Вот, значит, в чем таится его несчастье. Его мозг целиком и полностью подчиняется половым гормонам. А думает он сам не головой, а...
Проследовав следом за попкой графини в роскошную спальню с голубыми обоями, Джеймс вывалил графа на широкую кровать, выпрямился и посмотрел на Наташу. Она уже в открытую улыбалась ему; по всему чувствовалось: её отношение к Джеймсу разительно изменилось.
Уймись же, скотина, свирепо сказал он себе, - у тебя вместо головы пенис! Наташа же, шагнув нему, обольстительно улыбнулась и, погладив по руке, промурлыкала:
- Ви отшень слафный манн, Джемс. Мы бюдем с фами отшень дружить, да?
Глава 8
Только спускаясь в гостиную, Джеймс наконец почувствовал, что валится с ног от усталости. Колдуя над графом, он ничего этого не замечал, но теперь, с трудом ковыляя вниз по ступенькам, мечтал лишь о том, чтобы кубарем не слететь с лестницы и не сломать себе шею.
Полчаса назад Джеймсу удалось, наконец, привести графа в чувство. Он ещё раз тщательно проверил, нет ли других повреждений, после чего с помощью Наташи облачил тщедушное тело швейцарского вельможи в пижаму. Как раз в эту минуту граф приоткрыл маленькие круглые глазки и недоуменно захлопал жиденькими ресницами.
Джеймс почувствовал, что гора свалилась у него с плеч. То и дело заверяя Наташу, что все в порядке и беспокоиться не о чем, он даже сам не понимал всей глубины своего испуга. Он безумно боялся, что мозг старика поврежден, что пострадавший может впасть в кому, а он, вместо того, чтобы срочно везти его в больницу, уступил настояниям Наташи и позволил доставить мужа домой. В мозгу свербела страшная мысль: а вдруг бедолага вообще не очнется?
Очнулся - слава Богу!
- Добрый день, рад вас приветствовать!
Граф Чимаролли недоуменно вылупился на него.
- О, дорогой! - радостно взвизгнула Наташа, утирая платочком бледный узкий лоб мужа. - Эс махт нихтс* (*Все нормально - нем.).Теперь фсе ф порйадок, йа?
Глазки-бусинки пострадавшего впились в Джеймса. Губы медленно раздвинулись, с трудом выговаривая слова:
- Вы - кто?
- Это доктур Стойчленд, дорогой, - поспешно пояснила Наташа.
- Меня зовут доктор Торчленд, - учтиво поправил её Джеймс. - Не волнуйтесь, граф, с вами ничего не случилось. Еще не много, и вы будете как огурчик...
Наташа перебила его, обрушив на мужа лавину немецких фраз. Джеймс разобрал только свое имя, повторявшееся несколько раз, и ещё имя тети Агаты. Графиня оживленно жестикулировала, крутила воображаемым рулевым колесом - речь явно шла об инциденте на дороге.
Дождавшись, пока поток её красноречия иссякнет, Джеймс осторожно вставил:
- Извините, графиня, но я хочу предложить, чтобы вы оставили нас с вашим супругом наедине. Я должен дать ему седативное средство, чтобы он поспал. Сейчас он больше всего нуждается в целебном покое. Это для него самое живительное средство.
- А еда? Может, он хочет кюшать?
- Нет-нет, еда подождет, - терпеливо ответил Джеймс. - Пусть сначала выспится. А потом, когда он проснется, дайте ему немного супа или...
- Ах, зо... - Наташа пылко заключила мужа в объятия, из которых граф выбрался слегка помятым. Джеймсу показалось, что старикан даже с облегчением проводил взглядом покидающую спальню графиню. Роясь в чемоданчике, он спросил:
- Вы помните, что с вами случилось?
- Нет, ничего не помню. Совсем ничего. - Он огорченно заморгал. Помню только, как мы ехали в машине, и - все...
Джеймс кивнул. Да, сотрясение мозга, как он и предполагал. Что ж, по крайней мере, по-английски граф изъяснялся неизмеримо лучше своей благоверной. И, даже в нынешнем своем состоянии, оставлял впечатление робкого, почти забитого человечка. Странно только, что могло побудить его выбрать в спутницы жизни столь необычное создание? Наполняя хрустальный стаканчик водой из графина, Джеймс говорил:
- Самое главное для вас сейчас, граф, это как следует отдохнуть. Выспаться. Вы должны полностью расслабиться, ни о чем не думать. Ваш организм должен набраться сил после перенесенного потрясения...
- Сотрясения?
- М-мм, сотрясение у вас, возможно, тоже есть, но я имел в виду "сотрясение". Шок.
- Ах зо! Шок, понимаю. - Он выдавил слабую улыбку. - Ваша тетя, наверно, гордится вами, да? Вы замечательный доктор.
- Она отзывалась о вас с необычайной теплотой, граф. Мне не терпелось с вами познакомиться.
- Да, но только не при таких обстоятельствах. - Граф попытался улыбнуться, но губы исказила болезненная гримаса.
- Вам не следует разговаривать, - всполошился Джеймс. - Вот, выпейте лекарство...
Дождавшись, пока его пациент уснет, Джеймс, пошатываясь от усталости, спустился в гостиную. Глаза его слипались и он почти беспрерывно зевал, мечтая лишь о том, чтобы свернуться калачиком на ковре и поспать.
- Вам яйца с бекон, доктур? Кофе?
Прелестное рыжеволосое видение, мираж в махровом полосатом халатике. Босиком. Только сейчас Джеймс осознал, что голоден как волк.
- Спасибо, с удовольствием, - пробормотал он.
Покорно, словно за сладкоголосой сиреной, побрел он вслед за Наташей в кухню. Небольшой деревянный стол на двоих, приятно щекочущий ноздри аромат свежезажаренного бекона. Двумя глотками, обжигаясь, торопясь, Джеймс опорожнил чашку кофе и смущенно улыбнулся. От недосыпания кружилась голова, а от голода сводило желудок.
Наташа вылила поверх нарезанного ломтиками бекона два яйца, и сковорода протестующе зашипела. Эх, скорее бы поесть, мечтал Джеймс, а потом можно и на боковую. Он не представлял, как доберется домой, но знал наверняка: набив брюхо, сразу уснет. Как анаконда. Или боа-констриктор.
- Вот, кюшайте! - проворковала над ухом Наташа.
Джеймс набросился на еду как изголодавшийся пес.
- Восхитительно...
Слово это относилось не к яичнице с беконом, и даже не к гренкам с помидорами. Джеймс уставился на пухлые, призывно приоткрытые губки Наташи, на её огромные глазищи. Она склонилась над ним, одной рукой придерживая копну рыжих волос, а другой - обнимая его за шею. В ноздри, перебивая острый запах стряпни, шибанул аромат духов "Фам". Губы графини - мягкие, влажные и соблазнительные, - скользнув по мочке уха Джеймса, прикоснулись к щеке и - не может быть! - слились с его губами... Она его целовала! Он поцеловал её в ответ, и...отрубился намертво.
- Ешьте же. Ви набрать сила!
Сотрясение мозга. Мираж. Джеймс задрал голову и пьяно уставился на Наташу. Она улыбалась, сидя за столом напротив и аппетитно пережевывая кусочек бекона. Неужели ему пригрезилось, и они вовсе не целовались?
Нет, не пригрезилось. Он ещё ощущал на губах сладость её губ. Да и нежный аромат ещё не выветрился. Пригнувшись к нему поближе, Наташа, сверкая глазищами, промурлыкала:
- Знаете, Джемс, ви отшень, отшень сексуальный шалунишка!
- Алло! - прохрипела Элинор, поднося к уху трубку; она готова была растерзать наглеца, осмелившегося будить её в столь несусветную рань.
- Элинор?
- Да - кто это?
- Китти. Элинор, милочка, надеюсь, я тебя не разбудила?
- Еще как разбудила, - проворчала Элинор, раздраженно глядя на Майка, спавшего беспробудным сном. Он приехал домой всего час назад, через полчаса после ухода Бена. Сбросил одежду и свалился как подрубленный дуб. И с тех пор не шевелился.
Зато уж ночью потрудился как следует, сухо подумала Элинор. Впрочем, и остальные от него недалеко ушли.
- Что тебе, Китти?
- Кузен мой пропал. Ты, случайно, не знаешь, где он?
- Ты что, обалдела, Китти? Откуда мне знать?
- Просто он не вернулся домой, вот я и беспокоюсь. Я обещала матери, что буду, как бы это сказать - присматривать за ним, что ли. Чтобы он не навлек на свою голову никаких неприятностей...
- Китти! - голос Элинор мгновенно сделался ледяным. - По-моему, твой кузен уже давно вырос из детских штанишек. Я просто не понимаю, зачем тебе...
- Это мой долг, Элинор. Джеймс - человек безответственный, и в прошлом не раз совершал поступки, о которых потом горько сожалел. Не знаю, Элинор, известно ли тебе, но доктор Кайт-Фортескью недавно предложил ему сделаться его партнером, и в связи с этим...
- Да, Кайт сказал мне, - прервала её Элинор, сладко позевывая. - А, может, ещё кто... Одним словом, Китти, я даже не представляю, где твой драгоценный кузен. Ну а теперь, поскольку сейчас самый разгар ночи...
- Сейчас уже почти десять утра, Элинор, - поправила её Китти. - Я пыталась найти его после твоей вечеринки, и даже узнала, где он, но потом он снова пропал. Вдобавок и машины его на месте нет. Причем её нет ни перед твоим домом, ни возле дома кого-то из твоих друзей...
- Как, ты и здесь что-то вынюхивала?
- Элинор, я же сказала - я за него отвечаю! Здесь не Лондон и не Бейрут, здесь все друг друга знают...
- Китти!
- Что?
- Иди в задницу!
Элинор в сердцах швырнула трубку. Глаза её свирепо горели, ноздри раздувались.
- Вот стерва, - процедила она.
Майк шевельнулся и сонно заулыбался, любуясь гневной наготой Элинор.
