не знаем? Кто такая, прости, господи, Sweet Jane? И что им нужно было съесть на ужин, чтобы написать “Блюз свиньи в ушах”»?
Спустя сорок лет мне удалось отыскать очевидца, который зафиксировал эту вакханалию на фотоплёнку. Семидесятилетний Константин Кохреидзе уже давно не живёт в Тбилиси, но умудрился сохранить фотографии, сделанные во время концерта.
«Впечатления от “Аквариума” были настолько необычными, что многие решили, что музыканты исполняли не свои песни, а чужие, — делится воспоминаниями Кохреидзе. — Мол, советские группы не могут играть панк. Это было фантастическое зрелище, и мы в Тбилиси такое видели впервые. Один из друзей подбежал ко мне, и у него от восторга капала слюна изо рта. И он тут же рванул за кулисы, чтобы пригласить музыкантов в гости. Его восхищению их смелостью не было предела».
Примечательно, что фокусы Гаккеля с виолончелью имели самые непредсказуемые последствия. Спустя несколько дней группа выступила в цирке города Гори, расположенном неподалёку от места, где родился «вождь народов» И. В. Сталин.
«Администратор цирка был с самого начала профессионально холоден, — отмечал Дюша в своих мемуарах. — Но одно выражение он себе всё-таки позволил: “Делайте что хотите, только “смичёк в жёпа” не надо”. Над смыслом этой фразы не первое десятилетие бьются опытные аквариумисты, но её разгадка ещё впереди».
Как известно, этот концерт снимался финским телевидением, которое пригласил Троицкий. Их фильм о фестивале в Тбилиси доступен в интернете, и в нём есть немало ярких эпизодов — начиная с барабанного соло Ришада Шафиева («Гунеш») и заканчивая фрагментом выступления «Аквариума» в Гори. Любопытно, что затем Борису удалось разыскать оператора вместе с плёнкой из семи композиций, которая впоследствии распространялась в виде стихийного бутлега: «Live in Гори». В таком виде этот концертник циркулировал среди фанатов группы, пока не попал на первую сторону легендарного альбома «Электричество».
Позднее Гребенщиков неоднократно вспоминал о фестивале — в частности в заметках, предназначенных для «Рокси»:
«Накануне отъезда из Грузии у нас собрались представители, наверное, всех рок-групп. В номере у “Аквариума” был единственный (неработающий) холодильник, и с самого утра он был набит вином и водкой. Я смутно помню, что там происходило, но всё было очень шумно и весело. Такой хороший ненапряжённый бред».
Действительно, на втором этаже отеля «Абхазия» творился полный беспредел. У Фана с Губерманом были украдены вещи, клавишник «Сиполи» палил в окно из стартового пистолета, а вдалеке хмурой тенью бродил Гуннар Грапс из «Магнетик бэнда», исполняя на гармошке блюзовые стандарты. На десерт все нестройно орали песню «Аквариума» «Хавай меня, хавай», от исполнения которой дрожали стены гостиницы.
А страна тем временем готовилась к московской Олимпиаде. Хорошо помню, как в один из мартовских дней я услышал из кухонной радиоточки новость следующего содержания (цитирую по памяти):
«В столице Грузии прошёл фестиваль-смотр вокально-инструментальных ансамблей «Весенние ритмы — 80», на котором выступило тридцать участников. По решению жюри, возглавляемого композитором Юрием Саульским, первое место заняли “Машина времени” из Москвы и эстонская группа “Магнетик бэнд”».
Вскоре стало понятно, что дерзкий перфоманс «Аквариума» в Тбилиси не смог остаться незамеченным. Культурная столица встретила новоявленных панков «с распростёртыми объятиями»: группа вылетела с репетиционной точки, а Гребенщиков — с работы в научно-исследовательском институте. Затем его выгнали из комсомола — с жёсткой формулировкой «за отрыв от комсомольской жизни коллектива».
Все эти репрессии оказались следствием письма-доноса, угодливо присланного из Тбилиси местными организаторами. Впервые попавший в такую передрягу, Борис писал апелляции, которые обсуждались на заседании бюро ВЛКСМ, но его усилия остались безрезультатными. Так лидер «Аквариума» выпал из социума и стал абсолютным аутсайдером. В итоге недолгая интеграция Гребенщикова в госструктуры продлилась чуть больше года.
«Если честно, мне было очень страшно, — признавался позднее Боб. — Страшно, когда тебя в советские времена выгоняют с работы, и ты попадаешь в “чёрный список”… Я перестал быть научным сотрудником и стал человеком. Думаю, что этот обмен чего-нибудь да стоил».
СРАВНИВАЯ МИФОЛОГИИ
«Я держал свой курс к фантастическим огням, и судьба уже готова была сама ко мне явиться. Я чувствовал, что она смотрит только на меня и ни на кого больше».
Боб Дилан
Пока «Аквариум» крушил в Тбилиси общественные устои, их задушевный друг Майк организовал себе панкрок в личной жизни. Болезненно расставшись со своей очередной музой по имени Татьяна, он вскоре обнаружил её в Москве, замужем за гражданином ФРГ. Домой Науменко вернулся совершенно обескровленным и через месяц выплыл на поверхность с иным мировоззрением и новыми хитами — «Пригородным блюзом», «Сладкой №» и жёсткой композицией «Дрянь».
«Я вспоминаю вечер, когда мы сидим у Майка на кухне и он поёт “Дрянь”, только что написанную, — рассказывал Гребенщиков. — И нет ощущения, что мы находимся в рок-н-ролльной провинции. Что ТАМ они умеют, а мы не умеем — ни фига! Тот комплекс, которым страдало большинство наших рок-музыкантов, — у них там “фузз”, “квак”, обработка звука — нам это всё было не нужно. Это были какие-то второстепенные детали. Только одно ощущение и было правильным — если ты написал правильную песню, правильно её спел один раз — всё! Остальное уже должно прикладываться!»
Примечательно, что, Майк (впрочем, как и Борис) планомерно существовал в аутсайдерском режиме — без денег, жилья и стабильной работы. Мелкими суммами его снабжали мама и сестра, а кормиться он приходил домой, когда родители отправлялись на работу. Будущий лидер «Зоопарка» умел готовить глазунью и сосиски, а найти место для ночлега коммуникабельному Науменко не составляло большого труда. При этом он так виртуозно увиливал от службы в армии, что никакой военкомат не мог его обнаружить — ни днём, ни ночью.
«Майк удивительным образом сочетал в себе совершенно разные вещи, — утверждал Родион. — Он мог выжить на семьдесят рублей, чтобы иметь возможность заниматься тем, чем он хочет. Но белый роллс-ройс с чёрным шофёром постоянно маячили перед ним, как мираж».
Летом 1980 года Майк решил подвести определённые итоги. У него появилась возможность зафиксировать новые песни в студии Большого театра кукол, куда он временно устроился работать. Молодой поэт не хотел повторять аскетичную формулу «Все братья — сёстры» и поэтому на запись альбома «Сладкая N и другие» пригласил нескольких друзей-звукорежиссёров и оркестр приятелей-музыкантов: гитариста «Капитального ремонта» Славу Зорина, Бориса Гребенщикова с гармошкой, Дюшу с флейтой, Фагота и Мишу Файнштейна с перкуссией.
«Репертуар был понятен, поскольку на Каменном острове Майк исполнял многие из этих песен, — вспоминал Фагот спустя много лет. — Поэтому со стороны эта запись выглядела как семейная история».
«Мне композиции Майка страшно понравились, — резюмировал Троицкий. — И хотя я
