лампы в их комнатах, точно такие же, как эта в руках хозяйки. Вне всяких сомнений, масло в тех лампах было сделано тем же способом.
Покуда женщина наполняла лампы, в кухне вдруг послышался тонкий детский плач.
Линь Цюши застыл, услышав эти звуки, а женщина зашла во внутреннюю комнату и вынесла на руках младенца, завёрнутого в красное одеяльце.
Угол обзора не позволил мужчине разглядеть лицо малыша, но зато он увидел протянутую ручку, бледную и даже слегка посиневшую. Как ни посмотри, не похоже на руку нормального ребёнка.
Покачивая дитя, женщина нежным голосом успокаивала:
— Не плачь, не плачь.
Линь Цюши не решался подбираться ближе, боясь, что хозяйка увидит их через окно.
Женщина медленно прохаживалась по кухне, полной запаха масла, при этом выглядела как самая заботливая на свете мать. Когда она развернулась, Линь Цюши наконец рассмотрел дитя на её руках.
Как он и предполагал, ребёнок не был живым.
Лицо бледное, как у мертвеца, и опухшее, как у утопленника, так что глаза превратились в маленькие щёлки, даже зрачков не видно. Ребёнок разевал огромный кроваво-красный рот и плакал, а Линь Цюши отчётливо рассмотрел во рту убористые ряды острых зубов… Таких зубов у нормальных людей не бывает. Щёки ребёнка покрывала сетка синих сосудов, что также подтверждало его принадлежность к неживым тварям.
Линь Цюши почувствовал, как Гу Лунмин крепко сжал его за предплечье. Обернувшись, он понял, что этот тип перепугался не на шутку.
Только Линь Цюши хотел попросить парня не сжимать так сильно, как хозяйка направилась к выходу из кухни. Мужчина быстро потащил Гу Лунмина в другое укрытие и с облегчение выдохнул только тогда, когда женщина вместе с ребёнком покинула двор.
— Зайдём на кухню осмотреться? — невзирая на страх, Гу Лунмин всё-таки предложил остаться.
Посмотрев в сторону выхода, Линь Цюши ответил:
— Да.
— А… может, я тогда постою снаружи, чтобы предупредить тебя в случае чего?
— Можно, — Линь Цюши вовсе не хотел заставлять Гу Лунмина идти с ним.
Гу Лунмин, поколебавшись немного, всё же решил отправиться вместе с Линь Цюши на поиски подсказок. Ведь если хозяйка неожиданно вернётся, предупреждать об этом нет никакого смысла — всё равно придётся срываться с места и бежать.
Поэтому они вдвоём зашли в дом и стали быстро обыскивать комнаты.
Линь Цюши не решался тратить на это слишком много времени, ведь хозяйка могла вернуться в любой момент. Пока Гу Лунмин осматривал кухню, сам он направился во внутреннюю комнату.
Помещение оказалось совсем небольшим, здесь стояла детская кроватка. Но вот что странно: — рядом также располагалась полка, на которой теснились масляные лампы. И несмотря на то, что снаружи ещё стоял день, все они горели.
Линь Цюши хотел было осмотреть лампы, но тут услышал лёгкие шаги — наверняка это возвращалась хозяйка. Схватив Гу Лунмина за руку, Линь Цюши сделал знак уходить.
Тот не стал задавать лишних вопросов и вместе с Линь Цюши покинул дом.
Только они завернули за угол, чтобы спрятаться, хозяйка шагнула во двор. Теперь ребёнок на её руках не плакал, но Линь Цюши отчётливо разглядел возле его рта красные следы, как будто оставшиеся от какого-то кушанья.
— Умница, послушный мальчик, — приговаривая так, женщина вернулась в дом и, оглядевшись, нахмурилась, будто что-то заподозрила.
Понимая, что дольше оставаться здесь опасно, Линь Цюши скомандовал:
— Уходим!
И они, пробираясь у стены, помчались к выходу.
К счастью, им удалось быстро покинуть двор, потому что через минуту женщина вышла и повесила на ворота огромный тяжёлый замок. Если бы мужчины опоздали, оказались бы заперты внутри.
Даже хладнокровный Линь Цюши невольно вздохнул с облегчением.
— Пойдём обратно, — сказал Гу Лунмин. — Скоро обед…
Линь Цюши глянул на него:
— И тебе после такого кусок в горло полезет?
Только что парень выглядел так, будто его вот-вот вырвет.
— Без еды человек не проживёт, от голода и помереть недолго. К тому же, нас ведь не человечиной кормят, так что ничего страшного…
Линь Цюши беспомощно согласился:
— Ладно.
И они вдвоём направились к своему жилищу.
Появившись на обеде, мужчины увидели, что другие члены команды уже почти разошлись. Янь Шихэ и Сяо Цянь ещё сидели за столом и разговаривали. Линь Цюши, подслушав их беседу, понял, что они узнали что-то о местных обычаях.
Гу Лунмин, похоже, проголодался по-настоящему. Он положил себе чашку риса и торопливо принялся за еду.
Посмотрев на них, Янь Шихэ поднялся, подошёл к Линь Цюши и сказал:
— Вы так поздно пришли, еда почти остыла.
— Ага, — ответил Линь Цюши. — Поздно проснулись.
Янь Шихэ, сверкнув глазами, явно не поверил в отговорку. И то верно — кому в мире за дверью захочется подольше поваляться в кровати? Это просто невозможно.
Однако Линь Цюши было наплевать, поверил тот или нет. Даже если не поверил, что с того?
— Мы нашли новую подсказку, может, обменяемся сведениями? — Янь Шихэ сел рядом. — Мы ведь с вами не враги…
— Что за подсказка? — спросил Линь Цюши, глядя на него.
— О речном боге.
Линь Цюши положил палочки.
— И что ты хочешь узнать?
— Расскажите, куда вы сегодня ходили и что обнаружили.
Линь Цюши молча смотрел на него.
Янь Шихэ усмехнулся:
— Ну ладно, на самом деле Сяо Цянь видела, как вы шли в направлении дома хозяйки. Вам удалось проникнуть внутрь? Просто хочу узнать, что там…
— Говори первый, — прямо сказал Линь Цюши. — Если решил обдурить меня какой-нибудь ерундой, боюсь, тебе будет очень сложно добыть желаемую подсказку.
— Идёт. Давайте найдём какой-нибудь безлюдный угол. — Янь Шихэ покосился на Гу Лунмина, старательно уминающего еду за обе щёки. — Гляжу, вы видели нечто не слишком пугающее.
Раз едите с таким аппетитом.
Линь Цюши, глядя на Гу Лунмина, не знал, что и сказать.
Тот, закончив наконец с обедом, вытер рот и наставническим тоном произнёс:
— Нельзя впустую расходовать пищу!
— Наелся? — спросил его Линь Цюши.
Слопал целых три больших чашки риса!
Гу Лунмин, пожав челюстью, ответил:
— Ну ладно, можно сказать, наелся.
Линь Цюши:
— …
Бедняжка, прости, что тебе приходится голодать.
Четверо нашли во дворе укромный уголок и начали обмениваться информацией.
— Помнится, вы тоже ходили в храм предков? — спросил Янь Шихэ. — Видели таблички с именами детей?
— Видели, — Линь Цюши сразу что-то понял: — Хочешь
