С первых же страниц книги наталкиваешься на неожиданность: список золотого фонда русской литературы открывают "Хаджи Мурат" Л.Н. Толстого, "Вишнёвый сад" А.П. Чехова, "Поединок" А.И. Куприна, "Жизнь Клима Самгина" М.Горького. Мы совсем забыли, что они тоже наши современники, они принадлежат не только ХIХ, но и ХХ веку, и их шедевры не утратили своей актуальности до нынешних времён. А далее... Романы "Как закалялась сталь" Н.Островского, который ещё будет воспламенять сердца юных романтиков, и "Тихий Дон" М.Шолохова – великая эпоха, великий роман, великие герои и – великие споры. В одном ряду стоят "Пётр I" А.Н. Толстого и "Чевенгур" А.Платонова, "Мастер и Маргарита" М.Булгакова и "Доктор Живаго" Б.Пастернака, "В окопах Сталинграда" В.Некрасова и "Колымские рассказы В.Шаламова. Лукавый В.Бондаренко как бы нарочно сводит противоположные литературные форматы и антагонистические политические взгдяды: "Прокляты и убиты" В.Астафьева и "Горячий снег" Ю.Бондарева, "Василий Тёркин" А.Твардовского и ильфо-петровские "Двенадцать стульев". Однако на этом эпатаж не заканчивается – в одном списке сведены В.Личутин ("Раскол"), Э.Лимонов ("У нас была великая эпоха"), В.Ерофеев ("Москва-Петушки"), А.Вампилов ("Утиная охота"), А.Проханов ("Надпись", "Чеченский блюз"), Ю.Поляков ("Козлёнок в молоке"), и т. п. Что это – ёрничанье, насмешка над читателем? Нет. Просто автор в доступной форме изображает всю многогранность русской литературы, её извилистые, трудные и не всегда понятные пути, её горькую жизненную правду.
Не менее парадоксален и полон неожиданных поворотов список 50 выдающихся прозаиков ХХ века. Видимо, поэтому в предисловии к этой главе В.Бондаренко рассказывает о трудной задаче критика в поиске лучших книг и писателей, честно сознаётся в неизбежности влияния личных симпатий и в то же время ошибок при столь выраженной творческой тесноте: велика русская литература и несть в ней числа талантам.
В.Бондаренко раскрывает нам многоцветную палитру русских и советских писателей, трудившихся на этой ниве: В.Короленко, Л.Андреев, И.Шмелёв, И.Бунин, М.Зощенко, Б.Пильняк... К сожалению, в краткой газетной статье невозможно перечислить всех – от К.Паустовского, В.Каверина. В.Вишневского, ярких романтиков советского периода, до фантастов-провидцев И.Ефремова, А.Беляева, братьев Стругацких (хотя, по моему мнению, лучшим у последних является всё же не "Улитка на склоне", а "Понедельник начинается в субботу", гимн труду чародеев-учёных), от философов Д.Андреева и В.Розанова – до юношески задорных сказочников А.Гайдара и Н.Носова, от блестящих плодовитых историков С.Сергеева-Ценского и В.Пикуля – до автора одного романа (но какого!) В.Некрасова, от глубокого Д.Балашова – до скандального В.Пелевина, от либерального И.Эренбурга – до патриота и почвенника С.Куняева.
Некоторые имена В.Бондаренко вынужден отставить в сторону из-за жёсткой конкуренции: В.Набоков или А.Ремизов? Ф.Абрамов или В.Белов? Другие, как он считает, "не дотягивают" до установленной им планки золотого фонда – либералы Гроссман с Рыбаковым, и государственники Кочетов с Шевцовым. По этой же причине не были "сопричислены лику" Гранин и Ажаев, Нагибин и Фурманов. Зато в список попал Бабель, незаслуженно забытый по причине выраженной краснознамённости и большевистской романтики "Конармии".
Феминистки будут, несомненно, шокированы отсутствием в списке женских имён; дискриминация по половому признаку? – "Нет, – отвечает В.Бондаренко – я бы и рад добавить, но не В.Кетлинскую же с О.Форш и М.Шагинян. Кроме одарённой, но для меня чужой Л.Петрушевской, никто в голову не пришёл" (зато какие имена представительниц прекрасного пола сверкают в следующем, поэтическом, списке!). Не будем спорить с дамами, однако позвольте, Владимир Григорьевич, вопрос с задней парты – а почему по указанному адресу (т.е., в голову) не пришёл А.Аверченко, блестящий сатирик, "король смеха", над рассказами которого хохотала вся тогдашняя Россия, и даже сам Николай II? Как известно, сборник рассказов Аверченко был обнаружен после убийства императора в его библиотечке в екатеринбургском Ипатьевском доме. Но не будем увеличивать энтропию Вселенной, оставим этот спорный вопрос (как и многие другие) "на потом"; нельзя объять необъятное, сказал один классик – кажется, К.Прутков.
Начиная следующий раздел поэтов ХХ века, В.Бондаренко откровенно признаётся – ярких талантов в поэзии века минувшего наберётся, пожалуй, под две сотни; как выбрать из них 50 лучших? Исходя из своих патриотических убеждений, автор мог бы привести свой список от А.Блока и Н.Клюева до Н.Рубцова и Ю.Кузнецова. Но надо ли обеднять нашу поэзию, – задаёт он себе вопрос. И отвечает – нет, это же всё наше русское достояние, это лики русской культуры во всём её многообразии. При выполнении поставленной себе задачи писателю удалось избежать неуместного в данном случае механистического подхода, сваливая "до кучи" поэтов разных направлений и разных политических взглядов. Тонкое верхнее чутьё критика подсказало ему "заговор элитарной интеллигенции", навязавшей миру знаменитые "четвёрки" – Б.Пастернак, М.Цветаева, А.Ахматова, О.Мандельштам – или А.Вознесенский, Б.Окуджава, Е.Евтушенко, Б.Ахмадулина. Конечно же, эти замечательные поэты присутствуют в "списке 50-ти". Однако для В.Бондаренко не подлежат сомнению величие и масштабность таланта других "четвёрок" – А.Блок, В.Маяковский, В.Хлебников, Н.Заболоцкий – Н.Клюев, С.Есенин, Л.Мартынов, П.Васильев. Можно составить не менее двух "десяток" подобных созвездий, но 50 поэтов нельзя разделить на 4 без остатка.
А потому в золотом фонде русской поэзии ХХ века без соблюдения алфавитного порядка и иерархического ранжирования уживаются и Великий князь Константин Константинович (К.Р.), и аристократ камергер К.Случевский, иудеи Э.Багрицкий, И.Сельвинский, выходцы из крестьян А.Твардовский, В.Фёдоров, царскосельские поэты И.Анненский и Д.Кленовский. Над ними, как над высокой горной грядой, возвышаются такие уходящие в небеса вершины, как А.Блок (по мнению автора, самый великий русский поэт ХХ столетия, как А.Пушкин – века ХIХ), изысканно-напевный К.Бальмонт, полный небывалых озарений В.Брюсов, героически-романтичный Н.Гумилёв, певец "нерукотворной" России Н.Клюев (олонецкий земляк автора), пронзительно-одинокий в своей тоске С.Есенин, неповторимый И.Северянин, и, наконец, "глыбище русской поэзии" прошлого века В.Маяковский, пафосно мощный – и изумительно лиричный одновременно.
Далеко вдаль уходит горная гряда с пиками Я.Смелякова, Ар.Тарковского, В.Высоцкого, И.Бродского и др. Но уж простите за "придирастию", почтенный Владимир Григрьевич, уж коль скоро упомянуты "песенники" М.Исаковский и в какой-то мере Смеляков, то куда пропал у вас А.Фатьянов, почему читатели из глобальной сети должны напоминать вам, что его песни – это самая высшая поэзия? Возможно, это несовпадение вкусов ("вкусовщина", по выражению В.Б.)?
Однако факт введения в золотой фонд Т.Глушковой, талантливейшей поэтессы и страстной патриотки, оставшейся верной СССР и не пожелавшей жизни на "лоскуте державы", не оставляет никаких сомнений в его адекватности. Но отчего В.Бондаренко полагает, что многих удивит его выбор Т.Зульфикарова? Правота искушённого литературного критика видна невооружённым глазом: Зульфикаров – тончайший эстет и в то же время былинный певец; в его творческом спектре сплетаются Восток и Запад, православие и ислам, он ультрасовременен и в то же время самый древний архаист дописьменной эпохи. И конечно – Л.Губанов, в вольности обращения со словом и ритмом остававшийся один на один с миром первичности слова и человека, и – навсегда оставшийся внутри России.
Завершает книгу список из 50-ти ведущих литературных критиков прошлого столетия, на что до В.Бондаренко не отважился ещё ни один из работников литературного цеха. Открывают список блистательные имена В.Стасова, В.Кожинова, М.Лобанова; перечислены также и другие имена, многие из которых принадлежат поныне живущим и творящим людям, профессия которых – анализировать творчество коллег. Но я ещё не враг самому себе, чтобы обсуждать их – читайте сами!
Особо следовало бы отметить интересный приём, использованный автором для конструирования фабулы своей книги – популярный в наше время интерактивный формат. Критика не страшит перспектива остаться наедине уже со своими собственными критиками из интернета. Он умеет выслушивать мнение оппонентов (способность, которая сейчас, кажется, полностью нами утрачена; это особенно заметно в политических сварах и драках на ТВ, которые там называются политическими дебатами; да и в быту тоже... того-с), он не боится признавать свои огрехи и даже (не без юмора) цитирует довольно-таки нелицеприятные высказывания в собственный адрес, например: "Какой несерьёзный подход автора к составлению списка!", "Вы мелюзгу поэтическую пристегнули в список", "А вот Бродский – это мертвечина", "Г-н Бондаренко! Вы меня просто разочаровали, я всё-таки думал, что Вы серьёзный человек" и т.п. Читателю было бы небезынтересно услышать "глас народа", познакомиться с неожиданными поворотами, например, к бардам и рокерам (А.Башлачёв, И.Кормильцев, Я.Дягилева), сравнить предлагаемые интернетчиками собственные списки с перечнем автора: ведь его книга рассчитана не только на высоколобых интеллектуалов, но и на массового, "среднего" (ох, как мне эти слова не нравятся, но других, к сожалению, не нашёл) читателя, ещё не утратившего вкуса к русскому художественному слову.
