— Я сразу сказал этим, когда они пришли: еще раз появитесь — закопаю! — решительно сказал он. — Я два подвала отремонтировал, ментам плачу, пожарникам плачу, за аренду подвалов плачу. И вообще — что в городе творится? Вечером пройти нереально! Машину под окнами не оставишь — если не угонят, то сдерут все, что можно. Менты бардак развели, им нахрен ничего не нужно, только водярой интересуются. Я вижу, что здесь собрались небезразличные люди. Нужно наводить порядок. Я считаю, что все мы, здесь собравшиеся, можем принять участие. Кто-то финансами, кто-то лично посодействовать. Но так, как есть, продолжаться не может. Короче, мое мнение такое. На встречи с жуликами ходить примерно в таком составе, как сейчас, но не меньше, чем человек двадцать. А если кого из нас тронут, то всем собираться и наказывать. Они сейчас оборзели просто, берегов не видят. А если поймут, что за нами сила есть, то может и вести себя станут поприличнее!
Снова шквал аплодисментов и снова гремит «Мираж»:
'Я жду перемен.
Прочь, Время Измен!
Дел много вокруг, и
Мудрость книжных слов мне больше не важна.
Где ты, мой Новый Герой?
Ты будешь здесь, я верю!
Тебе привычный узкий круг мешает быть со мной.
Тебя устала я ждать, сломай замки и двери,
Сорви букет колючих роз за каменной стеной!'
После этого слово взял второй близнец-штангист — Матвей.
— До меня говорили люди, — сбивчиво начал он, — все верно говорили. Нужно нам о себе заявить. Мы, здоровые и сильные мужики, да еще и столько нас! Мое мнение — нам бояться вообще некого. Эти — кто на наркоте, кто бухает. Неужели мы не сможем порядок навести⁈
Снова аплодисменты и одобрительные крики. После речи Матвея официальная часть закончилась и началась часть неофициальная. Во-первых, мы все перезнакомились, что было очень важно. Обменялись телефонами и визитками — у кого были. А во-вторых, провели сбор средств на возможные мероприятия. Коммерсанты спортивного происхождения, среди которых затесался и я, а также — Евгений Михайлович, образовали узкий кружок, человек в восемь.
— У пацанов-то бабок нет, это ясно, — сказал Матвей, кивнув в сторону спортсменов, которые налегали на «Пепси» и бутерброды. — Бабки мы им будем давать, за помощь. Ведь, по сути, они нам помогать будут. Предлагаю выделять по четвертному на человека за акцию. Все согласны, а, купечество?
Купечество было согласно.
— И если кому имущество повредят, на лекарства, на адвоката, если придется — компенсируем из общей кассы.
Все снова согласились.
— Тогда давайте скидываться и определять, кто кассу держать будет!
— А че определять? — пожал плечами здоровенный борец. — Вы движение организовали, вам и карты в руки.
Консенсус был достигнут на том, что братья Андрей и Матвей будут держать наш «оборонный фонд», в который лично я положил тысячу рублей. А Евгений Михайлович положил целых пять. Всего собрали тысяч пятнадцать. Андрей и Матвей также назначались координаторами всех будущих акций. Одним словом, штаб был готов, бюджет собран, бойцы рвались в бой. Несколько охладил пыл собравшихся Евгений Михайлович.
— Молодые люди, — сказал он, по-отечески улыбаясь, — я, пожилой человек, так рад был увидеть столько небезразличных молодых людей, это просто счастье! Но послушайте совет пожилого человека. Не нужно конфронтации. Нужна дипломатия! Поймите, если вы, к примеру, побьете кого-то из этих людей, то им придется резать кого-то из вас. И, я вас уверяю, что у них рука не дрогнет порезать человека. Мы живем в одном городе, ходим по одним улицам, давайте попробуем договориться. Я знаю многих из них, знаю вас — давайте включим дипломатию.
— Не будут они с нами разговаривать, — усмехнулся Матвей.
Лисинский развел руками.
— Ну вот если не будут, то тогда будете думать о чем-то другом.
— Поговорить, конечно, всегда лучше, чем воевать, — задумчиво сказал Серега.
— Вот и я об этом же, — просиял Евгений Михайлович. — Давайте сделаем так. Я вам организую встречу с интересующим вас персонажем.
— С Седым? — уточнил я.
Евгений Михайлович улыбнулся и продолжил:
— Скажем, завтра вечером, часов в шесть у меня в кафе.
Братья-штангисты переглянулись и кивнули:
— Придем.
— Придем, — подтвердил борец.
— Придем, — сказал Серега.
— Вот и отлично! — просиял Евгений Михайлович.
А дома у меня этим вечером был очередной прием — принимали генерала, только-только занявшего пост начальника областной милиции. Генерал был низок ростом и толст, его непропорционально большая голова, казалось, сидела на плечах безо всякой шеи, был он неповоротлив и показался мне человеком неприятным. Тем не менее, я вежливо раскланялся с ним, когда отец меня представил. Генерал с аппетитом выпивал и закусывал, произносил унылые комплименты в адрес партийного руководства и торжественно обещал навести порядок. Звали генерала Эдуард Петрович.
Сговорились они все, что ли, подумал я со скукой. Сколько желающих навести порядок, а порядка все нет и нет. Хотя, я больше поверил бы в то, что если не порядок, то хотя бы какое-то его подобие скорее наведут мои приятели-спортсмены, чем это пьющее и жрущее существо. Впрочем, генерал, подвыпив, боевой дух растерял и начал сетовать.
— Ты пойми, Володя, — говорил он отцу, — у нас же руки связаны! Мы ж ничего не можем! Группировки молодежные — там чуть ни половина — комсомольцы! Куда мне их всех, в колонии? Человек триста-пятьсот малолеток сажать надо — куда я их посажу? Кто мне разрешит⁈ Дубинала в отделении еще могу выписать. А больше ничего не могу, некуда их девать!
— Комсомол не работает ни хрена, — мрачно вторил генералу отец. — Занять молодежь не могут, на собраниях мухи на лету от тоски дохнут.
— И комсомол, и школа, и родители, — подтвердил генерал. — Всем плевать с высокой колокольни. А вообще, Володя, я тебе так скажу. Была сильна идея — вера в партию, в будущее наше, в лучшую жизнь, так и никаких группировок не было! А сейчас? Ни во что не верят! Вообще ни во что! Потому и херней всякой маются — одни железок на себя понавешают и американскую музыку крутят, друге просто рожи друг другу бьют! Все к чертовой матери летит, Володя. И мы все видим, все понимаем, но сделать не можем ничего — что тут сделаешь?
— Мда-а… — неопределенно ответил отец.
— И с кооператорщиками этими… Законов толком нет. Чего делать — непонятно. Статью за спекуляцию никто не отменял, но если я сейчас трону кого по этой статье, то понесется такое… Гражданину Пупкину, получается, спекулировать нельзя, а кооперативу можно!
Краем уха прислушиваясь к разговорам, я подумал о том, насколько тяжела все же генеральская доля. И хотел бы человек порядок навести, но темные силы не дают! Что ж тут поделать… Через час новый милицейский руководитель набрался до такой степени, что до машины пришлось его вести под руки двум милицонерам.
— Пить не умеет… Что за начальник милиции⁈ — подвел отец итог встречи.
А встреча нашей спортивной общественности с криминальным деятелем Седым состоялась вечером следующего же дня. На нее пришли братья-штангисты, здоровенный борец по имени Жора, мой компаньон Серега и еще человек пять спортсменов. Присутствовал и я — не для переговоров, конечно, но для того, чтобы посмотреть — до чего договорятся стороны. Организатором встречи выступал Евгений Михайлович Лисинский.
Красная «восьмерка» подъехала к кафе «Уют» ровно в шесть вечера, как и было назначено. Из машины вышло три человека, два из которых осталось на улице, а один проследовал ко входу. Это и был знаменитый Володя Седой — кумир криминальной молодежи.
— Ух ты, сколько народа собралось! — весело удивился он, войдя в кафе. — Здорово, Михалыч! — обратился он к Лисинскому. — Привет всем!
Я с интересом рассматривал Седого, до этого дня я видел его пару-тройку раз в ресторанах, лично же общаться не доводилось. Это был крупный мужчина, черноволосый, с тонкими чертами лица, на первый взгляд — веселый и общительный, но за веселостью этой угадывалась настороженность. Вообще, Седой производил впечатление опасного человека.
