Норт никогда прежде не встречался с этим человеком, но старик знал о кошмарах, а значит, знал о детективе больше, чем сам Норт.
Мартинес зачитал вслух с распечатки резюме:
– «Уильям Портер, шестьдесят два года».
Норт отобрал у него листок и принялся читать сам. Портер оказался англичанином. Он уверял, что учился медицине в Лондонском университете, а степень доктора психиатрии получил в Оксфорде. Недавно ему дали грант для исследований в организации под названием ОИИ – Отдел индивидуальных исследований,– которая, в свою очередь, состоит под патронажем университета Виргинии.
– Думаешь, он настоящий доктор?
– В резюме каждый может написать все, что ему угодно.
– Мучают ли кошмары? Что он хотел этим сказать? Тебе это ни о чем не говорит?
«Кошмары!»
Норт не собирался откровенничать.
– Может, он просто свихнулся на работе? Почитал газеты. Я думаю, это один из тех придурков, которые вечно суют свой нос куда не просят. Наверное, придется выкинуть его на улицу.
Норт тяжело опустился на стул.
– Я поговорю с ним.
– Знаешь… у меня есть свободное время… я могу помочь.
– А где твой партнер? – спросил Норт, включая компьютер.
– В отпуске по уходу за ребенком.
«Это многое объясняет».
– У тебя уже есть соображения по данному делу?
«Да, соображений просто масса».
– Ген был не один.
– Не один? – Мартинес даже привстал со стула.
– Поэтому мне нужна экспертиза по велосипеду.
– А чего ты хочешь?
Норт положил резюме Портера на стол – так, чтобы Мартинес мог его видеть. Помолчал некоторое время, размышляя.
«Как бы от него отделаться?»
Он постарался, чтобы голос звучал ровно и терпеливо:
– Рассказывай.
Мартинес, судя по всему, не знал, с чего начать. Глаза затуманились, лицо стало встревоженным.
– Мы с Мэнни – двоюродные братья.
Норт не нашелся, что сказать в ответ. А что тут скажешь?
– Его мать… я видел ее в церкви. И поклялся, что не оставлю этого, докопаюсь до сути. Я знаю, что сложно расследовать преступления, совершенные против членов семьи. Я просто хочу помочь. Я, Мэнни, дядя – мы все полицейские. Семья копов, понимаешь? Как ты и твой отец. Это в крови. То, чем мы занимаемся.
«Семья копов. А что ты будешь делать, если узнаешь, что всю жизнь прожил во лжи?»
– А что у тебя было с преступником?
«Он быстро соображает».
– Ничего.
– Что, это не из-за какого-то старого случая?
– Я его не знаю. Можешь поднять старые сводки за месяц. Его ты не найдешь, мы никогда не встречались.
– Но он назвал твое имя.
– Назвал.
– Может, из-за этого он все и устроил?
«Он что, ищет виноватых?»
– К чему ты клонишь?
– Как-то бессмысленно все. Ген устроил бучу, только чтобы встретиться с человеком, которого не знает?
У Норта уже был припасен ответ.
– Может, он ненавидит копов. Может, ты и прав. Может, он просто назвал первое имя, которое запомнил из газет. Я повидал столько случаев, где смысла не было вообще никакого.
– А что ты думаешь об этом докторе Портере? Может, он был психиатром Гена?
– Проверим.
– Ты подозреваешь кого-нибудь еще? В Нью-Йорке таких докторов полно, тысяч десять.
– У меня есть зацепка. Днем я туда еду.
«И все проверю».
Мартинес сделал пометки в своей записной книжке.
– Хочешь, я заберу твои результаты анализов крови, пока тебя не будет?
«Он уже влез в мои служебные файлы!»
Норта это взбесило. Парень переходил всякие границы. Нельзя было даже трогать служебные файлы без разрешения. Но, похоже, он не виноват. Норт почувствовал хватку Хиланда.
– А еще та женщина, с пульверизатором, или что там у нее было… Я думаю, неплохо было бы отослать пленку экспертам, чтобы они попытались сделать оттуда снимок почетче. Ты потом проверишь его по каталогу.
Ребята из службы технической поддержки уже предоставили хорошие качественные снимки Гена, так что из пленки можно выжать фотографии странной женщины. Норт согласился, что это здравая мысль.
– Что-нибудь еще? – спросил Мартинес.
Придется, похоже, выкладывать. Может, ему еще понадобится помощник.
– Череп.
– Какой череп?
– Вот именно. Свидетели заверяют, что Ген успел вытащить из витрины древний череп. Говорят, что именно череп его разволновал, он даже заплакал. Но череп пропал. Он не числится среди улик.
– Преступник забрал его с собой?
– Я бы заметил. Думаю, что один из музейных работников чего-то напутал, но точно не скажу. Нужно будет поговорить с ними.
Молодой полицейский сделал запись в блокноте. Он заполнил уже весь листок.
– Это все?
Норт призадумался.
– Ты же работаешь над другими происшествиями, да?
Мартинес вскочил со стула.
– Ага. Не беспокойся, я не стану путаться у тебя под ногами.
Допрос
12.01У Норта не было ни времени, ни денег, чтобы наведаться в альма-матер Портера, но не мешало бы проверить его документы. Детектив вышел в интернет и зашел на сайт УМИ – университетских микрофильмов. Здесь в открытом доступе хранились газеты, книги, периодика и диссертации.
Сведения в базу данных вносились в произвольном порядке, но тщательно и регулярно начиная с 1980 года. Если Портер действительно был доктором наук, его диссертация должна была найтись. А за тридцать долларов Норт мог даже купить копию.
Правда, Норт ничего покупать не собирался. Ему хватило бы того факта, что диссертация существует.
Уильям Портер значился в одном из списков. Оксфорд, 1972 год. «Абреакция, память и иллюзии».
«Абреакция? Это что такое?»
Норт залез в поисковую систему «Гугл» и узнал по словарю значение слова. Результат неприятно поразил детектива.
Он снова перечитал резюме Портера, особенно раздел про его последнее место работы. По Отделу индивидуальных исследований не было никакой контактной информации, но телефонные номера виргинского университета в справочнике отыскались. Пока его отсылали и передавали по коммутатору на другие номера, Норт чертил на бумаге каракули, дожидаясь ответа. Он знал, что близок к цели.
Наконец пришел ответ. Да, доктор Портер был приписан к этому отделению. Но сейчас он не получает дотаций.
Почему не получает?
А потому, что он перестал присылать публикации. У него было несколько лет на исследования, но он ими не занимался.
Научные работники, которые манкируют своими обязанностями, не получают дотаций от университета.
Норт сделал пометку в блокноте. Итак, у Портера есть тайны. Он спросил, не практикует ли доктор в настоящее время где-нибудь, например в Нью-Йорке?
Нет, последовал быстрый ответ, насколько им известно, он продолжает исследования, но на Ближнем Востоке.
«Ближний Восток?»
– Любопытно, а в какой области специализируется Отдел индивидуальных исследований?
Судя по голосу в трубке, собеседник был несколько удивлен.
– Мы – ведущий национальный центр по исследованиям возможности прошлой жизни.
– Вроде тех, кто думает, что они были Марией-Антуанеттой? И что, есть какие-то доказательства?
– Не обязательно Марией-Антуанеттой, но вы бы удивились…
«Мучают ли вас кошмары?»
12.36Норт хотел поговорить с доктором наедине. Он не знал, пойдет ли разговор о нем лично или о недавнем преступлении, но не рвался беседовать на глазах у всех своих коллег. Устроившись в комнате для допросов, под тусклой лампочкой – самой маленькой, какая только отыскалась,– Норт приступил к вопросам.
– Вы психиатр?
Порт сложил руки на деревянном столе.
– Да.
«Ты знаешь, что со мной происходит?»
– Прежде вы были доктором медицины?
– Я был доктором в течение шести лет, пока не изменились обстоятельства.
– Какие обстоятельства?
По лицу доктора пробежало облачко тревоги, четче выделив приметы возраста. Поглощенный своими мыслями, он, видимо, не ожидал такого вопроса, потому замялся на пару мгновений.
– У меня умерла жена.
Портер печально улыбнулся, и Норт понял, что доктор до сих пор терзается мучительным чувством вины. Эта часть души таилась от взоров окружающих. Хотя и являлась самой важной. Словно постоянно смотришься в зеркало.
– Я понимаю, что это выглядит странно.
Норт постарался, чтобы голос звучал отстраненно.
– Люди читают газеты. Им приходят в голову разные мысли. Я ничего не могу с этим поделать.
– Не следует насмехаться над старым человеком, детектив.
– У меня нет ни времени, ни желания, чтобы насмехаться.
– Я не собираюсь тратить ваше время попусту. Я пришел, чтобы помочь.
«В том-то и загвоздка».
– Кому помочь?
– Вам, конечно.
Норт начал понимать.
– По поводу кошмаров?
– Да.
– У меня нет кошмаров.
– Я вам не верю.
Портер, видимо, был убежден в своей правоте. Но что-то дрогнуло в его лице, когда он увидел, что Норт положил на стол свой черный блокнот.
