После развода, который дался ей весьма нелегко, навалилась дикая, тяжелая депрессия. Несколько раз она даже подумывала о самоубийстве. А после произошла эта встреча. Вроде нелепая, по сути, случайная. Перевернувшая дальнейшую ее жизнь и ставшая – нет, не роковой, скорее судьбоносной.
В тот вечер она сидела на скамье в парке и бездумными глазами смотрела на падающую листву. Холодный ветер подхватил оранжево-красный, с еще зеленой серединкой, кленовый лист, закружил его, поднял высоко-высоко, словно решил водрузить на ту самую ветку, где он счастливо провел лето, но внезапно опустил вниз прямо в грязную лужу на бетонной дорожке, протащил над самой водой, кажется, даже коснулся ее. Но в последний момент приподнял, не уронил, пронес над бордюром и мягко, как драгоценную ношу, уложил на крохотный островок еще зеленой травы. Что-то царапнуло сердце. Рядом негромко, даже как-то робко кашлянул мужчина. Анна не слышала, как он подошел. Вообще не видела, откуда он появился. Будто возник из ниоткуда. Материализовался прямо из воздуха.
– Все ведь хорошо? Он даже не запачкался! – чуть слышно сказал незнакомец.
Анна медленно, словно во сне, повернула голову и увидела Его. Высокий. Мужественный. С правильными, чуть грубоватыми чертами лица. Только глаза грустные, чуть воспаленные, как у одинокого бездомного пса. Хотя, судя по одежде, Он не походил на одинокого. Слишком ухожен, отглажен, даже можно сказать, что от Него исходило что-то особое, надежное и доверительное.
– Вы разрешите присесть? – спросил Он.
Голос Анне показался удивительно знакомым, немного глуховатый, с почти незаметной хрипотцой, но на удивление приятный. Можно было даже подумать, что она его слышала, только никак не могла припомнить где.
– Садитесь! Места всем хватит. – Анна пожала плечами и демонстративно отвернулась.
Ей почему-то стало страшно. Он сидел достаточно далеко, но она чувствовала рядом с собой мужчину. Сильного, привлекательного и… почему-то желанного. Никогда раньше такого с ней не происходило. Нет, она не чуралась мужчин, но все ее знакомые были какими-то не такими. Слабыми, что ли! Даже с мужем она никогда или почти никогда не испытывала ничего подобного. Хотя он уж точно был писаным красавцем. И замуж выходила вроде по любви. Только вот семьи не получилось. Муж слишком хорошо осознавал собственную привлекательность. На него заглядывались многие женщины. Впрочем, и он не прочь был оказать им внимание. Терпение Анны лопнуло, когда она застала его с соседкой в супружеской постели. Следствием стал развод. И вот вдруг, спустя почти год…
– У вас какое-то горе? Вы выглядите подавленной. С мужем разругались? – все так же тихо произнес мужчина.
– Нет у меня никакого мужа! – почему-то резко ответила Анна. Осеклась. Замолчала и неожиданно для самой себя начала рассказывать. Она никогда и никому, даже самым близким людям, не рассказывала того, что говорила сейчас совершенно незнакомому мужчине. Он не перебивал, лишь изредка подправлял, корректировал рассказ Анны с единственной целью – дать ей возможность выговориться полностью.
Незаметно на парк опустились сумерки. Среди почти голых ветвей несмело начали зажигаться желтые фонари. Поеживаясь от забирающегося под пальто холода, Анна продолжала рассказывать, не замечая, что уже давно пора идти домой, забыв, что там, в пустой квартире, наверное, уже заскучала дочь.
– Вы совсем замерзли! – заметил мужчина. – Не пора ли нам двигаться отсюда?
Странно, но Его слова не остановили Анну. Возможно, потому, что в голосе мужчины она ощутила такое участие, такую заботу, что продолжала изливать душу.
Непонятно, как Он почувствовал, куда она собирается идти, где находится ее дом, но, бережно поддерживая Анну под руку, он неспешно шел рядом и все так же кивал, соглашался, помогал говорить, внимательно слушал. Дойдя до своего подъезда, Анна ненадолго замолчала, не решаясь что-либо предложить незнакомцу.
– Может быть, чаю? – робея, спросила она.
– Спасибо, но нет, – отказался Он, но, взглянув на Анну и помолчав, продолжил: – Представьте, Аня, утром, взглянув на себя в зеркало, вы улыбнетесь и скажете себе, что вы красивы, молоды и очаровательны. И эти слова не будут ложью. Ваша беда в том, что вы сами загоняете себя в тупик, не позволяя себе не только оглянуться и влюбиться в кого-нибудь, но даже просто увлечься. Вы замечали, как на вас смотрят мужчины? Никогда не поверю, что за последний год за вами никто не попытался ухаживать! Скажите откровенно, вы когда-нибудь задумывались о том, что любви достоин лишь тот, кто научился любить себя?
Аня с удивлением посмотрела на мужчину.
– Я не хочу… – начала она и замолчала.
Не хотелось врать, но она мечтала о любви и даже хорошо знала, кто к ней не равнодушен, но теперь неожиданно оказалась перед выбором…
Он начал прощаться неожиданно, словно почувствовав неловкость Анны:
– Извините. Поздно уже. У меня завтра, вернее, уже сегодня трудный день. А вы, Аня, не расстраивайтесь. Все у вас будет хорошо. Только верьте. Я вам оставлю свою визитку. Если будут проблемы, звоните, не стесняйтесь. – Он протянул ей белый кусочек картона. – До свидания. Простите, если обманул ваши ожидания. Просто сейчас не лучшее время для необдуманных поступков. Рядом с вами скоро появится тот самый мужчина, о котором вы мечтали.
Он ушел тихо и буднично, словно отправился на работу. Она же, напротив, провела и эту ночь без сна, но, в отличие от многих предыдущих, не рыдала в подушку. Просто тихо лежала и, закрыв глаза, мечтала. Беспокойная душа затихла и негромко мурлыкала, свернувшись калачиком.
* * *
Владимир умчался спозаранку. Нельзя сказать, что звонок Глеба разбудил его: Владимир, сидя на кухне, уже потягивал традиционный кофе, но те несколько слов, что коротко бросил в трубку сыщик, заставили его отложить все дела и кинуться к машине. Очень уж хотелось лично взглянуть на те документы, что удалось добыть команде Глеба.
Утренний город, еще не запруженный автомобилями, резво наматывался на колеса. На то, чтобы добраться до офиса Глеба, потребовалось времени намного меньше, чем обычно. Не выходя из машины, Владимир окинул взглядом стоянку перед домом и, убедившись, что приехал раньше сыщика, нетерпеливо закурил, откинувшись на спинку сиденья. Он не привык разбазаривать время попусту, вот и сейчас решил тщательно обдумать всю информацию, попытаться собрать воедино разрозненные кусочки мозаики. То, что серия взрывов, прокатившихся по увеселительным заведениям, каким-то образом пересеклась еще с чем-то неясным, было понятно и так. Единственной зацепкой за это самое непонятное и таинственное оставалась смерть друга. Теперь, когда Глеб заявил, что есть след, необходимо было действовать быстро и решительно. Что касалось взрывов, то проведенный Аней анализ уже позволял рассчитывать на определенный успех и скорое завершение странного дела.
Яркий свет автомобильных фар озарил площадку, скользнул по стене, по заснеженной детской площадке. Джип Глеба буквально ворвался во двор, расшвыряв широченными шинами слежавшийся снег. Тяжелый внедорожник замер у самого подъезда. Глеб выскочил из машины не один, вместе с ним приехала и незнакомая Владимиру молодая женщина. Пока они поднимались на высокое крыльцо, Владимир быстро пересек двор.
– Привет, Глеб! – поздоровался Владимир, приблизившись.
– Привет! Ты уже? Отлично, заходи! Сейчас наша дива доложит обстановку, – напряженно сообщил Глеб.
Но, оказавшись в кабинете, Глеб почему-то не спешил, явно тянул время. Принялся варить кофе, прохаживался из угла в угол и не торопился представить Владимиру женщину, которая, присев в уголке, ничем не выдавала своего присутствия. Владимир умел терпеливо ожидать, поэтому и не торопил. Понимал, что в руки Глеба попал материал, который требуется основательно рассортировать, чтобы прямо сейчас не сказать ничего лишнего.
Глеб молча разлил кофе по чашкам. Уселся в кресло возле небольшого столика. Отхлебнул крепкий бодрящий напиток. Поставил чашку. Зачем-то покрутил ее в блюдце, словно изучая изящный рисунок.
– Я тебя для чего пригласил. Сегодня ночью наша милая Мышка посмотрела кое-какие документы на базе. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы отнестись к ним со всей серьез ностью. Нет, я не могу утверждать, что мы с лету раскрыли убийство Виктора Ольшанского. Наоборот, мне хотелось бы выяснить несколько вопросов. Причем отвечать придется тебе, Владимир.
– Слушаю.
– Раз так, вопрос первый. Ты давно знаком с Ольшанским?
– Лет двадцать, не меньше.
– Он оставил службу? – спросил Глеб.
– Говорил, что да. Но утверждать что-либо я не берусь. Специфика.
– Хотя бы в двух словах я могу узнать, в чем именно состояла его служба?
– Нет. Я не имею права обсуждать подобные вопросы, – отрезал Владимир.
– А твоя собственная? – нашелся Глеб.
