- Господи, покойничек ожил! - усмехнулась Элинор.
Майк ухватил её за грудь, привлек к себе. Начал гладить по спине, по бокам, ягодицам...
- Что это на тебя нашло? - изумилась Элинор. - Ты меня с кем-то перепутал?
- Ты прелестна, - возбужденно пробормотал Майк. - И грудки замечательные.
- Лучше чем у Николя, это точно.
Майк с готовностью подтвердил это. По части бюста почти любая женщина могла дать Николя сто очков вперед.
- Ники новый трюк придумала, - похвастался он жене. - Может, попробуем?
Элинор после некоторого колебания вздохнула и, опустив руку, чтобы погладить его внизу, изумленно воскликнула:
- Ого! Ты либо стал ненасытным, дружок, либо Николя тебя продинамила.
- Нет, это ты меня так возбудила, - захихикал Майк, поглаживая её тугие груди. - Так вот, фокус в том, прямо перед тем, как я готовлюсь выстрелить, ты должна схватить меня за яйца. А потом легонько...
Элинор не поверила своим ушам.
- Что я должна?
Вместо ответа он перекатил её на спину.
- Ты не ответил, Майк!
- Ты все слышала. Давай - сейчас я тебе сам покажу!
Джеймс проснулся, а, может быть, и очнулся - посреди какого-то адского пекла.
Осторожный, словно зверек, который прикидывается мертвым, пока не убедится, что ничто ему не грозит, он продолжал лежать с плотно закрытыми глазами. Лежал он на чем-то мягком, но вместе с тем достаточно плотном, все тело горело и, похоже, где-то неподалеку только что щебетала какая-то птаха.
Джеймс собрался с духом и приоткрыл глаза.
Лежал он на ярко-красном матрасике, прямо под немилосердно палящим солнцем. В брюках и рубашке; галстук, пиджак, носки и туфли куда-то исчезли. В нескольких ярдах слева синела, переливаясь на солнце, водная гладь просторного, в форме боба, бассейна.
Посреди бассейна плавал надувной матрас розового цвета.
Джеймс повернул голову и встретился с лучезарной улыбкой графини Наташи Чимаролли.
Ее обнаженное тело украшало самое крохотное бикини, которое Джеймс когда-либо видел. Оно состояло из совершенно прозрачной ленточки изумрудного цвета, чуть прикрывавшей соски, и малюсенького треугольничка той же ткани, расположившегося в перекрестье округлых бедер. Цвет прозрачного бикини удивительно гармонировал не только с глазами Наташи, но и с огненно-рыжей копной волос.
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что графа поблизости нет, Джеймс сказал:
- Вам нельзя носить одежду. Прикрывать такое тело - преступление, которое...
- Ах, шалунишка! - графиня шутливо погрозила ему пальчиком. - Ви прелесть!
- ...должно караться по всей строгости закона, - закончил Джеймс.
- Терпеть не могу законы, - Наташа скривила хорошенькие губки. - Фи! Я беззаконная.
Джеймс окинул её тело восхищенным взглядом. Зрелище и впрямь было изумительное: точеные ножки, осиная талия, атласная кожа. Мечта любого скульптора. Наташа была настолько ослепительно прекрасна, что Джеймс даже ущипнул себя: он всерьез хотел лишний раз убедиться, что не грезит.
- Ви спать хватит, да?
- Да. - Внимание Джеймса привлек её пупок, какой-то удивительно сексуальный и возбуждающий. - А что вы имели в виду, назвав себя "беззаконная"?
Наташа пожала обнаженными плечами.
- Я презирать законы, - хихикнула она. Вдруг её правая рука скользнула за спину, и изумрудная полоска, прикрывавшая грудь, слетела. Наташа небрежно отбросила её прочь и, выпрямившись, горделиво повела плечами. Представшие ошалелому взору Джеймса прекрасные тяжелые груди оказались на удивление упругими. И такими же бронзовыми от загара, как остальные части тела. - Вот так, например!
Не помня себя, Джеймс сорвался с места и вихрем подскочил к ней. Позабыв о графе, обо всем на свете.
- Нет, пжалста, ви ждать!
Одной рукой Наташа попыталась защититься от бурного натиска, но Джеймс лишь беспомощно пробормотал: "Извините, но это выше моих сил". В следующее мгновение руки его обвили её тонкую гладкую - божественно гладкую! - талию, а губы жадно прильнули к левой груди. К вящему изумлению Джеймса, Наташа взвизгнула и попыталась отстраниться. Свободной рукой она вцепилась в волосы Джеймса и с силой дернула.
- Побрейся, сфин! Ви царапать мой грюдь!
- Извините... А бритва и пенистый крем у вас есть?
- Пенистый? - переспросила Наташа и визгливо захохотала. - О майн Готт - пенис-тый!
- Он и в самом деле так называется, - смущенно сказал Джеймс, только сейчас осознавший причину её веселья..
- Да, все у нас есть, - ответила Наташа, все ещё смеясь. - Побрейся и... разденься, пжалста.
Изумрудные глазищи сияли притворным гневом. Джеймс пожирал глазами её роскошное тело, руки его гладили её сразу повсюду. Джеймс сожалел только, что у него всего две руки, а не восемь. Внезапно он похолодел.
- А где ваш муж? - спросил он с замирающим сердцем.
- Спит. Не бойся, малыш. - Она указала на небольшой летний домик, высившийся рядом. - Поди туда и разденься. Если надо плавки, то там их есть.
- Слушаю и повинуюсь, - улыбнулся Джеймс. И провел кончиком языка по нежному соску её правой груди. Этим он её точно не поцарапает.
В летнем домике он обнаружил диванчик, шкафчик с полками и крючки, на которых висели пляжные халаты, полотенца и прочие купальные принадлежности. Джеймс избавился от рубашки с брюками и, стоя в одних трусах, подумывал, какие выбрать плавки, когда сзади донеслось негромкое покашливание. И тут же веселый возглас:
- Приветик!
Джеймс обернулся словно ужаленный. Наташа стояла в проеме дверей, улыбаясь и глядя на него. Проследив за её взглядом, Джеймс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо - трусы вздымались вверх красноречивым шатром.
- О, Джемс, - покачала головой графиня. - Ты лучше совсем снять они.
При этом руки её скользнули вниз, и в следующее мгновение треугольничек изумрудной материи свалился к её ногам. Наташа грациозно нагнулась, подобрала трусики и небрежно покрутила ими в воздухе. Затем сказала, не отрывая взгляда от шатра, который угрожающе вырос:
- Ты мне нравиться, Джемс. Отшень сильно.
Джеймс, не помня себя, сорвал с себя трусы; все его помыслы были устремлены к диванчику. Но Наташа с криком "Всем плавать!" вдруг устремилась к бассейну и, подбежав к самому краю, нырнула. В воздух взмыли мириады брызг, ярко заискрившихся на солнце. Джеймс ринулся следом за ней; голозадый сатир, он плюхнулся в теплую воду и, раскрыв глаза, успел разглядеть из глубины длинные ноги Наташи, выплывающей на поверхность. Когда он вынырнул, она уже покачивалась на надувном матрасе. Джеймс невольно залюбовался её прекрасным нагим телом; Наташа лежала на спине, болтая расставленными в стороны ногами в воде. Она звонко смеялась, зеленые глаза искрились, как росинки на солнце, огненные волосы разметались по плечам. Джеймс устремился к ней, хищно, как акула, рассекая воду, и, подтянувшись, взгромоздился на матрас прямо между раздвинутыми ногами графини. В следующее мгновение он обрушился на неё всей тяжестью, руки его обхватили её упругие груди, а губы жадно впились в её губы. Почти сразу правая его рука поползла вниз, нащупывая вход в волшебный грот, к которому так рвался его исстрадавшийся дружок. Положение было чертовски неудобное, утлый плотик качался, грозя вот-вот перевернуться, а удерживать равновесие одной рукой, одновременно целуя и лаская Наташу было весьма непросто. Джеймс почти достиг своей цели, нет, не почти, а точно достиг, когда матрас все-таки вздыбился и - перевернулся. Джеймс, преисполненный решимости, не выпускать из рук драгоценную добычу, что бы ни случилось, не разжимал объятий и под водой, где они с Наташей барахтались, как два спаривающихся тюленя. Одно сладостное мгновение, второе, третье, и вот - впервые в жизни Джеймс испытал оргазм, находясь под водой.
Он медленно, с неохотой, разжал объятия - легкие уже разрывались без воздуха.
Всплыв, Джеймс расслабленно лег на спину, а Наташа, подплыв к бортику, выбралась по ступенькам на сушу, изящно виляя бедрами. Вскоре за ней последовал и Джеймс. Только сейчас он осознал, что то, чем он занимался в течение последних минут, он проделывал не с кем-нибудь, а с близкой подругой тети Агаты. Эта мысль его ошеломила. И тут же вылетела у него из головы, стоило только Наташе приблизиться к нему и склонить мокрую голову ему на плечо. Гладя её шелковистую спину, Джеймс спросил:
- Как ты?
- Чудесно!
Нежно покусывая мочку уха графини, Джеймс продолжал гладить обеими руками её спину, ягодицы, бедра. Вдруг где-то позади кто-то совершенно отчетливо закрякал.
И даже не закрякал - звук этот лежал где-то посередине между кудахтаньем курицы и конским ржанием. Но по тембру был, определенно, мужской. Сердце Джеймса ушло в пятки, а позвоночник сковал леденящий холод. Не помня себя от страха, он обернулся и...
Ни души.
Но вот Наташа смотрела куда-то вверх. И в следующую секунду визгливо выкрикнула:
- Ах, негодник! Разврательник старый!
