Ситуация изменилась к середине четвертого курса. Во-первых, Юля несколько подустала от тусовок и вечно сменяющихся партнеров, ни в одном из которых она не видела интереса к себе как к личности. Во-вторых, сам Миша Григорьев немного пообтесался в Городе, утратил наиболее заметные и отталкивающие провинциальные черты, поднаторел в новомодной индустрии развлечений.
Самым же решающим обстоятельством стало появление у него денег. В маленьком городке на севере области умерли один за другим родители Миши, и в его собственности оказалась двухкомнатная квартира в панельном доме брежневской застройки, которую молодой человек почти сразу же продал. Не бог весть какие деньги, но их все же хватило и на новенький «форд», и на модные шмотки, и на то, чтобы перебраться из общежития в съемную хату и ежемесячно платить за нее по пятнадцать тысяч рублей. Кое-что еще и осталось, и Миша мог позволить себе шиковать по клубам и торгово-развлекательным центрам. Не на очень длительный период, правда…
Отмечать завершение зимней сессии Миша пригласил не только Юлю, но и ее лучшую подругу Настю. Кстати, тогда же он впервые увидел ее брата Максима. Молодого человека у Насти Трофимовой на тот момент не было, она еще приходила в себя после разрыва с Колей Абрамовым и пришла в ресторан с братом.
Веселье в одном из лучших питейных заведений города продолжалось до двух часов ночи, после чего как-то само собой получилось, что Трофимовы оказались в одном такси, а Миша с Юлей — в другом… Уснуть Мише удалось только под утро, а царапины на спине, оставленные ногтями страстной жгучей красавицы, были видны в зеркале еще десять дней.
Вскоре у Юли произошел конфликт с родителями по какому-то незначительному поводу, который она даже не стала разъяснять Мише, и девушка перебралась к нему на квартиру. Совместный быт, совместные нужды, совместные радости и неприятности… Молодой человек был счастлив и горд собой: он наконец достиг цели, добился «своей» женщины. Не с каким-нибудь крутым бизнесменом или мажором она живет и страстно занимается сексом, а с ним, Мишей Григорьевым, совсем недавно приехавшим из северного городка с одним потертым чемоданом в руках. А то, что деньги, вырученные от продажи квартиры, очень скоро растают в воздухе, как дым от костра, так это не беда. В конце февраля, сразу после сдачи государственных экзаменов, молодой человек устроился работать продавцом-консультантом в магазин бытовой техники, трудился три дня через три, деньги, хоть и невеликие, все же зарабатывал. До получения дипломов можно дотянуть, а потом Миша надеялся устроиться в планово-экономический отдел крупного коммерческого предприятия, где его готовы были принять…
Финансовые запасы иссякли, однако, гораздо быстрее. Пришлось идти по дорожке, проторенной миллионами любителей иметь «самое лучшее, прямо сейчас»: брать кредиты в банках. От некоторых увеселительных мероприятий Миша тоже вынужден был отказаться. А его подруге даже и без этих ограничений уже приелась совместная жизнь с одним и тем же парнем, довольно посредственным, с ее точки зрения. Надоело и ведение домашнего хозяйства, к которому Юля чувствовала себя совершенно неприспособленной. Миша чувствовал, что ей стало откровенно скучно с ним жить. Боялся, что скоро она найдет предлог, чтобы помахать ему ручкой, уйти и не вернуться.
Но Юля Назарова не была бы самой собою, если бы ушла в никуда. Она и во время совместной жизни с Мишей тяготилась ограниченностью общения с представителями противоположного пола. Остаточный провинциализм в сочетании с ревнивым нравом Михаила Григорьева страшно мешали ей жить так, как она привыкла. Знакомиться в клубах и танцевать с парнями, принимать подарки от ухажеров, носить вызывающе короткие юбки, больше похожие на широкие пояса… Склонность к промискуитету была у нее в крови.
Несколько недель назад Миша случайно стал свидетелем недвусмысленной сцены с участием своей девушки и Коли Абрамова… Ничего серьезного-то и не было, кроме легкого флирта и полунамеков, да и что еще могло произойти в коридоре вуза в перерыве между парами? Миша тогда сдержался, сделал вид, что ничего не заметил. Но подобные сцены повторялись в самой нейтральной обстановке и в самых обыденных ситуациях. К майским праздникам молодой человек уже не сомневался: Юля «запала» на Николая Абрамова. Может, он и не совсем в ее вкусе, но все же яркий, модный, общительный, «человек-праздник»… Да и деньги у него время от времени откуда-то появлялись, хотя происходил из малообеспеченной семьи, воспитывался матерью и теткой. Короче, вполне подходящий вариант для девушки с таким складом характера, как у Юли. А то, что Коля — вроде как официальный бойфренд лучшей подруги, Насти, так это ерунда. Подобные обстоятельства никогда не были для Юли Назаровой достойным внимания препятствием для устройства личной жизни.
Мише ни на какой пикник ехать не хотелось. Чем больше времени Юля будет проводить в компании Коли Абрамова, тем больше у нее соблазна. И тем больше возможностей воплотить свои мечты в реальность. Миша пытался было отговорить Юлю от поездки, но открыто говорить о своей ревности не смог, а других аргументов просто не нашел. Вечер субботы, никаких срочных дел у них нет, лучшие друзья собираются весело провести время на природе — почему не поехать?.. Миша предчувствовал беду и в своих предвидениях не ошибся. И теперь он должен лгать, выкручиваться, презирая самого себя. Одно хорошо: Николай Абрамов больше не опасен. Юлечка к нему не уйдет…
***
Воодушевившись найденным в интернете восторженным текстом, повествующим о чудесах Крымских гор, Сергей и Настя решили провести вечер на самой вершине вулканического массива Кара-Дага, на Святой горе.
С полукилометровой высоты открывается вид, поистине переворачивающий сознание. Здесь бы и человек с менее развитой духовностью и небогатым воображением поневоле задумался бы о вечности мира и бренности человеческого существования, о Боге и дьяволе, о Добре и Зле, о спасающей мир красоте, о смысле жизни и о многих других вопросах, на которые тысячелетиями ищет ответы философская наука.
Молодые мужчина и женщина сидят на поросшей редким кустарником застывшей лаве, которая в юрскую эпоху плеснула из земных недр, шипя и взрываясь, поднимаясь в небо раскаленными клубами дыма и газа. Разливалась огненными реками, с жутким ревом обрушивалась в море. Успокаиваясь и застывая, образовывала причудливые фигуры, по сей день приковывающие к себе пытливые взоры туристов и вызывающие трепет людских сердец. «Король», «Королева», «Епископ», «Сфинкс»… Сидя на плотном покрывале и одной рукой обнимая Настю, Волков несколько раз быстро закрывает и открывает глаза, вновь и вновь пытается разглядеть в темных скалах фигуры тех, кого они изображают. Почему вот эта коричневая громада именуется «Королем»? Где корона, где скипетр, где горностаевая мантия?.. Сергей вспоминает, что много лет назад, любуясь красотами Кара-Дага, глазами шестилетнего мальчика он без труда распознавал всех здешних сказочных персонажей. И зачем так страстно хотел побыстрее вырасти? Ну вот, вырос. Да, многое приобрел. Но кое-что и потерял, например, способность смотреть на мир глазами ребенка, видеть сказочное, сверхъестественное, невероятное…
Он переводит взгляд чуть правее, смотрит на соседнюю скалу, верхушка которой еще освещена лучами падающего за далекие желтые холмы солнца. Когда последний луч дневного светила догорает, Волков вдруг видит, как бурая поверхность скалы начинает светлеть и скоро становится белоснежной. Видит стройное женское тело, одетое в длинное, в пол, старинное платье. Видит выпуклости симметричных грудей, горделиво развернутые плечи, изящную сверкающую корону на высоко поднятой голове, чувствует на себе надменный взгляд слегка прищуренных глаз. Королевский взгляд! Снежная Королева, странным образом переместившаяся из холодной Арктики в жаркий Крым, усмехается очень знакомым движением губ. Волков пристально, хотя и с некоторым страхом вглядывается в ее лицо и узнает… Ну конечно, еще бы не узнать! Одна Снежная Королева вдали, другая — рядом. От далекой исходит арктический холод, от близкой — приятное согревающее тепло. Но нет, не двух королев он видит и чувствует, а одну, в двух лицах, в двух ипостасях… Так и до галлюцинаций недалеко. Сергей трясет головой, разгоняя наваждение. Прикасается губами к Настиной шее и замечает, что девушка тоже с приоткрытым ртом всматривается в причудливые нагромождения скал. Грудь ее часто вздымается, щеки горят… А где-то далеко внизу вздыхает и шуршит галькой о камни Черное море. И кажется, что сама Святая гора, несокрушимая твердыня, тоже пульсирует и колышется, как будто в ее недрах запрятано гигантское живое сердце… Впрочем, так оно и есть. На многокилометровой глубине кипит и бурлит магма, и кто знает, когда захочется ей вновь разбудить спящий вулкан? Страшно подумать… Нет, совсем не так. Волков ловит себя на мысли, что ему как раз совершенно не страшно думать о грядущей катастрофе, которая может полностью изменить очертания береговой линии на десятки километров, обрушить в море все эти горные музеи застывших фигур и на их месте возвести новые коллекции королей, монахов и фантастических зверей, еще более величественные.
