немного денег.
Я улыбнулся и покинул палатку. За занавеской, набирая обороты, взвизгнули сверла.
Глава четырнадцатая
Скупщик рассматривал мой товар через укрепленный на голове оптический прибор, который непрерывно жужжал и пощелкивал. Его безволосый скальп был простеган тонкими шрамами и напоминал вазу, разбитую, а потом кое-как склеенную. Он принимал экспириенталии пинцетом, подносил к своему окуляру и изучал, как старый энтомолог изучает экзотических бабочек. Рядом, дымя самодельной сигаретой, стоял юноша в шлеме наподобие того, что я стянул у Вадима.
– Ну, кое-что из этого барахла, возможно, подойдет, – произнес человек с оптикой. – По-вашему, тут все подлинное?
– Батальные сцены – запись воспоминаний солдата, который участвовал в этих боях. Сделано в процессе обычного сбора разведданных.
– Да? А к вам они как попали?
Не дожидаясь ответа, он достал из-под стола жестянку, перехваченную эластичной лентой, раскрыл и отсчитал несколько десятков купюр. Я еще раньше заметил, что здешние деньги весьма странного достоинства: три, четыре, тринадцать, двадцать семь.
– А вот это, черт подери, не ваше дело.
– Согласен, но это не значит, что я не имею права задать вопрос, – насупился он. – Что-нибудь еще или так и будете тратить мое время?
Я позволил скупщику осмотреть экспириенталии, взятые мною у Квирренбаха, и увидел, как скривились губы – вначале презрительно, затем брезгливо.
– Ну и?..
– Мне не нравится ваш тон.
– Если товар негодный, так и скажите, и я уйду.
– Товар как раз годный, – сказал он после вторичного осмотра. – Месяца два назад я бы его взял. Гранд-Титон популярен. Людям только подавай такие палочки.
– Так в чем проблема?
– Этого барахла на рынке уже пруд пруди, вот в чем проблема. Спрос на такие экспириенталии уже падает. Они… как бы это сказать… контрабанда не то третьего, не то четвертого поколения. Просто дешевка для простаков.
Однако он соизволил кое-что заплатить, правда на порядок меньше, чем за мои экспириенталии.
– Придержали еще что-нибудь в рукаве?
Я пожал плечами:
– Смотря за чем вы охотитесь.
– А вы пошевелите мозгами. – Продавец подал экспириенталию помощнику с юношеским пушком на лице.
Тот извлек палочку, которую просматривал, и вставил взамен мою, не поднимая лицевой пластины шлема.
– Что-нибудь черное, – продолжал торговец. – Матово-черное. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Догадываюсь.
– Тогда выкладывайте либо выметайтесь.
И тут юноша начал корчиться в кресле.
– Эй, что за чертовщина?
– Его шлем имеет достаточное разрешение для стимуляции центров наслаждения и боли? – осведомился я.
– А если да, то что?
Скупщик повернулся к своему напарнику и резким ударом сбил шлем у него с головы.
Парень обмяк и затрясся, по подбородку бежала струйка слюны, глаза остекленели.
– Тогда ему, наверное, не следовало выставлять настройки «по умолчанию», – сказал я. – Кажется, он попал на сеанс допроса по методам Северной Коалиции. Вам когда-нибудь удаляли пальцы?
Человек с оптическим прибором хихикнул:
– Ох ты, страсти какие. Для подобной дряни существует свой рынок, как и для черного товара.
Момент был подходящий, чтобы проверить экспириенталии Вадима. Я сунул ему одну из черных палочек с изображением серебряной личинки:
– Вы это имели в виду?
Торговец осмотрел мой товар вначале недоверчиво, потом с возрастающим интересом. Глаз у него был явно наметан и мог отличить подлинник от второсортной подделки.
– А вот это свежая контрабанда, а значит, товар стоящий, что бы он собой ни представлял. Эй, дурак, проверь-ка.
Он поднял помятый шлем и нахлобучил на голову парню, который только начал приходить в себя. Увидев палочку, помощник замахал руками и отпихнул хозяина, прежде чем тот вставил экспириенталию в порт.
– Сними с меня эту мерзкую личинку!
– Я просто хотел, чтобы ты поймал кайф, дубина. – Скупщик сунул палочку себе за пазуху.
– Почему вы сами не хотите ее проверить? – спросил я.
– По той же причине, мать вашу, по которой он эту дрянь даже к своему черепу не поднесет. Слишком неприятные ощущения.
– Сеанс допроса СК тоже не подарок.
– По сравнению с этим допрос – детская забава. Здесь настоящая боль. – Он осторожно похлопал себя по нагрудному карману. – То, что здесь содержится, в десять миллионов раз неприятнее.
– Так они действуют по-разному?
– Конечно. Это рискованно, в том-то весь смак. Крыша едет всегда по-разному. Иногда просто видишь личинок, иногда сам становишься личинкой, а иногда… бывает хуже, гораздо хуже. – Он неожиданно просиял. – Впрочем, спрос на них есть, так что не мне жаловаться!
– А чего ради люди ставят над собой подобные эксперименты? – поинтересовался я.
Он с ухмылкой глянул на юношу:
– Эй, у нас тут что, час философии в креслах-качалках? Мне-то почем знать? Уж таков человек. Натура у него совершенно извращенная.
– Давайте-ка вы мне об этом расскажете поподробнее, – попросил я.
В самом центре базара над толпой возвышалась башня. Украшенная причудливой инкрустацией, она напоминала минарет, на который водрузили часы с четырьмя циферблатами. Часы показывали местное время. По двадцатишестичасовым суткам только что пробило семнадцать, из-за циферблата показались движущиеся фигурки в космических костюмах и принялись отправлять какой-то сложный псевдорелигиозный ритуал. Я сверил время по часам Вадима… по моим часам, ибо это был дважды завоеванный трофей. Расхождений не было. Если Доминика рассчитала правильно, она все еще возится с Квирренбахом.
Герметики и основная часть аристократов уже успели покинуть рынок, но я заметил несколько человек, которые с растерянным видом бродили взад-вперед. Они выглядели так, словно только что получили уведомление о банкротстве. Возможно, лет семь назад они были сравнительно богаты. Но для того, чтобы удержаться на плаву во времена потрясений, нужны не только средства, но и связи. Не думаю, что до эпидемии в Городе Бездны кто-то был по-настоящему беден, однако у состоятельности всегда существуют градации. Несмотря на жару, эти люди ходили в плотных темных одеждах, нередко расшитых тяжелыми драгоценностями. Женщины носили перчатки и изнывали от духоты, но ни одна не сняла мягкой широкополой шляпы
