в свете лояльных настроений, выраженных всего двумя неделями ранее в Ковентри. Более того, маловероятно, что многие из тех, кто сопровождал принца, были вооружены, поскольку его цель не зависела от вооруженной силы. Скорее, он хотел продемонстрировать свою популярность в стране и, возможно, напомнить королю и совету (которые в это время заседали в Лондоне), что многие англичане были удивлены быстрому и полному повороту политики Англии в отношении Франции. В то же время он потребовал, чтобы те, кто говорил или подстрекал против него, были уволены и наказаны. В ответ король пообещал, что в парламенте и в надлежащее время будут приняты соответствующие меры[207]. Однако в итоге ничего не было сделано. Скорее наоборот, брат принца, Томас, в отношении которого у него, возможно, были подозрения, через несколько дней стал герцогом Кларенсом, причем это повышение едва ли свидетельствует о том, что король потерял доверие к наследнику. Принца, как утверждает один историк, просто перехитрили[208].
Жалобы на принца, возможно, продолжали циркулировать при дворе. На этот раз говорили, что, будучи капитаном Кале, он присвоил себе жалованье гарнизона. В конце сентября он вернулся в Лондон, снова сопровождаемый "огромной толпой" сторонников. Рассказ о том, что произошло, был записан столетие спустя, хотя он был основан на современных сообщениях. Принц, исповедавшись и причастившись, и желая уладить все дела с королем, пришел к нему в Вестминстер-Холл, где тот лежал больной. Подойдя к отцу и потребовав личной беседы, во время которой он долго говорил, он затем предложил королю кинжал и попросил убить его. Король, будучи не в силах этого сделать, разрыдался, отбросил кинжал и простил сына. Через месяц, после ревизии некоторых счетов, с принца были сняты все обвинения в недобросовестной деятельности на посту капитана Кале[209].
Для принца в последние месяцы правление Генриха IV было не менее опасно то, что оно могло закончиться на ноте горечи и раскола. Возможно, со стороны принца был гнев на извилистую политику, которую проводили его отец и брат в отношении Франции. У него были свои критики при дворе; возможно, именно они были ответственны за краткое заключение его казначея в Тауэр в это время, и очевидно, что существовали подозрения относительно использования им средств, выделенных для Кале. Две известные истории приобрели легендарный характер[210]. Первая касается предполагаемого заключения принца в тюрьму за неуважение к суду, когда он попытался бросить вызов верховному судье Уильяму Гаскойну, который судил одного из его слуг после ссоры. Во втором утверждается, что принц, привыкший к компании людей гораздо ниже его по рангу, нападал на других лордов. В более поздние годы бургундский хронист Монстреле записал еще одну историю о том, как принц, думая, что его отец умер, взял корону, лежавшую на подушке у его постели. В этот момент король, далеко еще не мертвый, проснулся и увидел, что делает его сын[211]. Эта история, которую подхватили сначала тюдоровские писатели Холиншед и Холл, а затем Шекспир,[212] возможно, содержала в себе элемент правды. Эта и другие истории говорят о том, что в последний год или около того правления своего отца принц был разочарован и расстроен тем, как велись государственные дела. Болезнь и явная неуравновешенность его отца, отсутствие очевидного успеха во Франции, его собственная неспособность влиять на политику или направлять ее, нападки как на него самого, так и членов его свиты со стороны придворных — все это в совокупности создавало напряженность в королевской семье и среди тех, кто им служил. Во всех смыслах это был акт провидения, когда 20 марта 1413 года, в праздник Святого Катберта, Генрих IV умер в Иерусалимской палате Вестминстерского аббатства. Насколько нам известно, он был в мире со всеми своими сыновьями, включая старшего, который носил его имя и теперь окончательно стал его преемником на посту короля Англии.
Часть II.
Король-полководец
Глава 4.
Арфлер
Новый король был человеком выше среднего роста, с сильным и хорошо сложенным телом, которое, если и не было внешне мускулистым, позволяло ему бегать очень быстро, что было полезно на охоте, которую он любил. Говорили, что у него была длинная шея; судя по сохранившемуся портрету, на котором он изображен в более позднем возрасте, его лицо было худощавым, а нос — длинным. По тем же свидетельствам, его волосы были каштановыми и прямыми. У короля был здоровый цвет лица, он был чисто выбрит, хотя возможно, что в более поздние годы он отрастил бороду. Его глаза, по слухам, были карие и мягкими, но быстро загорались, когда он сердился. Современников поражала статная осанка и прекрасные манеры Генриха. Француз, встретивший его в 1415 году, подумал, что он больше похож на священника, чем на воина, что, возможно, обмануло французский двор, решивший, что они могут игнорировать человека, который, упорствуя в своих требованиях территориальных уступок, угрожал войной. Внешне король мог казаться сдержанным, суровым, человеком, который держит свои мысли при себе. Внутренне он был человеком, который уже знал, как руководить, был уверен в своих силах и был мотивирован на выполнение того, что он считал главными задачами королевской власти.
Генриху предстояло править примерно двумя миллионами человек, неравномерно распределенными по стране. Богатство Англии, которая несла быстро растущие расходы на управление государством, в значительной степени складывалось за счет внешней торговли, в которой по-прежнему доминировала, хотя и в меньшей степени, чем в прошлые годы, торговля шерстью и тканями. Для блага подданных Генриха и его казначейства король должен был всячески поощрять торговлю в то время, когда война и серьезная нехватка денег создавали большие трудности для тех, кто занимался торговлей, особенно с за границей.
Англия Генриха также была частью широкого сообщества западного христианства, во главе которого стоял Папа. Однако в конце XIV века христианское единство оказалось серьезно подорвано. С 1378 года руководство церкви, папство, было разделено между двумя претендентами, что привело к расколу, который только усугубил уже существующие разногласия в политическом обществе Европы. Кроме того, Англия переживала рост гетеродоксальной веры и практики: лоллардия, без сомнения, была раскалывающим фактором в английском обществе в это время. Ни один король, такой благочестивый или ортодоксальный, как Генрих, и ни один король, стремящийся исцелить раскол в своей
