Предупредив своих людей не высовываться из окопа понапрасну, офицер отправился к наблюдателям, дежурившим у бойниц и на постах.
«Зорко смотрите за ним, если он возобновит стрельбу. Свет будет хороший, когда солнце будет позади нас».
«В каком месте окопа он находится по вашему мнению?» — спросил его один младший унтер-офицер.
— Не знаю, может быть он вовсе не в окопе. Наши Н-цы думали, что он в кустарнике, а другие предполагали, что он в одной из тех ив. Во всяком случае, мы должны ликвидировать его!
«Так точно», — оптимистически ответил унтер-офицер.
Было около четырех часов после обеда, когда наш приятель, которого мы для простоты будем называть Р., пройдя старый, брошенный окоп позади британской линии, осторожно выполз на открытое место. Оно представляло собой пространство, изрытое наполовину наполненными грязной зеленой водой воронками, покрытое кучами гниющих мешков, ржавой проволокой, растущей крапивой и другой сорной травой.
Шагах в семидесяти позади передового окопа, на вершине чуть заметного возвышения, находилась воронка от тяжелого снаряда, как раз к этой воронке Р. и направился, зная, что оттуда должен быть хороший вид на германские окопы. Пробираться сюда утром было опасно, так как солнце было позади германской линии, и следовательно наша сторона была идеально освещена, но после обеда положение было обратное, и немецкому снайперу приходилось наводить свой цейссовский телескоп чуть ли не в самое солнце.
Итак, к этой воронке Р. и направился. Все это происходило задолго до того времени, когда была изобретена специальная снайперская одежда, размалеванная в желтый, зеленый и черный цвета, которая очень оказалась бы полезной в данном случае, хотя образцы самого раннего выпуска, представлявшие из себя широчайшие халаты, были очень неудобны при ползании по земле. Впоследствии был принят более узкий, короткий образец халата, обеспечивавший некоторую свободу движения ног; но повторяю, что в описываемое мною время таких халатов еще не существовало.
Р., наконец, достиг воронки и расположился в ней для более удобного обследования германской линии.
Последняя представляла из себя довольно пеструю полосу, с вкрапленными там и сям белыми пятнами (вследствие известковой почвы) и установленными на самых видных местах бруствера большущими щитами. На последние Р. мало обращал внимания, зная, что многие из них поставлены лишь для отвода глаз; опасные места должны были находиться ниже, ближе к основанию бруствера; часто неутомимый глаз снайпера следил за своей добычей на уровне земли, в какое-нибудь отверстие в куче ржавой проволоки. Р. тщательно осмотрел всю длину германского окопа. Он хорошо знал наружный вид своего участка. Частицу за частицей он зорко обследовал все протяжение. Кругом все было спокойно. Какой-то немецкий часовой выстрелил, и пуля пролетела высоко над его головой. Затем Р. обратился к своей прямой задаче — найти Вилибальда, что было не легко, так как мнения на этот счет расходились. Вилибальд служил предметом общего внимания, и некоторые из наших полагали, что им удалось обнаружить его, один будто бы заметил его в куче черных мешков, которых было много на этом участке; другие утверждали, что он скрывается в кустарнике на нейтральной зоне. Р. сперва сосредоточил свое внимание на черных мешках: вероятно, они маскировали снайперский пост, но ничто не доказывало, что пост был занят. Далее он осмотрел кустарник с росшими в нем ивами, но ни третье, ни пятое дерево не могли служить убежищем Вилибальду. Затем — разрушенную хижину и всю полосу нейтральной зоны. Тут Р. вспомнил изречение командира корпуса: «Для нас не должно существовать нейтральной зоны. Пространство должно быть наше вплоть до окопов противника»[28].
Но сколько Р. не смотрел — а он наблюдал напряженно в течение целого часа, — Вилибальда он так и не нашел. Место представляло собой хаос, где концы проволоки, воронки от снарядов, мешки, разбитые кирпичи, бревна и человеческие трупы, с жутко развевающимися при вечернем ветре лохмотьями обмундирования, перемешивались в диком беспорядке.
Р. оглянулся: солнце заходило красным ядром. Еще один взгляд на нейтральную зону и на неприятельские окопы. Кругом все как бы замерло, лишь где-то вдали, на правом фланге, звучно отчеканил пулемет и затих. Р. пополз обратно.
В окопе он был встречен своим товарищем Биллем.
«Ну, что, Р.? Повезло тебе».
— Нет.
Билль рассмеялся.
— Вилибальд знает свое дело. Р. кивнул головой.
Вечером того же дня Вилибальд в собрании составлял тему общего разговора. Полковник говорил о нем очень серьезно.
«Он, должно быть, великолепный стрелок. Из трех пуль он всадил две в бойницу поста № 16.
Вероятно, он пользуется большим цейссовским телескопическим прицелом, с четырехкратным увеличением. Стрельба при помощи такого прицела, надо полагать, вещь не особенно трудная».
«Так точно», — ответил Р.
Оставалось более часа до восхода солнца, когда Р. на другое утро проснулся, пробужденный утренней прохладой. Мысль его сразу же обратилась к Вилибальду Он убил около двадцати англичан, его необходимо было обезвредить. Но как?
Вдруг счастливая мысль осенила Р. Он наскоро оделся, захватил свой телескоп и чуть ли не бегом направился к посту № 16. Снаружи у поста стоял ефрейтор Хогг, очень порядочный и рассудительный малый.
«Ефрейтор!»
— Что прикажете?
«Ваш пост занят кем-нибудь?»
— Никак нет. Вы приказали вчера не занимать, чтобы не обнаруживать его стрельбой.
«Отлично. Теперь слушайте внимательно. Как только рассветет настолько, что можно будет стрелять — положим в 5 часов 15 минут, — вы осторожно откройте бойницу. Открывайте ее в сторону, на тот случай, что Вилибальд будет следить за ней. Поняли?»
— Так точно.
«Значит, бойница останется закрытой до 5 час. 15 мин. В 5 часов 15 минут вы осторожно откроете ее со стороны. Я в это время буду в воронке на горке позади».
Через полчаса Р. сидел в воронке, перед ним лежали его часы — стрелка показывала 5 часов 11 минут. Минуты проходили, и волнение его росло. Еще один последний мимолетный взгляд на часы: менее чем через полминуты Хогг откроет бойницу.
Трррах…
Утренняя тишина нарушилась выстрелом. С огорода, или что раньше было огородом теперь разрушенного домика, не более ста шагов от нашего окопа, едва заметное облачко дыма медленно подымалось к небу. Р. осторожно завернул свой телескоп в лоскуток мешка и навел его на гряду со свеклой.
Сначала он ничего подозрительного не увидел.
Вскоре он обнаружил чуть заметное движение листьев свекольника, в то время как окружающая ботва оставалась неподвижной. Через секунду в телескопе ясно обрисовалась верхняя половина головы Вилибальда, задрапированная листьями свекольника, и часть его лица. Здесь-то, наконец, была разгадка меткости и губительного действия его огня. Вилибальд находился не более ста шагов от нас.
По телу Р. пробежала дрожь. До сих пор немцы представлялись в его воображении чем-то вроде пещерных жителей, почти неосязаемых, почти невидимых, воспринимаемых лишь чувствами слуха. А этот немец засел почти на нашей шее.
Р. скрылся в воронке и соображал, как поступить далее. Необходимо было сейчас же вернуться в свой окоп. Но проделать это значило неминуемо показаться Вилибальду Р. наметил росший вблизи чертополох. Здесь начинался склон, и начиная от этого места он оставался совершенно без укрытия на расстоянии около пяти саженей. Конечно, добравшись до окопа, не трудно было бы справиться с Вилибальдом, но пока — козыри были у него в руках, солнце было за его спиной и преимущество на его стороне. Р. пополз вперед. Когда он стал приближаться к чертополоху, сердце его забилось часто и усиленно. Чертополох остался позади него, он полз — еще 2 сажени, еще сажень. Вилибальд не стрелял, и со вздохом облегчения Р. бросился в свой окоп.
Позднее, днем командир роты спросил у Р.
«Так вы ликвидировали Вилибальда?»
— Так точно.
«Как вам удалось обнаружить его?»
— Я проснулся утром от холода. Раньше я уже замечал, что в холодную погоду дым рассеивается медленно. Вилибальд забыл про это. Он выстрелил в наш пост № 16, а я в то время подкарауливал и, таким образом, обнаружил его. Он лежал в свекольнике в ста шагах от нашего окопа, в яме, вырытой им, и замаскировал свою фуражку зеленью свеклы. Он должно быть залегал там утром перед рассветом и возвращался в свой окоп лишь с наступлением темноты. Он был храбрый солдат.
Командир кивнул головой.
— Да, вы правы, чертовски храбрый солдат.
«Если вы разрешите, я сделаю вылазку и доставлю сюда его труп?»
Так Вилибальд был доставлен в окоп. Его фуражка, погоны и письма, найденные при нем, отправлены в Штаб бригады, а винтовка, снабженная роскошным цейссовским телескопом, которая стоила нашей армии более двадцати жизней, с этого времени была обращена дулом на восток и стала уничтожать жизни германцев вместо англичан.
