– Вообще-то мухи не опасны, – заметил Ворон, – но… пойдемте отсюда. И будьте готовы столь же дружно грохнуться на асфальт по первому моему требованию.
Возражать никто не пытался. Научники выстроились в уже привычном порядке и пошли. Молча! Что в данных обстоятельствах было не слишком хорошо.
Глава 17
Странно. Несмотря на не уменьшающийся поток гастарбайтеров, представляющих собой дешевую рабочую силу, многочисленное поголовье дворников, этой самой рабсилой пополняемое, постоянные указания свыше и драконовские методы чиновников, делающих вид, будто заботятся о внешнем виде столицы, Москва все равно оставалась грязной. Особенно в осенне-зимний и зимне-весенний периоды. А после прихода Зоны стала практически идеальным городом. Ни пылинки. Тротуары и проезжая часть будто с мылом вымыты.
Гришко снова приблизился к Тамаре и попытался взять девушку под локоть, но та с силой отбросила его руку:
– Не трогайте меня! Не пропаду я!
– А вот в этом я как-то не сомневаюсь, – очень тихо, так что приходилось прислушиваться, произнес Ворон. – Сколько у вас ходок? Какой стаж нахождения в Зоне? – вдруг резко спросил он.
– Вы с ума сошли?! – Тамара рассерженно полыхнула в его сторону взглядом.
– Нет, – Ворон отрицательно покачал головой, – я видел многих женщин, которые шли в Зону впервые. Очень многих, тебе, девочка, столько и не снилось. И реакции их я уже назубок знаю. В общем-то их всего три. Коровы. Это те, которые идут, лишь бы дойти. Иногда по трупам собственных товарищей. Молчат. Едят то, что дают, спят там, где укажут, а время от времени и с тем, на кого укажут. В общем, прогнуться готовы, лишь бы живыми добраться до места. Второй тип женщин – фиалки. Наиболее проблематичный. Склонны к панике и шарахаются не только от крови и трупов, но и от любого проявления Зоны. В начале нашего путешествия вы неплохо подходили, – сталкер сощурился, – вот только не вышло. Когда мы нашли мертвую псину, вы не рыдали над трупом собачки, да и фейерверк с голубями оставил вас абсолютно равнодушной. Третий тип… ну, к этим вы не относитесь тем более.
– А что так? – Тамара умела щуриться не хуже сталкера. Ее взгляд словно метал молнии, и если бы Зона наделила ее некоторыми способностями, Ворон давно был бы мертв.
– Это самая легкая, наиболее приятная категория в общении. Я зову их боевыми подругами. С ними много проще, чем с мужиками, не приходится доказывать свое лидирующее положение в группе, например. Знай поглядывай да не требуй слишком многого, помни, что человек в Зоне впервые. Ни единой жалобы. Ни просьбы о привале или погони за артефактами. Идеал!
– Может, это я такая уникальная?
Сталкер хмыкнул. На губах расцвела кривая усмешка:
– Для любого человека, впервые идущего в Зону, внешние проявления становятся первостепенными. Аномалии его пугают или привлекают, но обязательно интересуют. Первопроходчик забывает о себе, иногда только на некоторое время, зато гарантированно. Возьмите Дина, например.
Денис вздрогнул:
– Я ж не…
– Зато поступил соответствующе, – заметил сталкер. – Умудрился вляпаться в аномалию и почувствовать, что стало плохо, только через минуту, если не две. Синдром новичка налицо. Организм ведь непривычен к такого рода воздействиям, вот и притормаживает.
– Вы начали говорить, как ученый, – заметил Хазаров.
– Еще одна типичная реакция новичка… – Мимолетный взгляд в сторону Гришко и более пристальный на Хазарова. – Они начинают страдать словесным недержанием.
Психиатр вздохнул.
– И это тоже реакция организма, только, – Ворон постучал указательным пальцем по виску, – из разряда вашего предмета изучения. Защита психики от шока, реакция на непредвиденное… зовите как удобнее. – И снова обернулся к Тамаре: – Вот только у вас ничего подобного не наблюдается. Вы руководствуетесь не внешним, а внутренним. Последнее приключение с флаконом показало это в большей степени.
– Женщины с менструальным синдромом… – начал было Хазаров, но Ворон резко вскинул руку, приказывая тому замолчать.
– Заткнитесь, профессор, – прошипел он. – В этой истории меня больше всего интересуют вопросы: зачем и для кого? Какого черта вас навязали в мою группу? Зачем вам понадобилось скрывать свое пребывание в Зоне ранее? И главный вопрос – чьи интересы вы представляете? Заблоцкого? Сдается мне, что ответ этот неправильный.
При упоминании этого имени Денис вздрогнул. Ворон вопросительно посмотрел в его сторону, но вопросов задавать не стал.
– Да у тебя самого недержание! – выкрикнула девушка. – Слишком много говоришь, сталкер!
Короткий взгляд. Тамара мазнула им по автомату Гришко, тот находился к ней ближе всех.
– Не советую. – Ворон любовно погладил свой обрез.
– Да вы с ума сошли?! – Из уст психиатра подобное восклицание казалось дикостью и кощунством одновременно. – Перед вами девушка, в конце концов…
– А на этом и держался весь план, – бросил Ворон в его сторону и встал так, чтобы удобнее было стрелять. – Но я же просил вас помолчать? Так кто, Заблоцкий или…
– Может быть, и не он… – Денис произнес это очень тихо. Таким же голос был, когда он находился под «иллюзом».
Он прикрыл глаза и покачнулся, а потом резко крутнулся на пятках. Выплюнутое кем-то ругательство заставило его обернуться.
Девушка неестественно застыла, будто заводная кукла, у которой вдруг кончился заряд, или недоскаченное с интернета видео на мониторе. В позе виделось движение, но оно не было закончено, просто прервалось.
– Что происходит?.. – прошептал Глушко.
Хазаров нахмурился и тоже открыл рот. Сталкер цыкнул, и научники замолчали, а он подошел к девушке и помахал рукой возле ее лица. Тамара не отреагировала. Ворон сместился в бок – встал на периферии ее зрения. Секунды тянулись: одна, вторая, третья…
– Я чуть в этот ваш «мокрый асфальт» не упала! – выкрикнула Тамара.
Файл перекачался, и ролик продолжился с прерванного места. Вот только теперь девушка обращалась к пустоте на том месте, где раньше стоял Ворон.
– Перезагрузка прошла успешно?
Тамара резко обернулась:
– Да я… я…
– Именно это от вас и слышно на протяжении всего дня. Я… я… я… я, – передразнил сталкер. – Это действительно не только Заблоцкий. Это хуже…
– Да я же Тамару знаю… – начал Гришко, однако от коллеги он предпочел отступить на несколько шагов, а руку положил на автомат.
– Тоже мне кавалер, – зло проговорила Тамара.
Гришко в ответ чуть качнул дулом.
– Сколько ты ее знаешь? Месяц? Год? – спросил Ворон. Кажется, он тоже размышлял над возможностью и желанием пристрелить эту проблему или необходимостью разобраться в происходящем.
Гришко буркнул:
– Три недели.
– А вы, профессор?
– Нисколько. – Хазаров нахмурился. То ли поверил подозрениям сталкера, то ли раздумывал над тем, как эффективнее того разоружить. – Только досье видел.
– А из досье информация умеет исчезать не хуже, чем предметы в «мокром асфальте». – Ворон снова ухмыльнулся, но улыбка на этот раз получилась жутковатой. – Вот только я не намерен верить официальной версии.
– Да не знаю я! – По щекам Тамары потекли слезы. Крупные и маслянисто-блестящие.
– Дин? – резко выкрикнул Ворон. – Что ты видишь?
– Дымка. Марево, как то, сквозь которое мы эмионика видели. Но этого ведь быть не может? Она…
– Сумку! – приказал сталкер.
Тамара зашипела не хуже рассерженной кошки, но Хазаров схватил ее сзади. Девушка задергалась в его руках, словно марионетка, управляемая неумелым кукловодом. Возможно, она и вырвалась бы, но масса и размеры тел оказались больно неравны. Гришко успел вырвать у нее сумку. Раскрыл и высыпал содержимое прямо на асфальт.
Помада, тушь, множество шкатулочек, пакетиков, тюбиков с тенями и блеском и огромное множество того, чего мужчина не мог даже назвать. И… небольшой – с крупную бусину величиной – золотистый шарик. Он светился изнутри и создавал вокруг себя призрачное сияние.
– Моё-о-о, – взвыла Тамара, ее голос преобразился самым неприятнейшим образом, стал грубее и визгливее одновременно. Словно вместо девушки говорил кто-то другой. – Отдашшш…
– Дин?
– Я не уверен… Да. Это оно!
– Отлично.
– Сто!.. – только и успел выкрикнуть Гришко.
Ворон быстро шагнул в его сторону и со всей силы саданул мыском армейского ботинка по артефакту.
– …й! – окончил слово биокорректор. – Совсем опупел? Это какие же деньжищи!
Он, возможно, кинулся бы подбирать артефакт, да тот быстро запрыгал по асфальту, словно был не камнем, а каучуковым мячиком замысловатой расцветки, и канул в «мокром асфальте».
Тамара прорычала что-то непонятное и нечленораздельное и рухнула в обморок.
– Совсем ты охренел, сталкер! – взвыл Гришко.
– Уж лучше так, – прошептал Ворон. – Лучше так. – Он развернулся. – Привал. Тридцать минут. В таком состоянии нам не следует двигаться, – бросил через плечо, а сам пошел подальше от своей группы.
