— Ух ты! Действительно, ваша акция набирает обороты! Мои поздравления руководству!
— А то! Стараемся! Руководство, вроде, довольно, директор постоянно интересуется, как «чтение» продвигается, — улыбнулась Вера. — Вы проходите, они там, на вашем ярусе сидят. Что-то принести? Вина, к сожалению, вам сегодня не передавали.
— Ой, Вера! Я и от вчерашнего удивления еще не отошла! — Женщина хмыкнула и двинулась вверх по лестнице, но оглянулась. — Я бы выпила молочный коктейль, можно?
— Без проблем! — улыбнулась Вера.
Встреча в кафе с Виктором, которую еще худо-бедно можно было предвидеть, неожиданно превратилась в посиделки втроем. Оказывается, Виктор вчера отправился с Амалией на прогулку и забыл, что собирался попросить девушек еще полистать их картотеку и выбрать себе «что-нибудь почитать», точнее, «кого-нибудь». Поэтому и зашел сегодня. Но девушки были слишком заняты, чтобы уделить этому время. Воскресенье — суматошный день. Погода хорошая, все гуляют и сворачивают в кафе посидеть, отдохнуть. Хоть и много их вокруг и каждый выбирает на свой вкус — украинский или еврейский ресторан, японскую кухню или львовскую кофейню, — этому заведению и вечер не принес покоя.
Но вдруг вслед за Виктором появилась эта девушка, которая, видимо, тоже больше хотела пообщаться с официантками, чем усесться за стол. Вера с Аней переглянулись, быстро перезнакомили их, вручили Жене коробку-картотеку, попросив ее помочь Виктору, при этом посоветовали быстренько занимать на верхнем ярусе единственный свободный столик.
Все это произошло слишком быстро, но никто не возражал, и через несколько минут немолодой, уже седой мужчина в темных очках и невысокая хрупкая девушка (сегодня в юбке, блузке и на каблуках!) сидели за столиком и пили сок. У Жени был выходной, и, после вчерашней вечерней драки и больницы, сегодня она хотела вернуться туда, где разговор со Златой будто накачал ее новыми силами. Еще раз прокрутить в голове услышанное, ощутить в груди тот сгусток энергии, который словно расплескала вчера вечером из-за того безголового Дэна и волнений за Илью. Дэн еще полночи названивал ей на мобильный, пока все-таки не ответила и не отругала его последними словами, чтобы дошло, а потом выключила трубку.
Утром пришло сообщение о тридцати двух пропущенных вызовах и эсэмэска: «Я тебя люблю!» Женька прочитала, вздохнула и позвонила маме. Она планировала сегодня зайти домой, как-то наладить отношения. Хорошо бы, чтоб еще и Жора в это время был на работе… Разговор с мамой, против всех ожиданий, не вылился в упреки и жалобы. Она и сама будто чувствовала себя виноватой в том, что ребенок пошел «в чужие люди», говорила, что не обижается, и двери всегда открыты, вдруг и вернуться захочет, тогда пожалуйста… Женька, удивленная таким ходом разговора, сказала, что у нее свободный день и она готова прийти на чай, но оказалось, что мама с Жорой собрались за город к его родственникам, и увидеться не удастся.
Илье звонить она не решалась, чтобы не разбудить, потому что после таких ударов по голове нужны покой и отдых… Она бы его навестила, но вполне реально представляла, какую «радость» принесет его родителям ее появление, поэтому и не порывалась. То ли действительно «акции» Ильи пошли вверх, то ли женская жалость к раненому сработала, но вчерашний случай что-то перевернул в девичьей душе, и та драка все прокручивалась перед ее глазами, заставляя сердце сжиматься.
Илья позвонил сам где-то перед обедом, сказал, что долго спал, что в целом все хорошо, но бровь распухла, глаз заплыл, синяк ого-го, и с такой рожей лучше несколько дней посидеть дома. Или полежать. Потому что все-таки его клонит в сон.
Женька велела спать и спать. А еще, при желании, конечно, позванивать. По окончании разговора почему-то извинилась за Дэна, будто это она была виновата, что того понесло разбираться…
Итак, встреча с мамой и встреча с Ильей отпали. А свободный день катился себе дальше. И незадействованными оставались школьные подруги, которые все еще понятия не имели о ее переезде. Поэтому была возможность встретиться и все, как говорится, «перетереть». Женька выгладила юбку, к ней надела летнюю блузку из тоненькой ткани, достала из клетчатой сумки босоножки на каблуке, выровняла плойкой волосы, накрасилась, прошлась по волосам духами и отправилась на встречу с подружками. Ведь даже если это подружки еще твоих школьных лет, все равно вид желательно иметь безупречный. Потому что, сознательно или нет, но каждая будет всматриваться в других и сравнивать. А Женьке со вчерашнего утра было на кого равняться!
И вот уже под вечер, когда девушки, уставшие от гуляния по городу, сидения в кафешках и снова гуляния, от обмена новостями, разговоров о разном, от бессмысленного смеха и поедания сладостей, расстались, как обычно, на Контрактовой площади, Женька оглянулась по сторонам и быстро направилась к месту, которое держала в тайне и от Ильи, и от подружек.
К моменту появления Амалии они уже успели разговориться. На удивление, у людей, которые едва познакомились, не возникало неудобств или «реверансов», разве что в первые минуты, когда Виктор еще обращался к девушке на «вы». Но Женька попросила «не старить» ее, они дружно засмеялись, и барьер в общении был преодолен. Эта девушка и правда была врожденным психологом, и на ее искренность и непосредственность обычно люди отвечали тем же. Разговор шел вокруг акции «Живые книги», они делились впечатлениями от чтения, а потом вдруг Виктор безошибочно определил причину, по которой девушка подалась в Читатели. Та даже растерялась и подумала, не возразить ли, но этот человек, глаз которого она не видела, вряд ли представлял для нее какую-то угрозу. У него свои проблемы, у нее — свои. Каждый имеет собственные цели и движется к ним, как умеет.
— Да. Я небескорыстная Читательница, — улыбнулась девушка. — Но разве это запрещено? Не все же ходят сюда развлекаться, как вы. Вот, рассказывали, здесь еще и писательница захостилась, сюжеты выискивает для новых романов. А люди и рады войти в историю! Вы с ней не пересекались? Интересно, как выглядят живые писательницы?
— Пересекался, — сдержал улыбку Виктор, — но «как выглядят» — это не ко мне.
— Ой, простите! — смутилась Женька и постучала себе кулаком по лбу.
— Да ничего, это даже приятно, когда в разговоре люди забывают, что я не такой, как они, значит, не все так плохо, — сказал он и вдруг замер.
— Добрый вечер! Разрешите присесть рядом с вами? — Женька увидела стройную женщину в длинном прямом платье и летнем пиджаке, но внимание ее привлекли не растерянное выражение лица и не одежда дамы, а кружевные перчатки, доходившие почти до локтя, где начинался укороченный рукав пиджака.
— Вот так встреча! Прошу, госпожа Амалия! Будьте как дома. — Виктор развернулся корпусом к даме и привстал со стула. Это Евгения. Тоже здешняя Читательница.
— Женя! — улыбнулась девушка Амалии, и глаза ее расширились от догадки. — А вы… Неужели та самая писательница?!
— Ээ, да… Но прошу — не надо привлекать лишнего внимания, хорошо?
— Ой, извините, просто я… Короче, я очень рада! — Женька улыбнулась новой соседке и, подсознательно отметив изменение соотношения мужчин и дам за столом, выпрямила спину, поправила волосы, и шея ее, кажется, мгновенно стала длиннее, а выражение лица женственнее.
Сначала разговор «а труа»[15] не очень клеился, но Виктор, знакомый уже с обеими женщинами, принялся шутить. Рассказал, что не только Книге выгодно участвовать в акции (за бесплатное угощение), но и некоторым Читателям могут достаться кроме духовных ценностей даже бутылочка волшебного вина, которое вдруг свалится с неба… Но это не всем, а избранным!
Амалия делала вид, что сердится, а Женька расспрашивала о деталях вчерашнего странного события, округляла глаза и смеялась, когда Виктор не без преувеличений рассказывал, какой эффект произвело ежевичное вино на окружающий мир — уж так гудело, так гремело над Подолом!
В какой-то момент Амалия сама удивилась, почувствовав, будто эта женщина за столиком — вовсе и не она, а какая-то другая беззаботная дама, возможно, с мужем и дочерью, проводит воскресный вечер в кафе и горя не знает. Разве она сама может вот так запросто сидеть с чужими людьми, говорить бог знает о чем, когда мир ее рухнул и раздавил ее, лишив надежды и перспектив, интереса к собственной жизни и вообще ее смысла?
Вдруг Виктор нажал кнопку вызова официанток, а через минуту, когда подошла Вера, спросил, не принесет ли она уважаемой читательской конференции бутылочку вина?
Женька снова прыснула смехом — такое случается, когда тебя уже «несет» и не можешь этот смех удержать в себе, он вырывается наружу, несмотря на твое желание, и ничего тут не поделаешь. Амалия удивленно промолчала, но повела плечами и кивнула, что должно было означать скорее согласие, чем отрицание.
