— И все?
— А что еще я должен был сделать? Он не хотел меня видеть. Он не хотел видеть Бритту, даже когда она отправила ему письмо, сообщив, что через семь месяцев он станет папой. Он просто игнорировал нас.
Кили останавливается, и я вижу шестеренки, которые крутятся у нее в голове.
— И тогда он отправил тот мерзкий имейл с фотографиями голой Тиффани?
— Да, после мне уже нечего было ему сказать.
Она кивает. Тут много о чем нужно подумать, а, судя по ее рассказам, у нее было замечательное детство с любящими родителями. Неудивительно, что она не осознает весь мой бэкграунд.
— Поведение твоего отца в той же степени повлияло и на Гриффа, да?
Никогда не думал об этом в таком ключе. Мы оба ранены. Это факт. Мы не руководствуемся эмоциями при принятии решений. Показать кому-либо наши слабости — худшее, что мы можем сделать. Я думал, что чувствовал что-то к Тиффани, но я всегда избегал любой привязанности к женщине, потому что зачем срывать один-единственный цветок, когда хочется вспахать целое поле? Я думал так до недавнего времени. Уход Гриффа заставил меня задуматься о прошлом. Взгляды Кили заставляют меня пересмотреть свое отношение. Вне всяких сомнений… моя жизнь выглядит испорченной сквозь ее призму.
— Должно было повлиять. Я никак не могу понять: он не моргнув глазом ушел от Бритты и Джейме, потому что боится ответственности или потому что, как и отец, неспособен ни о ком заботиться? Не знаю.
— Как думаешь, что он нашел в Бритте? Имею в виду, ты же говорил, у него есть типаж?
— И она олицетворяет то, что Грифф обожает.
— Блондинки?
Я качаю головой. Я могу обвинить Гриффа во многом дерьме, потому что он облажался с кучей желающих его женщин. Черт, в колледже он любил вливаться в туристические тусовки, потому что девушки там были пьяными и всегда готовыми хорошо провести время. Бритта, казалось, все изменила. Ну или я так думал до тех пор, пока он не ушел и от нее.
— Умные. Острые на язык. Сильные. С целями и планами. С хорошими сиськами.
Кили хлопает меня по руке.
— Серьезно?
— Что?
— Сиськи? — она вскидывает голову.
— Тебе больше нравится маленькая гр-р-р-рудь? — я намеренно использую другое слово, немного коверкая его.
— Да, особенно, когда ты не ведешь себя как придурок.
Я еле удерживаюсь и не закатываю глаза.
— Не заставляй меня называть как-нибудь иначе твою вагину, — предупреждаю я. — Киска! Твоя действительно красивая.
Выражение ее лица становится едким.
— И недоступная тебе. Мы говорим о твоем брате.
— Не ставь их в одно предложение.
Честно говоря, я стараюсь ее подстебнуть. Не знаю, почему именно. Чтобы поднять настроение? Чтобы она перестала испытывать ко мне жалость? Чтобы все стало немного легче? Наверное, все вместе. Когда я с ней, у меня так много мыслей в голове. Но что-то другое, помимо мыслей, делает мое сердце мягче. Чувства.
Господи, у меня же на них аллергия. Нужно прекращать.
— Хорошо, — раздраженно вздыхает она. — Итак, твоему брату нравятся умные женщины с индивидуальностью?
— Ага. Ему нравится… встречаться с женщиной, находящейся на одном с ним интеллектуальном уровне, умеющей также подшучивать. Споры — извини, дебаты, как он их называет — это его прелюдия. Ему нужен кто-то, кто не будет отставать. Неинтересно побеждать кого-то, у кого даже и мыслей о победе нет.
— Серьезно?
Непонятно, заинтригована она или в ужасе.
— Когда он встретил Бритту в караване — это специальный термин для группы риэлторов, собирающихся одним утром вместе, чтобы осмотреть новую недвижимость перед продажей — она заменяла приболевшего босса. Она выглядела безупречно. Белоснежная рубашка, обегающая тело, с открытым воротником лишь с намеком на декольте… Игривая черная юбка до колена с разрезом сзади, не скрывающим ее ноги. Она носила эти нелепые каблуки с застежкой на голени. У нее были отличные ноги. Не пойми меня неправильно — выглядела она чертовски профессионально. Сдержанный мейк, неброские украшения. Но выглядела она как женщина. И она одним предложением поставила Гриффа на место. Это определенно то, на что он покупается. Ему нравится побеждать сильнейших и порочить тихонь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кили смотрит на меня так, словно я лишился рассудка.
— Тогда ты ошибся с выбором. Я никогда не была ни профессионалкой, ни бедняжкой.
— Я могу помочь с этим.
— Ты хочешь изменить меня? — она предупреждающе поднимает бровь.
— Нет, ты мне нравишься как есть. Но чтобы сбить Гриффа с пути… Устроим — как вы, женщины, это называете? — а, точно, преображение. Ты же собираешься вести бизнес, тебе это пригодится.
Выражение ее лица смягчается, и я в сотый раз радуюсь тому, как быстро соображаю.
— Возможно, — уступает она.
— Кроме того, я временно изменю лишь твою внешность. Хочет-то он тебя. Твой юмор и остроумие. Твое очарование. Твою эрудицию, — и ее сострадание. Он и его оценит, — Мой брат победил меня, но лишился друзей, и ему нужен кто-то, с кем бы он мог общаться. Не знаю, признает он это когда-нибудь или нет, но это то, что он больше всего любил в Бритте. Она понимала и принимала его.
— Звучит правдоподобно, — Кили кивает, принимая аргументы.
— Да. Чтобы отношения продлились долго, нужно разговаривать после того, как вы хорошенько оторвались. Со мной такого никогда не было, но было бы замечательно когда-нибудь подтвердить свою теорию. Тиффани не была нормальным собеседником, если только не являлась одновременно предметом разговора. Каждый раз, когда я пытался поговорить с ней о своем прошлом, она советовала мне обратиться к психологу, затем вставляла наушники в свой iPad и смотрела еще одно видео о макияже на YouTube.
Кили закатывает глаза, как будто предполагала, что Тифф именно такая.
— Считаешь меня умной, а? Мою личность ослепительной?
Маленькая ямочка на щеке, возникающая, когда она улыбается, очаровывает меня. Не замечал раньше это милое пятнышко на красивом лице.
— Напрашиваешься на комплименты? — поддразниваю я.
Счастливая Кили нравится мне куда больше серьезной, копающейся в моем прошлом Кили.
Она выглядит так, будто игривый колючий ответ уже готов сорваться с кончика языка, но сдерживается и пересматривает его.
— По большей части, я просто хочу понять, почему ты выбрал меня.
Справедливый вопрос. Я не могу сказать ничего, кроме:
— Предчувствие. Я смотрел на тебя и за макияжем и платьем видел тебя. Слушал, как ты пела. Я словно слышал, как поет твое сердце. Звучит глупо, наверное, потому что ты буквально пела о том, как думала обо мне, прикасаясь к себе.
— Ну, не конкретно о тебе.
— Обо мне, конечно, — подмигивая, отвечаю я. — Все в комнате знали, что обо мне.
— Тех троих парней, которые хотели меня снять, тоже считаем?
— Они тупые. При одном взгляде на них можно понять, что их IQ не больше размера ноги.
— Максон… — она смеется, будто ничего больше здесь не сделаешь.
По крайней мере, это устраняет возникшую между нами напряженность. Но я не идиот. Завтра она пойдет по своим делам, а позже вернется с новыми вопросами. Она будет копать глубже в желании понять. На самом деле, я никогда не анализировал свою жизнь так, и забавно, как много я осознаю, просто сказав это вслух. Зачем мне вообще нужен психолог, если у меня есть Кили?
— Если честно, после того, как ты подразнила публику, а затем поставила на место какого-то рестлера, я понял, что Грифф будет заинтригован. Тогда я представил тебя в чем-то классическом, элегантном и женственном, соединил с твоей сладкой напористой личностью и осознал, что мой брат просто сойдет с ума.
Она делает глоток вина.
— Если ты хотел, чтобы я помогла тебе с братом, зачем переспал со мной?
Как много я могу ей рассказать? Все, что я говорю, звучит грязно. Но опять же, я никогда не извинялся за то, какой я есть. Зачем начинать сейчас?
— Я ничего не мог с собой поделать.
Ее лицо смягчается. Она наверняка думала, что тоже ничего не могла с собой поделать. Какое-то нежное чувство, которое я не могу понять, кроется в этих голубых глазах. Несмотря на блестящие тени и черный лайнер, я это вижу. Черт, я это чувствую.
