не затронули этот край. С другой стороны, характерной особенностью северного Поморья была крайняя малочисленность священства и, как следствие, – бόльшая роль мирян в церковной жизни, бόльшая их религиозность и бόльшая степень их ответственности в деле спасения своей души. Хотя священников было и мало, но по всему Поморью во множестве были рассыпаны часовни, в которых по особому чину постоянно совершались богослужения – или дьячками, или просто грамотными мирянами, «начетчиками». Основное же церковное таинство – таинство крещения – также часто совершали благословленные на то миряне, что в случае необходимости вполне допускалось церковными правилами.
Еще одной особенностью религиозной жизни Поморья до раскола было существование там так называемых несобственных монастырей. Эти монастыри отличались от обычных общежительных монастырей и имели своей целью не столько аскетический отказ от мира ради спасения души, сколько попытку выживания в крайне суровых условиях севера путем создания совместного хозяйства. Люди сбивались в общины, понимая, что выжить вместе легче, чем поодиночке.
Издревле Поморье входило в состав Новгородской республики и было тесно связано с Новгородом. «Свободный дух новгородского веча жил и в стенах обонежских обителей. Настоятель с братиею, на своих братских соборах, свободно обсуждали свои дела, входили в сношения с другими монастырями, заключали договоры, посылали один другому благословения, жалованные грамоты, узаконяли взаимное гостеприимство»[69]. Но и после покорения Новгорода Москвой память о древних монастырских правах еще долго жила в Поморье.
С началом никоновских реформ вести о «повреждениях в вере православной» начинают проникать и в Заонежье. Однако активное «проведение в жизнь» никоновских «новин» было здесь значительно задержано благодаря местному архиерею, митрополиту Новгородскому Макарию, известному своей приверженностью к церковной старине. Хотя Макарий и не решился открыто выступить на соборе 1654 года против откровенной порчи книг патриархом Никоном, все же, вернувшись в Новгород с новопечатными книгами, продолжал служить по старым, а новые, как говорит предание, не стал рассылать по церквам, но запечатал «во единой от палат близ Софийского дому». Сохранилась и его подпись под Деяниями Куржецкого собора. Лишь после его смерти в 1663 г., когда епархию возглавил непримиримый гонитель древлеправославия, будущий патриарх Питирим, стали активнее проводиться новшества на новгородской земле.
Выдающуюся роль в укреплении старой веры в Поморье сыграла ссылка в Палеостровский монастырь на Онежском озере епископа Павла Коломенского, о котором уже говорилось выше. В северные же пределы были высланы и другие вожди староверия – пустозерские страдальцы протопоп Аввакум, инок Епифаний, священник Лазарь и диакон Феодор. Но, несомненно, самое сильное впечатление на жителей Поморья произвело десятилетнее стояние за старую веру Соловецкого монастыря.
Северные монастыри вообще играли огромную роль в деле просвещения Поморья, но Соловецкий по праву занимал среди них первое место. На Русском Севере он пользовался наибольшим авторитетом в делах веры. После взятия монастыря в 1676 г. и бесчеловечной расправы над восставшими те из иноков, которые сумели спасти жизнь, основали в Прионежье новые скиты. Именно уцелевшие после взятия монастыря черные попы Геннадий Качалов и Пафнутий, иеродиаконы Пимен и Игнатий (крестный отец Андрея Денисова), иноки Герман, Корнилий, Кирилл, Виталий и другие стоят у истоков будущего поморского общежительства на Выге. К поселившемуся на Сарозере иеродиакону Игнатию Соловецкому в 1684 г. пришел Даниил Викулин, а осенью 1694 г. по благословению Игнатия была основана Выговская пустыня, унаследовавшая миссию Соловецкого монастыря на Севере и ставшая его полноправной преемницей.
Староверы по праву именовали Выговскую киновию «малою рекою, истекшей от источника великаго – обители Соловецкой». Историческая память об этой преемственности была особенно дорога выговцам и их духовным наследникам, а потому преподобные Зосима и Саватий Соловецкие особо почитались староверами. На Выге были созданы исторические сочинения, посвященные осаде Соловков: «История о отцех и страдальцех соловецких» Семена Денисова и «Повесть о Соловецком восстании» инока Николы, Григорьева сына. «Соловецкое сидение» было также излюбленной темой для выговских рисованных лубков.
Одним из вдохновителей создания Выговского общежительства был известный северный подвижник, старец святой жизни Кирилл Сунарецкий (в миру Карп Васильев). Он родился в 1608 г. в деревне Андреев Наволок на реке Суне (отсюда прозвание – Сунарецкий), впадающей в Онежское озеро, близ Кондопоги, в благочестивой крестьянской семье. Уже с детских лет избегал он шумных игр и празднословия, был смирен и молчалив. Больше всего любил он проводить время со взрослыми, внимательно слушая их разговоры. Мальчик рано изъявил желание учиться грамоте, и после долгих и настойчивых просьб родители, наконец, согласились отпустить его в Кондопогу к местному священнику. Здесь Карп достаточно быстро изучил Букварь, Часослов и Псалтырь, составлявшие основу школьного образования того времени, и по окончании обучения был отправлен домой к родителям. Жажда знаний была в нем весьма велика, но поскольку книг в его родной деревне не было, он стал теперь часто ходить в Кондопогу, к церкви Успения Богородицы, чтобы послушать церковное пение и чтение. Учивший его священник нередко давал ему с собой церковные книги (которые мальчик читал с упоением), а вскоре стал доверять и чтение псалмов на службе.
По мере духовного взросления отрока начинает тяготить «с мирскими сожитие». «Помышляше в себе во уме своем како Богу угодити, и коим ухищрением мира избежати… И часто о сем моляшеся Богу с великим усердием и слезами, и того ради непрестанно желаше всего себе отдать в любовь Христову, о сем вельми печаловашеся, дабы его кто наставил на таковое благое изволение». Все чаще подумывает он о побеге из дома, но, не имея достаточного житейского опыта и знаний, откладывает это дело до удобного случая.
Родители, видя монашеские настроения сына, решили его женить, и когда Карпу исполнилось шестнадцать лет, нашли ему невесту. Юноша оказался меж двух огней: с одной стороны, в нем горело страстное желание посвятить свою жизнь Богу и пойти по иноческой стезе, а с другой – он не мог нарушить Божью заповедь и ослушаться родительской воли. Наконец, пришедший на память случай из жизни монаха Малха заставил его скрепя сердце покориться желанию родителей.
Со своей женой Татьяной Карп прожил три года, и от этого брака родилась девочка – Акилина. Но мысль об иноческом подвиге не оставляла его ни на час, и мирская жизнь тяготила его все больше и больше. Не раз вспоминались ему слова Писания: «никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6, 24). У себя в доме Карп часто принимал нищих и странников, которые рассказывали о жизни северных монастырей. Особенно запомнился ему рассказ о Юрьегорской обители, основанной преподобным Диодором в Каргопольских пределах.
Видимо, этот рассказ произвел на молодого человека такое сильное впечатление, что вскоре, в одну из ночей, когда все домашние спали глубоким сном, он тайно покинул родной дом и, взяв с собой немного хлеба и обычную свою одежду, отправился в Каргопольские пределы. Проснувшиеся наутро супруга и родители пытались его найти, но все их поиски были тщетны. Тогда все решили, что он погиб, и впали в глубокую скорбь.
Тем временем Карп достиг Каргопольских пределов, где встретил спутника, направлявшегося как раз в Юрьегорский монастырь. В обители по благословению преподобного Диодора, которого Карп еще застал в живых, он прожил целый год, выполняя различные послушания, а около 1628 г. принял иноческий постриг с именем Кирилл. Пробыв в Юрьегорской обители два года, Кирилл решает посмотреть на жизнь других русских монастырей и изучить их иноческие уставы. Начались долгие странствия по северным монастырям, продолжавшиеся целых восемнадцать лет! Побывал он в Кожеозерской обители, три года провел на Соловках, затем некоторое время жил в монастыре преподобного Александра Ошевенского, в Кенозерском монастыре, в Курженской пустыни, в Муромском и Палеостровском монастырях, в Климецком монастыре, что на Онежском озере, наконец, в обители «Олонецкого солнца» – преподобного Александра Свирского.
Именно здесь, в Александро-Свирском монастыре, Кириллу пришла в голову мысль посетить своих родителей – «не для желания или угождения плоти своея, но для спасения родителей своих, да вина им будет к вечному спасению
