшей осторожности.
Ночью те же окопы употреблялись, для обучения разведывательным поискам. Между ними находилась полоса с воронками от снарядов, остатками от проволочных заграждений, разбросанными предметами обмундирования и снаряжения, с целью придать местности наибольшее сходство с настоящей нейтральной зоной. После моего ухода из школы, майор Ундерхилль дополнил это сходство еще тем, что размещал на этой полосе некоторое количество чучел, представлявших собой трупы германских солдат. В карманах «трупов» находились солдатские книжки, документы и другие предметы, указывавшие на принадлежность к части и которые разведчики обязаны были доставить в Штаб. Вообще, условия, в которых приходилось обучаться разведчикам в школе, как нельзя более подходили к условиям действительной работы на фронте, интерес к работе усиливался применением способов соревнования между группами того и другого окопа. Иногда защитники германского окопа снабжались ракетными пистолетами, применявшимися германцами, которые они пускали в действие точь-в-точь, как это делали немцы. Наступающие забирали с собой колышки с фамилией разведчиков. Колышки вбивались в землю на самых важных или предельных пунктах, достигнутых данным разведчиком.
