– Господи, пронеси! Господи, пронеси… – неумело молился задубелый атеист Максимыч.
…Ефрата долго и дорого выхаживали в областной больнице: собирали косточки, вправляли сотрясённые мозги, шаманили над отбитыми потрохами.
Максимыча судили по новоявленной моде – судом присяжных заседателей. Присудили меньше меньшего.
К возвращению Максимыча, закалённого колючей проволокой зоны, на застройке появились пирамидки свежесделанного самана и стопки оранжево обожжённого кирпича. Фундамент расчистили от жирного фиолетового бурьяна и начали строить дом.
(газетный вариант)
ВАН ЛИЕ «НЕЗНАКОМКА»
Стоит произнести имя Блока – и тотчас же возникают в сознании его строки:
И каждый вечер в час назначенный...
И это не случайно. "Незнакомка" не только одно из лучших стихотворений поэта, но и одно из совершеннейших созданий всей русской лирики. Во втором томе "трилогии" – томе "антитезы", где лирический герой погружается в хаотический мир повседневности, стихотворение это не одиноко.
Сам поэт среди произведений, близких "Незнакомке", называл: "Там, в ночной завывающей стуже...", "Твоё лицо бледней, чем было...", "Шлейф, забрызганный звёздами...", "Там дамы щеголяют модами..." и лирическую драму "Незнакомка".
В первых шести строфах "Незнакомки" перед читателем возникает картина обывательских буден, разгулявшейся пошлости, написанная поэтом с нескрываемым отвращением: "пыль переулочная", "испытанные остряки", гуляющие с дамами не где-нибудь, а "среди канав", "пьяницы с глазами кроликов".
На улицах – "окрики пьяные", над озером – "женский визг". Здесь и природа предстаёт в неприглядном виде. Даже луна лишена привычного романтического ореола и "бессмысленно кривится", а весенний воздух "тлетворен", "дик и глух".
Именно бытовая достоверность рисунка даёт повод некоторым литературоведам говорить о "Незнакомке" как о некой вехе на пути поэта к реализму. Однако следующие шесть строф по содержанию и поэтике составляют столь очевидный контраст первой части, что подобные утверждения теряют смысл.
Здесь всё возвышенно и прекрасно, таинственно и очень условно.
Даже немногие как будто бы реальные приметы Незнакомки ("девичий стан, шелками схваченный", "в кольцах узкая рука" и др.) лишь намечают некий силуэт, но не вступают в противоречие с другими, более отвлечёнными характеристиками ("дыша духами и туманами", "и веют древними поверьями её упругие шелка" и др.).
Под траурными перьями шляпы, за тёмной вуалью не видно лица.
Здесь нет разгадки – лишь намёки, представленные в системе символов, едва приоткрывающих замысел поэта ("и вижу берег очарованный и очарованную даль", "очи синие, бездонные цветут на дальнем берегу").
Они не поддаются однозначному толкованию и могут быть осмыслены лишь в контексте всей поэзии А.Блока.
Из всего сказанного очевидно, что главным принципом, определяющим композицию произведения, является контраст.
Именно в контрастных сопоставлениях реализуется тот конфликт между желаемым и данным, идеалом и действительностью, который составляет основу романтического искусства и широко используется Блоком-символистом на всём протяжении его творчества.
В "Незнакомке" резкое противопоставление двух частей находит выражение на нескольких уровнях: образной системы; лексики, звуковой организации стиха и т.д.
Только ритмический рисунок (четырёхстопный ямб с редким для этого размера чередованием дактилической и мужской рифм) остаётся неизменным.
Звуковое же оформление каждой части подчёркивает их контрастность и несомненно связано с содержанием.
Сравним начала первой и второй частей.
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух...
Здесь перед нами сознательное нагромождение трудно произносимых согласных и "нерегламентированное" использование ударных гласных.
Нарочито нестройному звучанию первой части противостоит гармония второй:
И каждый вечер в час назначенный
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
Поэт сводит к минимуму неудобопроизносимые согласные, обращаясь к звучным сонорным (л, м, н, р), оттеняя их шипящими и свистящими (ч, ш, с), напоминающими о шуршании шёлка.
Одновременно он обращается к повторам гласных, добиваясь напевного звучания стиха.
Впрочем, чтобы услышать и прочувствовать всё это, надо прочитать стихотворение вслух.
Нам осталось сказать только о последней, 13-й строфе: здесь завершается тема лирического героя, тема "поэт в страшном мире".
Она введена, как и две другие ("страшного мира" и "Незнакомки"), повтором "И каждый вечер...", который, выполняя существенную композиционную роль, несёт и большую смысловую, философскую нагрузку.
Духовность и бездуховность, пошлость и человечность, прекрасное и безобразное, добро и зло противостоят друг другу, отрицают друг друга не только каждодневно ("каждый вечер"), но и всегда, из века в век.
Внешне, может быть, неотличимый от окружающих герой на самом деле отчуждён и одинок ("И каждый вечер друг единственный В моём стакане отражён...").
Его упования, его представления об истинном и прекрасном несовместимы с действительностью. Мир, рождаемый его фантазией (в ресторанном ли мареве, во сне ли), лишён конкретных очертаний, хрупок и зыбок.
Но это – его "сокровище" – единственное спасение от мертвечины окружающего, возможность остаться самим собой, остаться живым.
И этот мир, одухотворённый образом Незнакомки, поэт дарит читателям.
Пекин
Георгий АБСАВА ПУТЕШЕСТВИЕ В РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ
Владимир Бондаренко. Русская литература ХХ века (100 лучших прозаиков, поэтов, критиков). М., "Росский писатель", 2011.
Вот уже второе десятилетие мы живём в новом ХХI веке; позади остался век ХХ – век страшных потрясений, войн, революций, природных катаклизмов, век разрушения Великой Красной Империи – Советского Союза. Но чем дальше мы уходим от ХХ столетия, тем больше понимаем: мы – его дети. Его величие – это и наше величие, его драмы и трагедии тоже принадлежат нашей памяти. Позади остались великие достижения культуры ХХ века, немногих из деятелей которой Его Величество Время наградило титулом "великий"; кто-то, напротив, вообще лишился его, кто-то остался полузабытым. ХХ век – время разбрасывать камни, ХХI – время собирать их, подводить итоги.
Книга Владимира Бондаренко "Русская литература ХХ века" – это и есть, по сути, попытка осмыслить роль литературы в истории нашей страны, подведение литературных итогов прошлого великого столетия. Автор считает ХХ век своим и, может быть, поэтому значительная часть его творческого багажа посвящена этому периоду. Изданный ранее его трёхтомник "Серебряный век простонародья" – о фронтовой и деревенской прозе, "Дети 1937 года" – о славном поколении, родившемся накануне войны, а "Поколение одиночек" – это уже о ровесниках автора, поколении детей Победы, последнем советском зрелом поколении, по которому пришёлся основной удар "перестройки". И вот теперь вызвавшие много откликов газетные публикации "Русская литература ХХ века" вышли отдельным изданием.
Для построения своей книги писатель применил технологии современной рейтинговой системы. Умело пользуясь методом когортного анализа, но руководствуясь при этом собственными критериями художественного вкуса (пусть субъективными), он конструирует массивные блоки из 50 лучших – литературных произведений, а также их создателей, прозаиков и поэтов. Однако книга В.Бондаренко – отнюдь не научная монография и тем более не подробный справочник о достижениях русской литературы и о русских литераторах. Это, скорее, краткий путеводитель по сложным, запутанным, порою трагическим лабиринтам нашей художественной словесности прошедшего столетия. Публикуемые списки не определяют в полном смысле этого слова рейтинги в градированной системе баллов; это, повторяем, не более, чем субъективная оценка, сделанная талантливым писателем и критиком. Поэтому книга В.Бондаренко привлечёт внимание не только школьников, студентов и преподавателей, но даже литераторов, да и вообще всех, кому дорого русское художественное слово. Безусловно, каждый читатель найдёт в ней прорехи, не обнаружит кого-то из своих любимцев, или, напротив, удивится (и возможно, оскорбится), увидев в списках чьё-то имя. Не исключено, что кто-нибудь отмахнётся от такого "математизированного" подхода к литературе, но не в спорах ли рождается истина? Автор выполнил огромную работу, если сможете – сделайте лучше него.
