Тыгрена молча смотрела на Айе.
— Рассказывай, рассказывай, Айе! — кричали со всех сторон охотники.
— Твои сказки интересно слушать.
— Ты научился в тундре хорошо рассказывать.
— Про безбородого расскажи еще.
Ваамчо нагнулся к соседу и тихо спросил:
— О чем говорит Айе?
— Интересные новости. Очень. Такие новости я никогда не слышал.
— Ну, рассказывай, Айе! Что же ты перестал? — попросил Ваамчо.
Но Айе при виде Тыгрены утратил способность говорить. Ему хотелось спросить Тыгрену, как она живет, о чем она думает, но при таком сборище стыдно было спрашивать. Ведь все знали, что женоотниматель Алитет отобрал у него Тыгрену. Еще на смех поднимут. Люди разные.
Совсем нехорошо стало на сердце у Айе. Лучше бы Тыгрена и не приходила на это сборище. И Айе стал молча закуривать. Нехорошо быть человеком, достойным сожаления. Но все же он придвинулся к тому месту, где сидела Тыгрена.
В полог просунулась голова какой-то женщины.
— Тыгрена, Алитет зовет, — сказала она.
Тыгрене и самой хотелось уйти из полога. Слишком много было здесь любопытных глаз. Она надвинула меховой керкер и молча вылезла.
— Зачем отпустил жену, Айе? — с усмешкой спросил один охотник.
Ярак гневно посмотрел на него. Ему показалось, будто этот охотник насмехается над ним самим.
— Очень хорошо посмотреть, когда жену уводят из-под носа, — глядя на смутившегося Айе, продолжал шутник.
Ярак стиснул зубы, развернулся и наотмашь ударил насмешника по лицу.
Зажав нос, охотник уполз в угол. Все затихли. Айе набросил на себя кухлянку и вылез из полога.
Никто так не понимал и никто так не жалел Айе, как Ярак. Было у них что-то общее. Оба они безуспешно стремились обзавестись семьей. Без жены охотник разве может считаться настоящим человеком? Не имеющий жены человек достоин сожаления.
Ярак догнал Айе, направлявшегося к берегу моря. Он молча поравнялся с ним, и молча они шли до самых торосов.
Солнце скрылось за горой. Стоял тихий, спокойный вечер. В стороне виднелся железный дом мистера Томсона. В маленьком оконце показался огонек, но сейчас же скрылся за опущенной занавеской.
— Меркичкин! — тихо выругался Ярак. — Вот всегда Чарли так делает, когда приходит к нему женщина.
Айе стоял в торосах и ногой разбивал снег. Украдкой он посматривал на этот чужой дом белого человека.
— Худая жизнь у тебя, Айе, — сказал Ярак. — И у меня тоже. Я хотел жениться на Мэри, но Чарли прогнал меня совсем. Кричал на меня. Потом схватил за ногу и потащил меня. Стыдно было мне, как будто я совсем бессильный человек. У каждого белого свой закон.
— Тебя за ногу тащил Чарли, меня Алитет все время тащит за сердце. Вытаскивает его, как из туши оленя. Ай, как больно! Я хотел застрелиться. А теперь… этот русский столько мне наговорил, в ушах тесно становится… Сказал, что новая власть заступится за меня. А если Тыгрена захочет, можно ее отобрать. Говорит, что такой закон в сумке у него лежит. А может, он и вправду дух? А? Ярак?
— Ко-о-о, — уклончиво ответил Ярак, переставший и сам разбираться в жизни белых людей.
— Я все думаю и думаю. Наверное, я стану сумасшедшим от разных дум, продолжал Айе. — Ты знаешь, Ярак, что он мне сказал? Алитет не будет теперь таким богачом. Новый закон поставит его совсем низко.
— Пустое говорит он. Белые все одинаковы. У них язык болтается во рту, как тряпка на ветру. Я много их видел на американских китоловах.
— Глаза у этого русского добрые, хорошие, с правдой глаза. Он говорил, и американа выгонит с нашего берега.
Ярак горько усмехнулся и сказал:
— Кто может выгнать Чарли! Он товарами сильный человек. Встретясь с русским, он будет пить с ним огненную воду, смеяться. У них один закон. Я знаю, я видел, когда приезжал к нему русский купец Пит Брюханов.
— Нет, Ярак! Это другой человек. Молодой, а говорил, как старик. Тихо. Говорит, много разных законов привез. И о женитьбе закон привез. Так он говорил. Я не хотел этого сказать всем, а тебе говорю. Он стоял передо мной, высокий, тощий. Должно быть, долго ехал и мяса мало ел. Я смотрел ему в глаза снизу вверх. Нельзя было не верить его глазам. Такие глаза плохого не сделают, хорошего они хотят. А когда я стал рассказывать о Чарли Красном Носе, добро сразу ушло из его глаз. Злость появилась в них. Сила появилась в них. Правду тебе говорю, Ярак. Верю я ему.
— Я тоже верил Чарли, их, белолицых, не скоро поймешь. Душа у них темная, темная!..
Из-за льдины показался Ваамчо.
— Зачем, охотники, без ружей вышли в лед? — с улыбкой спросил он.
Парни засмеялись.
— День плохой сегодня, — продолжал Ваамчо. — Привез хорошую шкуру белого медведя, а торг не состоялся. Ушел Чарли Красный Нос. Все бросил. Ушел с Алитетом на целый день. Когда Алитет здесь, торговать плохо. Тыгрену привез ему. К нему позвали.
— Уй, Ваамчо, не говори! В мое сердце входит большой гнев! вскрикнул Айе.
— У каждого человека есть гнев. Но только твой гнев, Айе, далеко у тебя запрятан.
— У! — И Айе до крови укусил свою руку.
— Я знаю, теперь Чарли нальет в горло Тыгрены огненную воду, вмешался Ярак. — Она обжигает глотку, помутнение в голове бывает. Человек становится расслабленным, как младенец. Он всегда так делает с женщинами.
Чувство унижения и вспыхнувшая жажда мести охватили все существо Айе. Он мгновенно вспомнил разговор с Андреем о новом законе. Слова его товарищей показались ему презрительными и Айе, сорвавшись с места, бросился бежать к дому Чарли Красного Носа. Он наткнулся на запертую дверь. Айе пронзила мысль:
«От кого закрылся? От белого медведя закрылся?»
Ему почудилось, что он слышит пьяный голос Тыгрены.
Обезумевший Айе сорвал дверь с крючка и оказался в комнате Чарли Красного Носа.
— Год дэм санвабич! — заорал мистер Томсон. — Зачем ты ворвался в мой дом? Я звал тебя? Вон отсюда! Уходи или я тебе сломаю позвоночный столб!
Айе подпрыгнул и вцепился в горло Чарли. От не ожиданности и сильного толчка Чарли грохнулся в качалку. Айе стал душить его. Качалка под тяжестью двух человек свалилась на спинку, в воздухе мелькнули ноги, и огромная труба музыкального ящика со звоном полетела на пол. Чарли захрипел.
Из полога Рультыны вбежал пьяный Алитет. Как хищник, он бросился на Айе и оторвал его от Чарли. Разъяренный Айе вывернулся, вскочил на стол и пинком свалил лампу и посуду. Пользуясь темнотой, он бросился к выходу.
Путаясь в пыжиковых штанах, Алитет кричал:
— Ружье скорей! Подайте мне ружье! Я пристрелю этого щенка.
Но Айе бежал с быстротой горностая и уже был на склоне горы, где расположилось стойбище.
— Стрелять хочет Алитет, — быстро проговорил Айе встретившим его Ваамчо и Яраку.
— Беги скорей в тундру, — сказал Ярак. — Мы направим Алитета по ложному следу, в торосы моря.
Глава двадцать восьмая
Солнце припекало. Струился прозрачный, чистый воздух. Искрящаяся белизна снега, яркий свет резали глаза. Собаки вязли в рыхлом снегу и с трудом, высунув языки, тянули нарту. Проваливаясь в снег, рядом с нартой шел Андрей Жуков. Он остановился и оглянулся. Кругом горы, долины — все бело! Никаких признаков жизни. Андрей крикнул и обрадовался своему голосу.
Студент географического факультета Петроградского университета Андрей Жуков прибыл в Петропавловск-на-Камчатке осенью 1922 года. Здесь он охотно принял предложение губревкома выехать нартовым путем на побережье Ледовитого океана. Он выехал в разгар зимы на Чукотку, в исконные русские земли.
Еще будучи в университете, Андрей занимался языками. Старый профессор-народоволец, отбывавший в царское время в этом краю ссылку, передал Андрею Жукову все свои познания в чукотском языке.
Теперь, за время своего трехмесячного пути на собаках, Андрей не раз встречался с местными жителями, о которых прежде имел представление лишь из литературы и этнографических исследований.
