Я видел Солти еще до того, как начались дожди. Я не знаю, чем он занимался до того, как стал бездомным, но когда-то в своей жизни он был моряком. Когда я впервые встретил его, он был завсегдатаем Внутренней гавани Балтимора, рассказывал морские истории за мелочь на карманные расходы и наблюдал, как заходят и выходят лодки. Мы обычно давали ему деньги по пятницам вечером, когда ходили в бар в Феллс-Пойнте.
Солти был ходячей энциклопедией морских мифов и суеверий, и он никогда не упускал случая предупредить нас о них. Бананы на борту лодки гарантировали, что улов будет плохой. Если вы опрокинете таз с водой у себя дома, на море последует катастрофа. Рыбакам не следует подсчитывать содержимое сети, вытащенной первой за день. Когда вы ступаете на борт корабля, вы всегда должны наступить сначала правой ногой. Если капитан корабля споткнулся, спускаясь по лестнице, это означало что-то плохое. Что-то в этом роде. Когда одна из девушек предложила подстричь Саре волосы, Солти умолял их не делать этого. По его словам, если подстричь волосы, пока море спокойно, это вызовет шторм. Мы отметили, что море не было спокойным в течение нескольких месяцев и что, похоже, шторм не прекратится в ближайшее время.
Итак, у нас были Солти, Сара и маленькая Даниэль (которую мы нашли цепляющейся за крышу машины, ее семья была мертва и раздута внутри, обглоданная рыбой). Было еще двое детей – десятилетний Джеймс и восьмилетний Малик. Был еще Ли, пузатый, лысеющий школьный учитель из Техаса. Он был в Балтиморе на похоронах матери и застрял, когда правительство прекратило все авиа- и железнодорожное сообщение. То же самое произошло с Майком, инженером-ядерщиком средних лет из Айдахо, приехавшим в Балтимор на конференцию. Анна была вдовой под шестьдесят, пухленькой и солидной. Луис был своего рода битником. Всегда носил берет. Владел музыкальным магазином в Феллс-Пойнте, а его спутник жизни, Кристиан, управлял каким-то инвестиционным веб-сайтом. Нейт был архитектором, напыщенным и высокомерным. Думал, что он лучше всех нас. Хуан был полицейским из Балтимора. Твердый, как гвоздь, но достаточно приятный парень. И умный. Еще у нас были Таз, Даки и Лашон. Таз был наркоторговцем, как и Даки (я часто задавался вопросом, были ли это их настоящие имена или просто названия улиц, но я так и не узнал). Таз был крупным, неуклюжим парнем, сложенным как полузащитник. Даки был полной противоположностью – худой и тощий. Лашон была девушкой Таза, и хотя я не думаю, что он знал, что она спала и с Даки, остальные из нас знали. У нас были еще две женщины. Минди работала в компании по поставкам канцелярских товаров. Она была умной и забавной. Лори была примерно моего возраста и училась в Университете Джона Хопкинса. Я был влюблен и в нее, и в Минди, и в Сару тоже, пока не узнал, что ей нравятся только другие женщины. Наконец, Джимми и я, два друга, сведенные теперь к одному.
Это была наша группа – все восемнадцать человек. Когда-то их было больше. Некоторые люди ушли, уплыв в поисках более сухих мест, и мы больше никогда о них не слышали. Холера и брюшной тиф были опасны в первые дни, до того, как всех умерших смыло в море. Двое умерли от сердечного приступа, а еще один от того, что, как мы думаем, вероятно, было диабетом. Один парень по имени Гектор умер от инфекции пораженного зуба мудрости. Удивительно, как что-то столь незначительное может иметь такие ужасные последствия без доступа даже к базовым лекарствам. Простой зуб мудрости стоил Гектору жизни. Остальные ушедшие в мир иной умерли от пневмонии, белого пуха, или утонули, или просто исчезли. Мы подозревали, что некоторые из этих последних, вероятно, стали жертвами Cатанистов.
Наши соседи, конечно, не были настоящими Cатанистами. Настоящие Cатанисты не убивали людей, не устраивали оргии и черные мессы. Однажды я встречался с девушкой, которая увлекалась сатанизмом, и я знал, что настоящий сатанизм – это философия, которая была атеистической по своей природе. Сатанисты верили, что они сами себе боги и что они сами управляют своей судьбой. На самом деле, они не верили в дьявола, но использовали Сатану символически, чтобы представлять противоположность Христу. Классная идея, но она была не для меня. У меня было строгое методистское воспитание, и хотя я считал себя агностиком, во мне все еще было достаточно старых школьных учений, укоренившихся во мне. Я бросил и девушку, и ее философию через две недели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В любом случае, наши соседи не были настоящими Cатанистами, но именно так их начал называть Хуан. Затем Таз и Даки начали использовать это определение. Через некоторое время оно прижилось.
Как я уже сказал, настоящие Cатанисты не убивали людей, не устраивали оргии и черные мессы, но эти ублюдки делали это почти каждую ночь. В самом начале Хуан и несколько других предложили нам вывести их – убрать их, прежде чем они смогут сделать это с нами. Но их было больше, и нападение было бы самоубийством. Это были плохие новости, поэтому мы просто старались избегать их как можно больше.
Мы разбили лагерь в развалинах большого отеля "Марриотт" в бывшем районе Внутренней гавани. Многие верхние этажи городских небоскребов все еще находились над водой, но большинство зданий были затоплены изнутри. Чудесным образом наше не было одним из них. Каким-то образом в отеле не оказалось разбитых окон или трещин в стенах. Нижние этажи были под водой, но с пятнадцатого до двадцатого все было относительно сухо. Мы жили на двух верхних этажах.
Сатанисты жили в центре города, в том, что осталось от Торгового центра Балтимора. Я предполагаю, что, как и наше здание, оно избежало серьезных повреждений. Я не знаю, сколько их было, но в то время, как наше число сокращалось, их число, казалось, росло. У них было достаточно людей, чтобы они могли позволить себе жертвовать кем-то, по крайней мере, каждый вечер.
Мы несколько раз наблюдали за ними с крыши в телескоп, который Ли нашел в одном из гостиничных номеров, но ни у кого из нас не хватало духу шпионить долго.
Не после того, что мы видели.
Огонь был первым признаком того, что с нашими соседями что-то не так. Без уличных фонарей и электричества Торговый центр ночью был едва заметен. То есть до тех пор, пока они не разожгли костер.
Дождь никогда не прекращался. Конечно, он менялся. В нем были закономерности. Туман сменялся ливнем, легкий ветерок сменялся штормовым ветром. Но это никогда не прекращалось. Тем не менее, каждую ночь, несмотря на дождь и ветер, Cатанисты зажигали огромный костер на своей крыше, прямо посреди вертолетной площадки. Это было видно невооруженным глазом – маленькое оранжевое пятно в темноте. Но когда мы посмотрели в телескоп...
Это было страшно. Пропитанное водой дерево, которое не должно было гореть, все равно горело. Дождь не потушил огонь. Как только это началось, они привязали людей к столбам и зажарили их заживо. Другим перерезали горло или приковали к цементным блокам, а затем выбросили за борт – жертвы обитателям глубоководья, которым поклонялись Cатанисты.
Однажды ночью Хуан, Кристиан, Джимми и я отправились на лодке на разведку. Это было против моего здравого смысла и, если подумать, действительно глупо, но мы должны были знать больше. Мы подошли достаточно близко, чтобы услышать, как они поют. Слова были не английские. Черт, я даже не уверен, что они были на каком-то языке. Это было похоже на дрянной фильм ужасов, и это нас очень напугало, поэтому мы ушли.
Сатанисты были не единственными нашими соседями. Были и другие выжившие, разбросанные по всему городу, но они были одиночками или сумасшедшими, и держались в основном сами по себе. Я уверен, что некоторые из них были схвачены и принесены в жертву во время ритуалов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вначале Cатанисты дважды пытались совершить налет на наше здание, но мы отразили обе атаки, и они понесли тяжелые потери. С тех пор они оставили нас в покое, но мы по-прежнему держали охрану на крыше двадцать четыре часа в сутки. Мы не были настолько глупы, чтобы поверить, что они в конце концов не вернутся.
