- Понятно, - я кивнул. - Так вы оба из Балтимора?
- Да, - сказал Кевин. - Или были. По крайней мере, того, что от него осталось.
Он позволил своему взгляду блуждать по кухне. Он задержался на трех моих комнатных растениях, и я подумал, не был ли он каким-нибудь садовником-любителем. Когда он заметил мою фотографию Джонни Кэша в рамке, висящую на стене, он повернулся ко мне.
- Ты фанат Человека в черном, да? Я видел его на концерте, когда был моложе. Отличное шоу.
- Тебе нравится музыка кантри? - спросил Карл.
- Кое-что, но не все, - ответил Кевин. - Я думаю, что я довольно эклектичен. В основном рок, метал и хип-хоп. Но мне нравился Джонни Кэш. А Шанайя Твен и "Цыпочки Дикси" довольно крутые. Или были. Держу пари, вам, ребята, они нравятся, верно?
- Нет, сэр, - сказал Карл. - Мне совсем не нравится эта новая музыка. Нам нравится классика. Такие люди, как Конвей Твитти, Лоретта Линн, Портер Уэгонер и Пэтси Клайн.
- И Джерри Рид, - добавил я. - Не могу забыть о некоторых из тех песен о грузоперевозках семидесятых.
С усмешкой Карл начал напевать песню из "Смоки и бандит".
- На восток и вниз, - усмехнулся я.
- Мы сделаем то, что, как они говорят, невозможно сделать, - ответил он.
Кевин выглядел ошеломленным.
- Никаких "Цыпочек Дикси" или Шанайи?
- "Цыпочки Дикси" заставляют меня покрываться крапивницей, - сказал Карл. - А Шанайя Твен примерно такая же кантри-группа, как та рок-н-ролльная группа "Металли-что-то".
Кевин ухмыльнулся.
- "Металлика".
И мы все рассмеялись, кроме Сары, которая встала и подошла к кухонному окну. Она посмотрела в залитое дождем стекло, но ее глаза ни на чем не были сосредоточены. Я мог сказать, что ее мысли были далеко.
- В чем дело? - тихо спросил ее Кевин.
- Больше нет "Цыпочек Дикси", - сказала она. - Больше нет Шанайи Твен или "Металлики", и больше нет радио, и Балтимора, и... и я видела Корнуэлла после аварии, и он был разрезан на три части... - oна остановилась, не в силах продолжать, и закрыла глаза. - И бедный, бедный Солти.
- Балтимор затоплен? - спросил я, хотя уже знал ответ.
- Ты что, шутишь? – фыркнул Кевин. - Балтимор, блядь, исчез, чувак. Как и все остальное.
- Что там произошло, - прошептал Карл, больше себе, чем кому-либо. - Что, черт возьми, случилось?
- Бог нарушил свое обещание, - сказала Сара. - Решил, что Ему надоело, что мы портим эту прекрасную планету, которую Он нам дал, и снова затопил ее.
- Не могу сказать, что я виню Его, - пробормотал Карл.
- Я серьезно, - продолжила Сара. - Как еще ты это объяснишь? Внезапно детское порно превратилось в многомиллиардную индустрию, президент прощает наркоторговцев в обмен на взносы в предвыборную кампанию и объявляет войну любой стране, какой ему заблагорассудится, подростки стреляют друг в друга в школе, а террористы взрывают церкви. На следующий день мы просыпаемся, и страна амишей Пенсильвании становится побережьем, а выжившие совершают паломничество в Гребаные Скалистые горы в Колорадо!
- И Левиафан и Бегемот выпущены на землю, - добавил я.
Кевин и Сара оба подскочили, и кофейная кружка Кевина упала на пол.
Карл поднялся на ноги.
- Вы в порядке? Что не так? Увидели что-нибудь снаружи?
Двое молодых людей бросили настороженные взгляды друг на друга.
- Извините, - сказал я. - Не хотел вас напугать. Моя Роуз преподавала в воскресной школе в течение тридцати с лишним лет. Бегемот и Левиафан – библейские создания. Книга Иова, если я правильно помню.
- Роуз всегда знала Библию, - сказал Карл.
Внезапно, разрыдавшись, Сара выбежала из кухни и побежала по коридору. Мы услышали, как хлопнула дверь запасной спальни.
- В чем дело? - спросил я Кевина. - Я сказал что-то не так? Мне жаль, если я ее обидел.
Он покачал головой.
- Нет, не ты. Слово "Левиафан"...
Он взял полотенце и вытер свой кофе.
Затем снова сел, сложил руки и посмотрел на нас с Карлом. Его лицо было серьезным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Может быть, мне лучше рассказать вам, ребята, нашу историю. Тогда вы поймете. Видите ли, эти черви – не единственные существа, которые там обитают.
- Есть и другие? - спросил Карл. - Хуже, чем черви?
- О, да, - голос Кевина был едва слышен.
Я снова наполнил кружку Кевина. Он размешал кристаллы кофе, наблюдая, как они растворяются в горячей воде. Никто из нас ничего не сказал. Карл встал и встал у окна, наблюдая за происходящим.
Немного погодя Кевин глубоко вздохнул. Его руки дрожали.
Вот что он нам рассказал...
ЧАСТЬ II. НА ВСЕХ НАС ДОЛЖЕН ПРОЛИТЬСЯ НЕБОЛЬШОЙ ДОЖДЬ
Вода, вода, одна вода.
Но чан лежит вверх дном;
Вода, вода, одна вода,
Мы ничего не пьем.
Как пахнет гнилью – о, Христос! –
Как пахнет от волны,
И твари слизкие ползут
Из вязкой глубины.
В ночи сплетают хоровод
Блудящие огни.
Как свечи ведьмы, зелены,
Красны, белы они.
- Сэмюэл Тейлор Кольридж
"Поэма о старом моряке"[17]
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сатанисты катались по Пратт-стрит, когда я нашел голову Джимми, плавающую на пятнадцатом этаже Чесапикских апартаментов.
Ранее, в тот же день, меня чуть не ужалила медуза, когда я отплыл с крыши здания "Globe Capital". Это было хорошее место для поисков, так как верхние этажи еще находились над водой. Я отплыл в поисках оружия, еды, сигарет, одноразовых зажигалок – всего, что могло бы пригодиться. Отвязывая плот от крыши, я был занят молитвой, чтобы Арсенал Национальной гвардии не находился на дне океана, и не заметил медуз, пока не стало почти слишком поздно.
В общем, из-за дождя, Cатанистов и медуз это было плохое время, чтобы оказаться снаружи.
Я всегда ненавидел дождливые дни. Они нагоняли на меня тоску.
Я уже очень, очень давно не был счастлив.
Нахождение головы Джимми никак не улучшило мое настроение. Мне едва удалось удержаться от крика. Я прикусил губу, чувствуя вкус крови и подавляя крик, в то время как Cатанисты вопили и кричали друг другу вдалеке. Их доски для серфинга были выкрашены в черный цвет.
Я повернулся к Джимми.
Он был там. Мой лучший друг. Парень, с которым я вырос, стал теперь отрубленной головой, плавающей на гребнях неуместного Атлантического океана.
- Черт, Джимми. Какого хрена они с тобой сделали?
Я схватил его за волосы, прежде чем его унесло приливом.
Его бледная кожа была похожа на творог, а рот застыл в выражении удивления, как будто он умер, сказав: О! Но, по-настоящему меня задели его глаза. Я закрыл свои, но все еще мог видеть этот взгляд смерти, маячивший в темноте.
Я открыл свои глаза и закрыл его.
Кровь и вода капали с его шеи, собираясь лужицей вокруг моих резиновых ботинок. Это не имело значения. Я все равно был мокрый. Я так давно не был сухим, что забыл, каково это – быть сухим на самом деле. У большинства из нас появилась сыпь, и мы потеряли около двух десятков человек из-за пневмонии и простуды. Мой дядя часто рассказывал о гнили в джунглях, о чем-то, что у них было во Вьетнаме от влажных ног. У нас был новый тип грибка, версия, которая покрывала тело человека белым пухом. На самом деле, мы так это и назвали: белый пушок. Он грыз тебя до тех пор, пока ничего не оставалось – ужасный способ умереть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подавляя свои эмоции и стараясь относиться к вещам беспристрастно, я перевернул голову Джимми в своих руках. Она не казалась оторванной. Скорее, дыхательное горло и шея были сжаты и сплющены, как кончик тюбика зубной пасты. Это выглядело так, как будто нападавший оторвал голову от его тела. Конечно, я не мог быть уверен. Я не судмедэксперт, не следователь на месте преступления или что-то в этом роде. Я просто парень, который работал в видеомагазине – пока не начался дождь.
